На этом месте парочка захлюпала носами, но героически продолжила:
Много птичек певчих
про него споют,
на его могилку
перышко стряхнут...
Не выдержав, они всё же разрыдались, и закончили, захлёбываясь в этих горьких рыданиях, размахивая руками, один левой, другой правой, и отчаянно топая по полу ногами, тоже левой и правой, отчего изба пошла ходуном:
А моя могилка
пропадёт в снегу,
У!
Потому что в жизни
петь я не могуууу!... *
- Всё, всё! - бесцеремонно оборвал их Фомич. - Концерт окончен. Ты мне скажи, мил друг Кондрат, где это ты столько свечей... приватизировал?
Фомич показал на заваленный свечами стол.
- Где, где, - обиженно заговорил Кондрат, размазывая по физиономии слёзы. - Я их из каждой щёлочки выковыривал, по всем, самым тёмным закуточкам выискивал, я весь дом на четвереньках облазил... Эти свечи десятки лет терялись, да закатывались. А я вот взял и собрал бережно всё, что лежало...
- Всё, что плохо лежало, - поправил его Фомич.
- Ну и что? А пускай хорошо ложут! - обиделся Домовой.
- И когда ты, лодырь, говорить по-человечески будешь? Сколько времени бок о бок с людьми прожил, а ни читать, ни писать, ни даже говорить, правильно не научился.
- А чего я неправильно сказал?! Чего?! - запетушился Кондрат.
- Ну вот опять! - вздохнул Фомич. - "Ложут", "чего"...
- А чего там неправильно? - обиделся Кондрат. - Что я свечи беру? Так я и говорю, что пускай хорошо ложут, тогда искать не будут...
- Всё! - махнул рукой Фомич. - Иди отсюда. Забирай своего дружка плаксивого, и убирайтесь в свой погреб.
- А свечи? - деловито осведомился Домовой.
- А что - свечи? - не понял вопроса Фомич.
- Свечи все у тебя останутся?
- А зачем они тебе, полуночному?
- Так это... Мы там с Балагулой сидим... Читать учимся...
Кондрат отвел взгляд в сторону.
- Как же! Читать они учатся! - раздался сверху голос непоседы Кукушки, опять вылезшей из избушки. - Они колоду карт отыскали, и теперь с утра до вечера дуются в дурака на шелобаны... Только звон стоит по всей избе...
- Врёшь ты всё! - надулся Домовой.
- Вру?! - попыталась подскочить от удивления Кукушка. - Это я вру?! Откинь волосы со лба! Ага! Слабо?!
Фомич подошел к Кондрату, отвёл у него со лба волосы и присвистнул: на лбу переливалась всеми цветами радуги здоровенная шишка.
- Конечно, - пробасил Домовой. - У Балагулы вон какие ногти...
- Да?! Ногти?! - возмутился Балагула. - А кто меня сапогом по лбу треснул, когда я проиграл? Я думал, ты по честному, пальцами щёлкать будешь, глаза закрыл, а ты сапогом...
- Ага, пальцами. Ты ногтями щёлкаешь, как я сапогом...
И он начал боком подступать к Балагуле, закатывая зачем-то рукава.
- А ты... А ты... - только и нашёл что ответить на такую несправедливость его дружок, и пошёл-пошёл петушком на Домового, выставив перед собой руки с ногтями, и угрожающе щёлкая челюстью, как экскаваторным ковшом.
Даже мне не по себе стало.
- Вот только этого не хватало! - рассердился Фомич. - Тоже мне, поединщики. Марш в погреб... А может, действительно, отправить Балагулу в дупло?
- Самого бы тебя в дупло, - тихо проворчал Кондрат под нос.
- Ладно, берите пару свечек, и марш на место, да чтобы тихо там, без драк!
- Как же, как же... Умеют они без драк! Они для того и подружились, что им подраться не с кем. А так всегда всё под руками: и случай, и предмет, - вставила Кукушка. - Весь дом от них ходуном ходит.
- Будут шуметь, я их взаправду в дупло обоих отправлю, - ещё раз пригрозил Фомич.
- В дупло, в дупло... - заворчал Балагула.
Но тут Кондрат, стянув незаметно со стола горсть свечек, быстро запихнул их за щеку, и заторопил приятеля в погреб, прячась у него за спиной, и дёргая его за одежду.
- Ты что там мычишь? - спросил его, что-то заподозрив, Фомич.
Кондрат вытаращил глаза, фальшиво заулыбался, замахал руками, показывая на погреб, мол, ухожу, ухожу... Замычал и ещё сильнее потянул за руку приятеля.
- Да что с тобой такое? - спросил Фомич, направляясь к Домовому. Ты что - язык проглотил?
Кондрат метнулся к погребу, но Фомич успел поймать его за руку, стараясь развернуть лицом к себе.
Домовой испуганно задёргался, судорожно глотнул, и... проглотил то, что держал за щекой.
- Что с тобой? - спросил Фомич, заглядывая ему в посиневшее лицо.
- Я того... - с трудом шевеля языком, ответил Кондрат. - Я ничего... Иду в погреб... Вот, взял две свечи...
Он показал две зажатые в кулак свечи. Хотел что-то добавить, но на него напала неодолимая икота.
- Ладно, идите с глаз долой оба, - махнул рукой Фомич.
Приятели полезли в погреб одновременно, отталкивая, и отпихивая друг друга.
- А тебя что, тоже в погреб отправить? - спросил Фомич у Кукушки.
- Как же можно в доме без часов? - забеспокоилась оловянная птичка.
- Э, милая, - махнул на неё рукой Фомич. - Столько веков без часов в доме жили, ничего. Тем более, что ты только Полночь объявляешь, да и то если Радио тебе напомнит.
Только теперь я обратил внимание на то, что эти старинные ходики с кукушкой стоят. Не тикают, не качается туда-сюда маятник, не ползут вверх-вниз гири. А обе стрелки замерли на двенадцати.
- Ну и пожалуйста, - Кукушка в очередной раз удалилась.
Фомич огляделся.
- Вот теперь в очередной раз попробуем поговорить. Ты пей чай, да слушай...
- А вот теперь опять - пора! - радостно сообщило Радио. - Новости! Новости! Новости!
Фомич схватился за голову:
- Если ты сейчас же не замолчишь, я из тебя динамик вытащу! А само на запчасти разберу!
Но Радио, не обращая внимания на угрозы, весело продолжало:
- Вокругизбушные новости! Нам сообщают!
В лесу зайцы дали обед волкам. Зайцы закончились. В Доме Кондрат слопал горсть свечей, и теперь его пучит в погребе, где проходит матч игры в подкидного дурака между ним и Балагулой. Матч продлится до ста выигрышей. Кто проиграет, того будут подкидывать. Счёт пока - восемьдесят пять на два, в пользу Балагулы. Промежуточные игры отмечаются шелобанами.
Кикиморы избили Синюшку до посинения за то, что она объявила себя первой красавицей на Болоте.
В Доме Ночной Воин Фомич ведёт секретные переговоры с Живым. По техническим причинам переговоры пока не начались.
На Старом Кладбище Упыри, Вурдалаки, Вампиры будят Нежить Чёрную, боятся, что Фомич пойдёт через Кладбище и Лес. Послали делегацию на Мёртвую Гору, к Кощею Бессмертному... собирается целая армия...
Радио остановилось, вздохнуло и произнесло грустно:
- Не ходи, Фомич, к Самшиту. Беда будет. Вся Нечисть Лесная объединяется, вся Нежить Чёрная заслоном встаёт. Не бывало ещё такого, чтобы против всего Зла на Земле, а тем более, против самой Смерти шли...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});