есть возможность для выбора ракурса. Сначала Анна стояла, потом сидела на пирсе, обняв колени. Потом он попросил ее распустить волосы, и из-за ветра они постоянно лезли в лицо. Артем торопливо рисовал пастелью. Набросок за наброском. Главное – поймать сюжет, цвет, настроение. Дорабатывать все это он будет уже потом, в студии. Сейчас только самое главное. Получалось красиво, ярко, солнечно. Совершенно не то. Снова для «Воспоминаний о Ялте», и снова не для грядущей выставки. А может, черт с ней, с выставкой? Сделает серию работ пастелью, устроит показ, неплохо продастся. Откуда эти никак не отпускающие мысли о значительном? Все умные люди уже давно угомонились и спокойно себе пишут то, что всегда могут продать. Как Гранатов, например. Артем-то почему все никак не успокоится? Наверное, потому, что есть картины Ники, одну из них он вчера видел. И после той картины все, что Артем сейчас изображает, – открытки для туристов. Не больше.
– Здесь мы закончили, – сказал он Анне, закрывая ящичек с разноцветными мелками и складывая очередной набросок в папку.
– А перерывы в работе предусматриваются? – поинтересовалась она, поднимаясь с настила.
– Устали?
– Не сказать, что устала, но воды выпить хочется. Уже припекает, однако.
– Тогда устраиваем перерыв.
– На сколько?
– На сколько нужно? – все-таки она была интересная, эта Анна Мальцева.
– В идеале, чтобы хватило на сосиску в тесте.
– С водой? – Артем слегка приподнял бровь.
– Уговорили, – она невинно улыбнулась в ответ. – С чаем.
Вот так они оказались в открытом кафе на набережной. И, конечно, не заказывали никаких сосисок.
– Заказывать сосиски на море – кощунство, – говорила Анна, глядя на принесенную официантом барабульку.
– А я все думал, почему ты рыжая, теперь понял. – Перед Артемом появились рапаны с луком.
– И почему?
– Потому что хитрая, как лиса.
– А к лисам обращаются на «ты»? – она, прищурившись, посмотрела на Артема.
– Как барабулька? – ответил он вопросом на вопрос.
– Изумительная. Хочешь попробовать?
Так они перешли на «ты».
День стоял солнечный и ясный. Цвела глициния, цвела акация, цвел шиповник. Город превратился в огромный сад. С одной стороны – бескрайнее море, с другой – очертания самой высокой горы – Ай-Петри. А между ними – жизнь. Музыка, смех, голоса, бегающие дети, через каждые несколько минут включающиеся громкоговорители, зазывающие народ на маленькие туристические катера и обещающие незабываемую морскую прогулку. И прямо перед отплывающим корабликом – старушка в широкополой панаме. Она неподвижно стояла, опираясь на палку, и смотрела на белый корабль.
– Ассоль, – тихо произнесла лиса Анна.
– Великолепный сюжет, – согласился Артем.
– А ты знаешь, здесь недалеко есть уличный вернисаж. Я вчера там была.
– И как?
– Любопытно.
Она пила чай из крымских трав, а он ее ждал и рисовал цветущую глицинию, которая развесила свои пышные лиловые шапки неподалеку. Рядом плотный лысый мужчина продавал воздушные шары, а чуть правее на лавочке сидел молодой человек с гитарой и перебирал струны. Отсюда музыку было не слышно. Но эта была жизнь. Настоящая. Он бы и Ассоль нарисовал, но она, проводив катер, ушла.
Артем понял, что хочет взглянуть на вернисаж, поэтому после обеда они отправились посмотреть, что предлагают продавцы картин отдыхающим и гостям города. Артем быстро проходил павильоны, лишь мельком бросая взгляд на представленные работы, но несколько раз сбавлял скорость и останавливался, изучал внимательно, да и чего греха таить – запоминал интересные приемы, которые потом можно попробовать самому.
А потом увидел, как Анна Мальцева смотрит на акварельную марину[5]и, сказав: «Замри», отошел чуть дальше.
Она стояла почти в профиль и разглядывала морской пейзаж. Полосатая майка как у морячки, а над павильоном – огромный раскидистый каштан с цветущими свечами. И это было почти то самое… Артему показалось, что он нашел. Быстро соорудив себе рабочее место, он начал рисовать – торопливо, бросая попеременные взгляды то на модель, то на бумагу. Линии были стремительные, четкие – ухватить момент, поймать зерно. Атмосфера приморского города, каштан, май и марина на вернисаже. Позировать пришлось долго, Анна сделала перерыв, когда Артем занимался фоном. И все же они не успели. Вечерело, и свет – яркий, солнечный, слепящий свет – пропал.
– Придется вернуться сюда завтра, – сказал он, закрывая ящик с мелками.
– Хорошо, – Анна сделала глоток воды из бутылки, которую купила по дороге к вернисажу. – Можно посмотреть, что получилось? Или ты не показываешь незаконченные работы?
Это «ты» здорово сократило расстояние между ними. И Артем еще не решил, нравилось ему это или нет.
– Можешь посмотреть, – сказал он, открывая папку, куда убрал рисунок.
Она долго его рассматривала, а потом поинтересовалась:
– Зачем завтра возвращаться? Мне кажется, это вполне законченная работа.
Ну надо же, эксперт! Лиса кислых щей. Хотелось щелкнуть ей по носу, но вместо этого Артем ответил:
– Хочу попробовать крупный план.
Она кивнула. А потом зазвонил телефон, и Артем долго его искал, потому что, работая, вынул телефон из брюк и засунул в рюкзак.
– Ты еще долго? – раздалось в трубке.
– А что, шашлык стынет?
– Почти.
Артем глянул на Анну с рисунком в руках и, прикрыв ладонью динамик, спросил:
– Хочешь шашлык с первоклассным крымским вином?
– Хочу.
Артем отнял руку от трубки:
– Я девушке пообещал первоклассное вино.
Глеб засмеялся:
– Пообещал, значит, будет.
– Мы закончили. Скоро приедем.
Сказать по правде, Артем просто не хотел повторения вчерашнего ужина на троих. Он бы с удовольствием поужинал где-нибудь с Глебом вдвоем. Но раз такое невозможно – почему бы не разбавить компанию старых друзей новым лицом.
2
Дом, около которого остановилось такси, выглядел внушительно. Забор, сад, очертания особняка. Какие состоятельные друзья у Артема Вольского. Да и чему удивляться? У него самого скоро выставка в Италии. Аня окинула взглядом несерьезную девчачью юбку и поправила майку. Интересно, завтра в этом же приходить? Надо будет спросить.
Тремя часами позже, когда она ехала в такси до отеля по темным ялтинским улицам, то думала про ужин, Еву и картину.
Лишь только ее представили хозяйке дома, Аня сразу же поняла – вечер выдастся непростой. Слишком оценивающий взгляд бросила на нее эта женщина. К слову, очень красивая женщина. Рассыпанные по плечам пепельные волосы, голубые глаза с густыми ресницами – своими, не накладными, прекрасная кожа, слегка заостренный подбородок. Вот с кого надо писать портреты, а не с дизайнера небольшого издательства.
«Ты все правильно понимаешь, – говорили глаза хозяйки. – Таких, как ты, – много, а я – одна».
– Очень приятно познакомиться, – произнесла вслух Ева и едва заметно улыбнулась, а потом повернулась к Артему и, приобняв его за плечи, поцеловала в щеку. – Удачно поработал?