сложится наша жизнь. Оглядывая стол, за которым сидели Алекс, Харуэ, Джон и Малколм – люди, с которыми мы были знакомы почти десяток лет, поскольку четверо из нашей шестерки познакомились в журнале
Hudson, я ощутила преждевременную, болезненную потерю.
11 сентября мы с Алекс и Малколмом вместе сидели в комнате отдыха в редакции Hudson, в ужасе не отрывая глаз от телевизора, где рассказывали, что на наш город совершена атака. Несмотря на то что Алекс всегда говорила, что питает неприязнь к детям, это именно она держала меня за руку, когда я пронзительно кричала, рожая Стиви. А когда мы с Санджеем расстались, Харуэ была первой, кто сказал мне, что я сошла с ума, бросив его, это была одна из историй, которые она комично пересказывала, произнося тост на нашей свадьбе.
– Вы вернетесь, – сказала Харуэ. Допив вино, она вытерла рот тыльной стороной ладони, мы так много выпили, что хорошие манеры остались далеко позади. Она добавила: – Вы вернетесь, потому что мы будем очень скучать по вас, а вам там будет нечем заняться.
«Харуэ была права», – печально думала я, проезжая по лесам и полям Пенсильвании, по равнинным просторам Огайо, направляясь на север, в университетский городок в штате Мичиган, которому суждено было стать нашим домом. Мы совершали ужасную ошибку.
В тот первый год я скоро узнала, что она ошибалась в одном – дефицит занятости больше не будет для нас проблемой. Мой муж погрузился в учебу, я нашла себе новую работу, а Стиви начала ходить, открыв нам глаза на то, что первый год воспитания ребенка в конечном счете не самый тяжелый. Потом однажды декабрьским утром, когда на работе меня стошнило в корзину для бумаг, я – с ужасом, от которого мне до сих пор очень стыдно, – поняла, что забеременела в тот самый единственный раз, когда той осенью мы с Санджеем переспали.
Впрочем, мне было одиноко. Я была выведена из строя, и обмен электронными письмами с Алекс и Харуэ мало заглушал во мне ощущение того, что я оказалась оторванной от жизни. Я занимала невысокую должность по поиску финансирования в отделе развития университета, и, к моему удивлению, работа мне вполне нравилась, хотя бы потому, что она мне удавалась. Но большинство коллег были моложе меня, и у них не было детей, а те, кто были моими ровесниками или старше, были холостяками или мужчинами, которые вели себя так, будто относятся к своим детям, как к хобби. Еще до того, как я забеременела Майлзом, никто, видимо, не понимал, почему я не могу выпить коктейль после работы или вступить в лигу гольфа ассоциации развития. Как я скоро поняла, иметь ребенка – а потом еще и второго – для такого человека, как я, то есть для женщины, считалось помехой для карьеры.
По выходным я пыталась влиться в компанию мамочек, но всегда чувствовала себя неловко и не на своем месте. Когда зверь в обличье дошкольника на музыкальном занятии в присутствии мам, играя роль кролика Фу-Фу из детской песенки, несколько раз подряд стукнул Стиви, исполнявшую роль полевой мыши, а его мать одобрительными возгласами приветствовала врожденный талант лидера у своего сына, я решила, что мне будет спокойнее, если я останусь в одиночестве.
Потом я встретила Дженни.
Это было в субботу или, может быть, в воскресенье. Незадолго до этого у меня родился Майлз, и у меня еще отовсюду сочилось, но мой декретный отпуск уже закончился, что означало, что Санджей уже бросил учебу в медицинской школе, и я приспосабливалась к жизни работающей матери двоих детей. (Что заключалось в бессонных ночах, отсутствии свободного времени по выходным и в мыслях о том, что я обречена на провал, которые приходили ко мне, когда, съежившись над молокоотсосом в похожей на будку ванной комнате, я всю рабочую неделю по нескольку раз в день, листая фотографии своих детей, думала о том, что их детство проходит без меня.) Гуляя в парке по соседству, я толкала коляску с Майлзом, который вопил, высунув из нее голову. Я как раз проехала мимо игровой площадки, когда наткнулась на женщину с ребенком в «кенгуру», которая подпрыгивала то на одной ноге, то на другой с той энергией, о существовании которой я не догадывалась до рождения Стиви.
Разумеется, этой женщиной была Дженни, а ее малышкой – Сесили. По неведомой причине я остановилась напротив них.
– Кажется, ваш карапуз не очень доволен, – сказала Дженни, мягко улыбнувшись.
Я покачала головой.
– Да. Он ведет себя так уже несколько недель. Я испробовала все, кроме экзорцизма.
– Как насчет пробиотиков? – спросила Дженни. Она опустила глаза на Сесили, которая выглядела прелестным, спокойным младенцем, запускающим процесс овуляции у неосведомленной женщины. – Когда у Сесили были колики, это сработало волшебным образом.
– Этого я еще не пробовала.
– Купите капли, они – просто волшебное средство. У вас первый? – спросила Дженни, кивая в сторону Майлза.
– Второй. – Я показал на свою талию. – Отсюда два запасных передника.
– Не говорите так. Вы замечательно выглядите.
Дженни засмеялась. У нее был гортанный и сочный смех, несложно было представить, что ее могли бы выбрать на роль в романтической комедии.
– Сесили – мой первенец.
«Для молодой матери она выглядит чересчур шикарно», – подумала я, присматриваясь к ее платью в форме туники, длинному вязаному жакету и обесцвеченным волосам, искусно уложенным в пучок на макушке. Впрочем, даже если не обращать внимания на одежду, Дженни выглядела как профессиональная воспитательница. Но, вероятно, у нее была мама, которая подсказывала ей, что делать. Когда наша мать бросила нас, Нику было четыре года, мне – шесть. С тех пор я замещаю мать.
– Сколько вашей дочери?
– Три месяца, – сказала Дженни. – Эта тыковка не дает своей мамочке спать более двух часов за раз.
– Майлзу четыре месяца, – сказала я.
Она ухмыльнулась, при этом уголки ее губ оказались почти на середине щек.
– Практически близнецы!
Она протянула руку, и я пожала ее, не преминув заметить, что лак у нее на ногтях стерся, но они определенно были окрашены в профессиональном салоне.
– Кстати, меня зовут Дженни Суит.
– Пенелопа Руиз-Кар, – сказала я. – Но вы можете называть меня Пенни.
– Дженни и Пенни, – сказала она, все еще улыбаясь. – Нам надо бы подружиться.
И мы подружились. Почти сразу же после того, как Дженни вошла в мою жизнь, все стало налаживаться. Не зря говорят, что общение с преуспевающим человеком помогает тебе тоже преуспеть. Стоит отметить, что Дженни и Мэтт даже тогда были финансово обеспечены, в отличие от