Читать интересную книгу Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - Александр Огнев

Доктор исторических наук М Вылцан писал: Сталин «не верил тому, чему нормальный человек сразу бы поверил (например, многочисленным донесениям и сообщениям о готовящемся Гитлером нападении на СССР в июне 1941 года» (ЛР.19.07. 2002). А. Райзфельд: «Абсолютно достоверные сведения о сроках нападения были проигнорированы…21 июня 1941 года наркомом государственной безопасности Л. П. Берия была подана на имя Сталина докладная записка, в которой нарком предлагал вызвать в СССР и «стереть в лагерную пыль» разведчиков с псевдонимами «Старшина» и «Корсиканец», якобы сеющих панику сообщениями о предстоящем в 4.00 утра 22, июня 1941 года нападении гитлеровской Германии на СССР» (СР.9.22. 2001). По словам Терёхина, «вероломное нападение…как потом оказалось, совсем не трудно было предугадать». Это «потом оказалось», а тогда точно определить дату нападения было трудно. Сталин получал противоречивую информацию, наша разведка не раз называла «точные даты» нападения, но они не подтверждались. Зорге сообщил, что оно было запланировано на 1 июня, наш резидент из Берлина назвал иную дату — 15 июня. 25.05 Геббельс записал в дневнике: «В отношении России нам удалось осуществить великолепный информационный обман» (Вж.1997.№ 4. С.34). Начальник штаба верховного главнокомандования Кейтель издал 15.02.1941 г. секретную «Директиву по дезинформации противника» (ее обновили 12 мая). Жуков писал в «Воспоминаниях…»: «Чтобы скрыть подготовку к операции «Барбаросса», отделом разведки и контрразведки главного штаба были разработаны и осуществлены многочисленные акции по распространению ложных слухов и сведений. Перемещение войск на восток подавалось «в «свете величайшего в истории дезинформационного маневра с целью отвлечения внимания от последних приготовлений к вторжению в Англию». Были напечатаны в массовом количестве топографические материалы по Англии. К войскам прикомандировывались переводчики английского языка. Подготавливалось «оцепление» некоторых районов на побережье проливов Ла-Манш и в Норвегии. Распространялись сведения о мнимом авиадесантном корпусе. На побережье устанавливались ложные ракетные батареи. В войсках распространялись сведения в одном варианте о том, что они идут на отдых перед вторжением в Англию, в другом — что войска будут пропущены через советскую территорию для выступления против Индии. Чтобы подкрепить версию о высадке десанта в Англию, были разработаны специальные операции под кодовым названием «Акула» и «Гарпун». Пропаганда целиком обрушилась на Англию и прекратила свои обычные выпады против Советского Союза» (ТЛ. С.288). Через дипломатов Москве подбрасывались подготовленные Риббентропом и санкционированные Гитлером сведения о том, что вермахт концентрируется вблизи советских границ для того, чтобы оказать политическое давление на СССР, принудить его удовлетворить немецкие требования. 9.06.1941 г. Сталин прочитал в агентурном источнике: «В последние дни в Берлине распространяются слухи о том, что отношения между Германией и Советским Союзом урегулированы Советский Союз сдаст Украину в аренду Германии. Сталин прибудет в Берлин на встречу с Гитлером.» (Пр.22.05.1989). 12 061 941 г. другой источник сообщил: «В руководящих кругах германского министерства авиации… утверждают, что вопрос о нападении Германии на Советский Союз окончательно решен. Будут ли предъявлены Советскому Союзу какие-либо требования, неизвестно, и поэтому следует считаться с возможностью неожиданного удара». Изучив многие документы, О. Вишлёв в статье «Почему же медлил Сталин в 1941 г.?» писал: «В мае-июне 1941 г. в Москве…сталкивались два потока информации: один — что Германия вот-вот начнет войну против СССР, и другой — что войны может и не быть. Берлин готовит себе лишь «позицию силы» к предстоящим советско-германским переговорам. В Кремле не игнорировали ни ту, ни другую информацию, однако, принимая меры для подготовки к войне, держали курс на то, чтобы урегулировать отношения с Германией мирным путем», (Нини.1992.№ 2. С.75).

Наша разведка не сумела объективно оценить поступавшую информацию о военных приготовлениях Германии и честно докладывать о них. Негативную роль сыграло то, что начальник Главного разведывательного управления Генштаба Ф. Голиков не подчинялся начальнику Генштаба Жукову, докладывал только Сталину и лишь иногда информировал Тимошенко. В записке Голикова Сталину от 20.03.1941 г. раскрывался замысел операции «Барбаросса», но был сделан вывод: «слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию». В записке говорилось, что "наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира". Наш посол в Берлине Деканозов писал об отсутствии угрозы немецкой агрессии. Сталин доверился ложным сведениям. Жуков, по его словам, «в основном верил поступавшей информации» об угрозе германского нападения, но «выводы сделал, учитывая точку зрения Сталина». Так поступали и другие наши военные деятели. Изложив сообщения об агрессивных немецких планах, адмирал Кузнецов посчитал ложными "сведения о подготовке германского вторжения". Генерал Павлов доложил Сталину за две недели за начала войны, что «сведения о сосредоточении немецких войск вдоль наших границ являются провокационными». Жуков впоследствии признал: «И мы, военные, вероятно, не все сделали, чтобы убедить Сталина в неизбежности близкого столкновения» (Кп.6.05.1970).

В. Юровицкий в статье «Готовился ли второй «Брестский мир» в 41-м году?» (Лг. № 24–252001) так представил «сталинское объяснение, как произошла война: Германия предъявила к СССР претензии территориального, экономического и политического характера». Сталин отверг их, после чего она напала на нас. Сообщение об этих претензиях — выдумка. 14 июня ТАСС опубликовало Заявление, цель его — выявить отношение Берлина к информации о подготовке Германии к нападению на СССР, втянуть ее в переговоры, их следовало бы вести месяц-другой и тем самым сорвать немецкую агрессию в 1941 г., ибо конец лета — не самое благоприятное время для начала войны с нашей страной. Тогда бы мы получили свыше полугода для подготовки к отражению нападения. По словам Василевского, Сталин «стремясь оттянуть сроки войны, переоценивал возможности дипломатии в решении этой задачи» (91). Считая, что Гитлер не принял окончательного решения напасть на СССР, он думал: «Если мы не будем провоцировать немцев на войну — войны не будет». Вишлёв писал: «В Москве располагали данными о том, что в нацистском руководстве, а также между политической и военной верхушкой «третьего рейха» существуют разногласия и опасались, что германская военщина захочет наперекор политическому руководству спровоцировать военный конфликт». Сталин ждал немецкого ультиматума и надеялся путем переговоров оттянуть войну. В Заявлении говорилось: «Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». 15 июня Геббельс занес в дневник: «Опровержение ТАСС оказалось более сильное, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждения, что ничего не происходит, снять с себя все возможные поводы для обвинения в развязывании войны» (Вж.1997.№ 4. С.36). Берлин публично не реагировал на Заявление ТАСС А. Гинзбург оценил это Заявление как преступный акт «психологического разоружения армии и народа», потому что оно «сыграло не последнюю роль в том, что воинские части, дислоцированные на границе, и миллионы людей, поверившие лживым заверениям Кремля, сделанным всего за 8 дней до начала войны, были застигнуты врасплох» (Лг.№ 34.2001). Иное писал К. Симонов: «Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года, которое, как потом много об этом говорили, кого-то демобилизовало, а чью-то бдительность усыпило, на меня, наоборот, произвело странное, тревожное впечатление — акции, имеющей сразу несколько смыслов, в том числе и весьма грозный смысл для нас» (Зн.1988№ 3. С. 40). Такое впечатление Сообщение произвело на многих-людей. Называть его преступным актом, если верно оценить военно-политическую обстановку того времени и не иметь задачи чернить советских руководителей, не имеет смысла: не оно привело к тому, что нападение Германии стало для наших войск внезапным. Не помешало же оно нашему командованию привести в нужную боеготовность военно-морские силы.

Дата нападения переносилась много раз, начало его реально планировалось на 15.05.1941 г., но, как многие отметили, его отложили из-за Балканской кампании, немцы потеряли целый месяц. Но Тейлор утверждал: «Это легенда, придуманная немецкими генералами для оправдания своего поражения в России и фактически ничем не основанная. Лишь 15 из 150 немецких дивизий, предназначенных для первого удара, были отвлечены на Балканах, вряд ли это серьезная потеря. Планы мобилизации в Германии для Восточного фронта не были выполнены к 15 мая по совершенно другой причине: вследствие недостатка снаряжения, особенно автотранспорта…Даже при месячной отсрочке 92 немецкие дивизии… пришлось снабжать целиком или частично из французских ресурсов» (453), Окончательное решение напасть на СССР 22.06 Гитлер принял 14.06, а приказ подписал 17.06. Желая избежать войны или оттянуть сроки ее начала и полагая, что ему это удастся, Сталин не соглашался на приведение войск приграничной зоны в полную боевую готовность потому, что не хотел давать даже самого малейшего повода правителям Германии обвинять СССР в агрессивности и предоставлять им предлог для нападения. «Опасаться разного рода провокаций были все основания. Но, конечно, осторожность оказалась чрезмерной» (Г. Жуков). Много тяжких бед принесла СССР ошибка Сталина в определении сроков германского нападения. Но насколько меньше она «ошибок» премьер-министра Франции Даладье и главы правительства Англии Чемберлена, которые всячески стремились ублажить ненасытные аппетиты Германии за счет европейских государств и СССР. А как можно оценить политику Гитлера? Каждому непредубежденному человеку ясно, что германское нападение на СССР было величайшей авантюрой.