перебиваю парня, понимая, что это что-то нехорошее и явно мне не понравится.
В фургоне настает абсолютная тишина. Только битва взглядов между друзьями, каждый из которых не намерен сдавать позиции. Никто не отвечает мне, напряжение усиливается, давя на, и без того, растрепанные нервы. Первым все же взгляд отводит Руан, и я его не виню. У сына Эррамуна изначально сильные гены альфы, природу не обмануть. Почти не обмануть…
– Все это не имеет значения, – наконец, отмирает Сверр, теряя злость, которую он все это время источал. – У нас сейчас действительно серьезная проблема назревает.
– Будь честен, друг, – говорит с горечью второй. – Ведь украшение твоей матери – не просто память или сувенир.
Тишина. Абсолютная. Только стук колес об асфальт и звук мотора.
– Это артефакт, – признает спустя несколько секунд блондин, тяжело вздыхает. – Самый важный. Еще со времен расцвета Хартонской Империи. Времени вдаваться в подробности нет, так что буду краток. Те, кто завладел цветком камелии, смогут возродить Искандера…
– Кого? – спрашиваем мы с Руаном одновременно.
Переглядываемся, а затем смотрим на Сверра. А вот он глядит на нас так, будто мы – деревенщины и последние неучи. Внутренне фыркаю и задираю подбородок. Подумаешь, нашелся тут знаток истории и каких-то артефактов. Даже себе не признаюсь, с каким любопытством жду его ответа. И только мне кажется, что сейчас он заговорит, как вдруг фургон останавливается.
Мы втроем сидим в напряжении. Парни мрачно вглядываются в сторону выхода. Фургон, видимо, старенький, и часто использовался для противозаконных вещей. Иначе объяснить множественные маленькие дырки, испещряющие прочный металл, не могу. Хотя благодарна, ведь благодаря пробивающемуся сквозь них лунному свету внутри не полная темень, как это обычно бывает. Не то чтобы я так уж часто была пленницей или ездила внутри чужих грузовиков… Точнее, никогда. Могу сказать одно, опыт мне однозначно не нравится.
– Что-то тихо снаружи, – нарушает тишину Руан.
А вот у меня странное ощущение, будто кто-то очень родной находится сейчас близко. Только руку протянуть. Ахаю и привстаю, но чувствую, как ларнийская змея усиливает свою хватку.
– Спокойно, спокойно, – опускаю голову и шепчу, стараясь расслабить тело.
– Какие все же это мерзкие твари, однако, – с омерзением говорит и передергивает, насколько это возможно, плечами темноволосый.
Мои же манипуляции действуют, и хватка становится слабее. Так что я, уже не совершая прежней ошибки, встаю очень медленно и подхожу к той части, откуда доносятся голоса. Прислоняюсь к одной из дырочек в нижней части, чуть присев на колени, и гляжу наружу. А вот там происходит нечто странное.
– Что там? – напряженно спрашивает Руан, который так и не может успокоиться, так что змея-охранник не позволяет ему нормально встать. Любые шевеления чреваты для него тяжелыми последствиями и сжатием дыхалки.
– Пограничный пункт, – вдруг раздается холодный голос Сверра. – Здесь неподалеку заканчиваются земли волчьего клана Альтаира, так что если нас не освободят, уже к утру мы будем на землях Восточного Удела.
Вздыхаю, разочарованная тем, что сама не догадалась. Ведь и, правда, воины клана часто по очереди дежурили у границы, контролируя чужие въезды-выезды. Я поднимаю на Сверра взгляд и краснею. Мне показалось, или он действительно смотрел на мою… Кхм… Нет, точно померещилось. Но на всякий случай привстаю и отодвигаюсь, встаю лицом к нему.
– Кто-то идет, запах знакомый, – привстает вдруг Руан и принюхивается в воздухе, иногда почему-то косясь в мою сторону одним глазом.
И тут скрипит металл отодвигаемого засова.
– Мы проверим, не вывозите ли вы чего-нибудь запрещенного, – раздается голос брата.
А затем я вижу его самого, когда двери фургона открываются нараспашку.
– Валир! – радостно восклицаю, когда вижу родное лицо.
Вот только вместо узнавания его глаза лишь безразлично проходятся по внутренности фургона, а затем он кивает своему напарнику, и тот закрывает двери.
– Чисто, – раздается его голос снаружи.
– Валир, это же я! Ты куда? – кричу я изо всех сил, не понимая, почему он не обращает на меня внимания.
Из глаз текут слезы, тело дрожит и покрывается от усердия и нервов потом. Может, не будь я так взбудоражена, то смогла бы спокойно дойти до двери, но в этот момент змеи как с цепи сорвались. Нас троих начало корежить, и судя по стонам парней, им ничуть не лучше, чем мне. И когда мы снова погружаемся в темноту, я без сил падаю на колени, глядя с тоской на закрытую дверь.
– Что это было? – напряженно задает в тишине вопрос Руан.
Я же подползаю к стенке и прислоняюсь к ней, со стуком бьюсь затылком о металл. Боль физическая слегка притупляет внутреннюю, глубинную.
– Артефакт отвода глаз, – поясняет нам обоим Сверр, на что я только скриплю зубами. – Неужели вы думали, что мы в сказке, и стоит только подать голос, нас тут же освободят доблестные воины Архонта?
И почему этот гад знает больше меня? Но больше всего меня злит язвительность, которая звучит в его голосе.
– Валир должен был почувствовать, – шепчу я, глядя в никуда.
Я сбита с толку, ведь, сколько ни пыталась все это время ментально связаться с братом, но ни одна попытка не увенчалась успехом. И это пугает. Неужели у этих страшных нелюдей есть все? Даже артефакт, который может встать между мной и близнецом?
– Валир? – цепляется за имя Сверр, а затем смотрит на меня уже внимательнее, – Сын Альтаира?
Задерживаю дыхание и с ужасом понимаю, что вот он, тот миг, когда моя тайна вылезет наружу. И все окончательно пойдет прахом.
– Кто он тебе? Любовник? – фыркает парень презрительно, я же облегченно выдыхаю, хотя внутри возмущена этим кощунственным предположением.
Но ответить все же приходится, так что произношу речь уклончиво. Ни капли при этом не вру.
– Валир… Он – мой очень близкий… Волк…
– Понятно, – коротко рубит, его верхняя губа дергается, демонстрируя оскал.
А вот Руан смотрит на меня нечитаемым взглядом. И сколько бы я ни силилась понять, догадался ли он из-за запаха, что мы с Валиром брат и сестра, не могу найти в его глазах ничего значащего. Хотя не будь Сверр твердолобым дураком, и