товар не пьет, а значит и о качестве тут говорить бесполезно. К тому же, нам же нужно не один раз попробовал и выкинул, у нас две сотни голодных ртов. Уставших, вымотавшихся от постоянного перенапряжения и дежурств. — заметил я, возвращая Ангелину с небес на землю. — А потому подсунуть им невкусную крашенную траву с корками из отходов – не лучший вариант.
— Да уж. И что тогда делать? — спросила девушка посерьёзнев.
— Искать дальше. Менее яркий, может даже закрытый, в бочках или коробках. — ответил я, внимательно осматриваясь по сторонам. — А вот сладости можем взять. Халву, щербет или набат. И в этом попробуют надуть, но шансов не так много, а выбор должен быть богатым. К тому же они долго не портятся.
— И что, мы вдвоем накупим на всех сладостей? — не веря уточнила Ангелина.
— Нет конечно. — усмехнулся я. — Но вот пройтись по лавкам, отметить где и сколько стоят, найти коробки с упаковкой и по ним найти оптового продавца…
— И опять не сказка. — улыбнулась девушка, но без разочарования.
— Что поделать. Но зато одно могу обещать точно – конфет мы наедимся надолго. Это же сколько надо перепробовать. — ответил я, ведя Ангелину к ближайшей лавке традиционных сладостей.
— Добрый день, уважаемый, чего желаете? — на ломанном русском спросил продавец, наклонившийся над прилавком. В отличие от прошлого, он был моложе, а из одежды кроме традиционного халата и штанов на нем был белый фартук. — Халва, пастила, рахат-лукум.
— Ух ты, какие красивые. — с плохо скрываемым восторгом произнесла Ангелина, рассматривая выложенные на прилавок конфеты. Ровные квадратные бруски, посыпанные разноцветной крошкой, с цветочками, миндалем, фундуком, двухцветные… каких только видов, форм и размеров тут не было. — Можно?
— Выбирай любые. — обреченно улыбнувшись сказал я. — Одну подарочную коробку всего что захочет девушка.
— Конечно, уважаемый. — широко улыбнулся продавец, и Ангелина на добрых десять минут погрузилась в дегустацию и выбор самого-самого. Я тоже времени даром не терял, внимательно всматриваясь в стоящие в подсобке коробки, мне удалось переписать адрес местного склада, откуда их доставляли. Сверившись с картой, я лишь усмехнулся, ну да, теоретически это тоже базар, только совсем, с другой стороны, и вряд ли туда пускают всех подряд. Но я и не все, а конце концов.
— Сашка, я тебя обожаю. — подскочив поцеловала меня в щеку Ангелина.
— С вас девять дариков. — произнес с улыбкой продавец, и я не сразу понял, что именно он мне сказал.
— Повтори еще раз, уважаемый. — попросил я, чуть подавшись вперед.
— Восемь, я говорю с вас восемь золотых дариков. — все с той же улыбкой ответил продавец сладостей.
— Дариков? И когда же в имперской губернии начали ходить персидские деньги? — уточнил я. — Давно?
— Если у вас нет дариков, я с удовольствием приму рубли, уважаемый. — нахмурился продавец, подавшись назад. — Полтора золотых рубля.
— Ты чего? — чуть обиженно проговорила Ангелина. — Если дорого, я могу из своих денег заплатить.
— Даже не думай, и вопрос тут не в цене. — ответил я, посмотрев на девушку. — Скажи, уважаемый, ты свой товар за рубли покупаешь или за дарики?
— К чему такие вопросы? — еще больше нахмурился торговец сладостями. — Уважаемый, может я тебя оскорбил чем, так ты извини, нет в том моей вины.
— Наверное мы начали не с того. — проговорил я, и достав из внутреннего кармана кителя кошелек бросил на прилавок две купюры. — Расскажи, давно на базаре вместо рублей дарики ходят?
— Лет семь, уважаемый. Как гарнизон сократили, так все меньше было имперских денег и больше персидских. Но мы принимаем и те, и другие. — улыбнулся он, пряча купюры в задний карман. Похоже хозяин лавки этих денег не увидит.
— Последний вопрос, где взять рахат лукум без вот этих всех красивостей? — спросил я, показав на самые заурядные с виду кубики. — Мне на двести человек. В столовую, а не на пиршество.
— Простите, я не понял вопрос, уважаемый. — замявшись ответил кондитер. — Мы с семьей делаем эти сладости сами, по старинным рецептам.
— С каждой секундой мне все больше, кажется, что ты этих денег не заслужил… ну да бог с тобой. — приобняв Ангелину за талию сказал я. — Пойдем, дорогая, нас ждут великие дела.
— А можно сегодня без них обойтись? — спросила девушка. — А то у нас что ни день, то подвиги или сражения.
— Хм, с такой точки зрения я на это не смотрел. Ну хорошо, давай попробуем представить, что мы простые, вот самые простые люди, и нам совершенно некуда торопиться. — решительно сказал я. — К слову, раз уж мы оказались на базаре, не хочешь попробовать найти себе новый наряд?
— Можно? Правда? — в восхищении спросила Ангелина, и мы тут же отправлюсь вдоль рядов. Девушка то и дело останавливалась возле прилавков, щупая попадавшиеся на пути ткани, меряя особенно понравившиеся накидки и халаты. На меня несколько раз пытались напялить чалму и тюрбан, но я ловко отказывался от такого удовольствия.
А пока девушка самозабвенно носилась по базару, я внимательно осматривал прилавки и то, что за ними скрывалось. Кричащие торговцы отошли на второй план, хотя я и начал разделять речь на русскую, тюркскую и местную. И хотя базар был велик, все чаще мне попадались люди, не говорившие на общеимперском.
Вторым крайне тревожным звоночком стали деньги. В ходу были дарики, лиры и по остаточному принципу рубли. При этом их курс был явно занижен, относительно других валют. Потому что, в тех случаях что я для себя отметил, рубли отдавали за вещи явно столько не стоящие.
Такое может произойти по двум причинам. Первый – обесценивание доверия к валюте. Что в текущих реалиях вполне может быть, ведь, как и сказал продавец – российские войска из Ашхабада ушли, и ушли давно, а после вторжения черного флота у местного сановника и вовсе не осталось власти. Значит она должна вернуться к элите и династии, которая передавала власть в руки императора.
— Двадцать копеек за банку, да ты ишак безухий, что помиру меня пустить хочешь?! — отвлек меня от размышлений крик какого-то торговца, пройдя чуть дальше я с удивлением увидел Шебутнова, стоящего