1836
КТО ОН?[80]
Он силен — как буря Алтая,Он мягок — как влага речная,Он тверд — как гранит вековой,Он вьется ручьем серебристым,Он брызжет фонтаном огнистым,Он льется кипучей рекой.Он гибок — как трость молодая,Он крепок — как сталь вороная,Он звучен — как яростный гром,Он рыщет медведем косматым,Он скачет оленем рогатым,Он реет под тучи орлом.Он сладок — как девы лобзанья,Он томен — как вздох ожиданья,Он нежен — как голос любви,Он блещет сияньем лазури,Он дышит дыханием бури,Он свищет посвистом Ильи.Он легок — как ветер пустынный,Он тяжек — как меч славянина,Он быстр — как налет казака.В нем гений полночной державы…О, где вы, наперсники славы?Гремите!.. Вам внемлют века!
1837
ЗЕЛЕНЫЙ ЦВЕТ[81]
Прелестно небо голубое,Из вод истканное творцом.Пространным, блещущим шатромОно простерто над землею.Все так! Но мне милейЗеленый цвет полей.Прелестна роза Кашемира[82]!Весной, в безмолвии ночей,Поет любовь ей соловейПри тихом веянье зефира.Все так! Но мне милейЗеленый цвет полей.Прелестны бледно-сини воды!В кристалле их — и свод небес,И дремлющий в прохладе лес,И блеск весенния природы.Все так! Но мне милейЗеленый цвет полей.Прелестна лилия долины!В одежде брачныя четы,Как кроткий ангел красоты,Цветет в пустынях Палестины.Все так! Но мне милейЗеленый цвет полей.Прелестны жатвы полевые!При ярких солнечных лучахОни волнуются в полях,Как будто волны золотые.Все так! Но мне милейЗеленый цвет полей.
1837 (?)
КОЛЬЦО С БИРЮЗОЮ
Камень милый, бирюзовый,Ненаглядный цвет очей!Ах, зачем, мой милый камень,Ты безвременно потух?Я тебя ли не лелеял?Я тебя ли не берег?Что ж по-прежнему не светишь?Что не радуешь очей?Ах, я слышу, ах, я знаю,Милый камень, твой ответ:«Скоро, скоро нас оставитНезабвенный ангел наш.Свет очей ее небесныхОсвещал меня собойИ дыханье уст прелестныхОживляло красотой!»Ты померкни, ты потускни,Камень милый, дорогой!Расколися, разломися,Ты — заветное кольцо!Что мне кольца, что мне камни,Если нет со мной ее?С ней и радость, с ней и счастье!Без нее мне жизнь не в жизнь!
1837
МУЗЫКА[83]
Как небо южного восходаВолшебный храм горит в огнях.Бегут, спешат толпы народа…«Роберт! Роберт!» — у всех в устах.Вхожу. Разлив и тьмы и света.В каком-то дыме золотомБогини невского паркетаРоскошным зыблются венком.Вот подан знак. Как моря волны,Как голос мрака гробовой,Звук Мейербера, тайны полный,Прошел над внемлющей толпой.Всё в слух! Могильное молчаньеКак гений над толпой парит;В каком-то мрачном ожиданьиДуша томится и кипит.И ткется звуков ткань густая,И жарким облаком свилась;По ней, прерывисто сверкая,Трель огневая пронеслась.Не так ли в мраке непогоды,Огонь по ребрам туч лия,Скользит зубчатый меч природы —Молниеносная струя!Мир чудесный! Мир мечтанья!Рай земной небесных муз!Чувств и звуков сочетаньеВ гармонический союз!Лейтесь, лейтесь, неба звуки!Как отрадно в вас мечтать!И в томленьях сладкой мукиУмирать и оживать!Как отрадно в этом мореВолн гармонии живыхЗабывать земное гореИ задумываться в них!Улетать за вольным звукомВ область рая и чудес,И проникнуть жадным слухомНа гармонию небес!Упиваться их дыханьем,Звучный бисер их ловить,И на вспаханной страданьемНиве сердца хоронить!Звуки ноют, звуки стонут,Воплем чувства душу рвут,То в гармонии потонут,То в мелодии замрут…Вдруг по взмаху чародеяСветлых звуков легкий рой,Золотой мотив лелея,Хлынул звонкою волной.То совьются в ожерелье,То раскинутся в лучах,То рассыпчатою трельюЗадрожат на высотах.Блещут молнии зарямиНа аккордов мрачных сонмИ, осыпав всех цветами,Исчезают легким сном…Слыша звуки, я пороюУ небес молю благихЗасыпать под их игроюИ проснуться вновь для них.
1837
К ДРУЗЬЯМ[84]
Други, други! Не коритеВы укорами меня!Потерпите, подождитеВоскресительного дня.Он проглянет — вновь проснетсяСердце в сладкой тишине,Встрепенется, разовьетсяВольной пташкой в вышине.С красным солнцем в небо сноваУстремит оно полетИ в час утра золотоваВ сладкой песне расцветет.Мир господен так чудесен!Так отраден вольный путь!Сколько зерен звучных песенЗападет тогда мне в грудь!Я восторгом их обвею,Слез струями напою,Жарким чувством их согрею,В русской песне разолью.И на звук их отзоветсяСердце юноши тоской,Грудь девицы всколыхнется,Стают очи под слезой.
1837
ВОПРОС[85]
Поэт ли тот, кто с первых дней созданьяЗерно небес в душе своей открыл,И как залог верховного призваньяЕго в груди заботливо хранил?Кто меж людей душой уединялся,Кто вкруг себя мир целый собирал;Кто мыслию до неба возвышалсяИ пред творцом во прах себя смирял?Поэт ли тот, кто с чудною природойСвятой союз из детства заключил;Связал себя разумною свободойИ мир и дух созданью покорил?Кто воспитал в душе святые чувства,К прекрасному любовию дышал;Кто в области небесного искусстваУмел найти свой светлый идеал?Поэт ли тот, кто всюду во вселеннойДух божий — жизнь таинственно прозрел,Связал с собой и думой вдохновеннойЖивую мысль на всем напечатлел?Кто тайные творения скрижали,Не мудрствуя, с любовию читал;Кого земля и небо вдохновляли,Кто жизнь с мечтой невольно сочетал?Поэт ли тот, кто нить живых сказанийНа хартии[86] сочувственно следил;Кто разгадал хаос бытописанийИ опытом себя обогатил?Кто над рекой кипевших поколений,В глухой борьбе народов и веков,В волнах огня, и крови, и смятений, —Провидел перст правителя миров?Поэт ли тот, кто светлыми мечтамиВолшебный мир в душе своей явил,Согрел его и чувством и страстями,И мыслию высокой оживил?Кто пред мечтой младенцем умилялся,Кто на нее с любовию взирал;Кто пред своим созданьем преклонялсяИ радостно в восторге замирал?Поэт ли тот, кто с каждой каплей кровиЛюбовь в себя чистейшую приял;Кто и живет и дышит для любови,Чья жизнь — любви божественный фиал?Кто все готов отдать без воздаянья,И счастье дней безжалостно разбить,Лишь только бы под иглами страданьяСвою мечту прекрасную любить?Поэт ли тот, кто, в людях сиротея,Отвергнутый, их в сердце не забыл;Кто разделял терзанья Прометея,И для кого скалой мир этот был?Кто, скованный ничтожества цепями,Умел сберечь венец души своей;Кто у судьбы под острыми когтямиНе изменил призванью первых дней?Поэт ли тот, кто холод отверженьяНебесною любовью превозмог,Врагам принес прекрасные виденья,Себе же взял терновый лишь венок?Кто не искал людских рукоплесканий;Своей мечте цены не положилИ в чувстве лишь возвышенных созданийСебе и им награду находил?Пусть судит мир! Наследник благодати —Пророк ли он, иль странник на земле?Горит ли знак божественной печатиНа пасмурном, мыслительном челе?Пусть судит он! — Но если мир лукавый,Сорвав себе видений лучший свет,Лишит его и имени и славы,Пускай решит: кто ж он — его Поэт?
1837, август