Читать интересную книгу Последнее пророчество - Жан-Мишель Тибо

Хуан знал, что противник тут, на этой горе. Он получил подтверждение накануне в Марселе, поговорив с сотрудником «Opus Dei» в аббатстве Святого Виктора. Странными были его речи: «Опасайтесь этого колдуна-легионера, а еще больше – Зверя, прирученного Марией Магдалиной. Если поймете, что он проснулся, бегите без оглядки!» Объяснять он ничего не стал. Хуан внезапно поднес руку к левому бедру. Его движение не укрылось от спутников. Он испытывал боль. Рана снова кровоточила. Два дня назад он обвязал ее куском колючей власяницы. Его спутники не осмелились сказать ему, что тем самым он нарушает Правило № 125 ордена, суть которого сводилась к следующему: чтобы как следует наказать тело и держать его в покорности, нумерариям и ассоциированным членам «Opus Dei», с согласия духовного наставника, надлежит сделать своей благочестивой привычкой ежедневное ношение в течение двух часов или более короткой власяницы. Кроме того, раз в неделю следовало умерщвлять плоть веревочным кнутом и спать на полу. Однако совершать действия, которые могли бы повредить здоровью, строжайше запрещалось.

На здоровье Хуан никогда не жаловался. Он ни разу в жизни не болел. В феврале он отметил свое тридцатилетие в самом узком кругу – с женой-француженкой по имени Франсуаза и своими родителями. Крепкое здоровье он унаследовал от предков, которые, как и он сам, были потомками великого писателя Педро Кальдерона де ла Барка. Из всех полноправных членов «Opus Dei», выполнявших особые поручения, он был самым выносливым. Руководство посылало его в Тибет, в пустыни Эфиопии и Судана, в самое сердце колумбийского Дариена, жители которого почитают богинь-матерей, в приграничные районы России и Амазонии с целью завладеть священными реликвиями и устранить врагов «Дела». Эти путешествия его закалили. Благодаря им он вырос в глазах своих руководителей, в глазах своего отца, богатого мадридского издателя и мецената «Opus Dei». Он был похож на пастуха с Иберийских гор – аскетичный, волевой, способный жить, питаясь корешками и соленой водой, если того требовали обстоятельства. В каком-то смысле он был двойником Тени.

Нога сильно болела. Он снова вознес к небесам просьбу: «Libera те domine quoeso famulum tuum, Juan, ab omnibus malis praesentitusl» – «Освободи, Господи, раба Твоего Хуана от боли, которая в теле его!»

«Libera те domine… [18] Libera те domine… Libera me domine…» Просьба, умноженная эхом, поднялась вдоль каменистой стены и достигла пещеры Яиц. Выше она подниматься не стала. Наоборот. Слова Хуана словно засосало в узкий проход в горе. Они пробудили нечто древнее, некогда укрощенное Марией Магдалиной с помощью ангелов. Гора была вместилищем Божественных сил. Но в ней имелся проход и в царство Сатаны.

Тень не позволил Мазотти напиться из древнего питьевого фонтанчика, вода в котором была необыкновенно прохладной и свежей. Он почувствовал перемену. Гора просыпалась. Тень слышал барабанный бой в ее гранитных недрах. Его взгляд погружался в поросшие камнеломкой трещины, достигая светящегося источника.

– Быстрей! – закричал он, перекрестившись, и подтолкнул Мазотти вперед.

– Что происходит?

– Они идут!

– Кто?

– Точно я не знаю… Звери. Им нужен иезуит. Ему рано умирать!

Михаэль очнулся от раздумий и отметил про себя, что в окружающем пространстве что-то изменилось. Холодало. Но ведь солнце сияло в небе во всем своем блеске, а легкий бриз никогда не приносил зимний холод… Он попробовал найти объяснение этому феномену. Казалось, холод шел из пещеры Яиц. Это заставило его вспомнить о Марии Магдалине. Эта аномалия не была обусловлена естественными причинами. Обещала ли она скорое Божественное явление, как бывало во времена, когда святая левитировала над этими высотами? Станет ли он очевидцем чуда? Неужели небеса его услышали и теперь посылают к нему своего вестника?

Нужно было это выяснить. Михаэль направился к пещере, но по мере приближения его радость и надежда рассыпались прахом. Он уже не верил в чудо. Холод усиливался. Тысячи насекомых покидали пещеру. Вход в нее осветился зеленоватым сиянием. И это не был знак, посланный раем. Михаэль имел доступ к самым древним и засекреченным текстам, к описаниям процедур канонизации явлений, о которых было известно с времен зарождения Библии, и чудес, свершавшихся во времена Античности, а также к протоколам процессов над ведьмами и колдунами в Средние века и к современным отчетам экзорцистов. Он понял, что происходит. Этот свет исходил из ада.

Ему не оставалось ничего другого, кроме как укрыться в пещере святой Марии Магдалины и молить ее о спасении.

Он резко развернулся и побежал к часовне Святых Ангелов. Какой-то монах в сопровождении мужчины в штатском спешил туда же. Шли они со стороны перевала. При виде Михаэля священник вздохнул с облегчением. На его изможденном лице появилось выражение не только радости, но и жестокости, увенчанное сардонической улыбкой, обнажившей его короткие острые зубы и десны, такие красные, что создавалось впечатление, будто они сочатся кровью.

Тень продолжал улыбаться, невзирая на опасность, присутствие которой ощущал внутренним чутьем. Надвигалась угроза. Она исходила из недр горы. Но он не обращал на это внимания. Отец-иезуит был в его власти.

– Здравствуй, Михаэль, – бросил он фамильярно. Голос его был сладким.

– Кто вы?

– Отец Антонио де Крус-Пуэбла. Я специально послан кардиналом-архивистом и префектом Ватиканской библиотеки, чтобы тебя образумить. Ты должен вернуться в Рим, к своим обязанностям. Ты получишь прощение…

– Как вам удалось найти меня?

– Неужели ты так наивен? Как мог ты хоть на мгновение предположить, что Церковь не способна найти свою заблудшую овечку? Две тысячи лет мы ткем полотно, которое покрывает землю, подобно тому, как полотно КГБ покрывало территорию Советского Союза. Тебе не удалось бы уйти далеко, брат мой. Признай свою ошибку и иди за мной.

Теперь у Михаэля не осталось сомнений. Он решил как можно дольше тянуть время, чтобы дождаться, когда светящийся туман доползет до часовни. Он переместился влево, ближе к обрыву, но логика требовала выбрать для бегства солнечный склон горы. Оттуда он легко доберется до одной из департаментских дорог коммуны Синс.

И захватит с собой документы.

Но для этого ему необходимо вернуться в свое убежище. Они не дали ему времени на принятие решения: мужчина в штатском по знаку монаха направил на Михаэля дуло пистолета.

– И вижу по твоим глазам, – сказал Тень, – что мне не удалось тебя убедить. Ты можешь продолжать прятаться. Но при одном условии.

– Каком?

– Верни документы, по праву принадлежащие вновь избранному святейшему отцу.

– Какие документы?

– Ну конечно… Я напомню. Речь идет о черном блокноте и о досье, которые тебе передала сестра Винченца, – продолжал Тень. Лицо его ожесточилось.

Михаэль понял, что выбора у него нет. Придется отвести их в свою комнатушку. Глаза у монаха были черные – такие черные, что невозможно было различить зрачки, – и безжалостные. Михаэль отвернулся, поскольку вовсе не желал утонуть в сумраке, наполнявшем душу этого вселяющего страх монаха. Дуло пистолета уперлось ему в спину.

– Мы пойдем с тобой в убежище белых отцов, – сказал Тень, – и ты передашь мне эти драгоценные бумаги. И не тяни время! Нам нужно как можно скорее уходить отсюда! Я чувствую: он идет! Очень скоро он появится из этого проклятого свечения!

Из недр света струился зеленоватый туман, с двух сторон опутывая зелеными длинными прядями хребет горы. Тень, Мазотти и их пленник ускорили шаг, стремясь спастись, избежать опасности, не имевшей ничего общего с тем, что происходит в мире людей. Они даже не заметили другой угрозы. Она материализовалась на тропинке, ведущей на перевал.

– Стойте где стоите! – крикнул один из семерых поднимавшихся по тропе паломников.

У двоих в руках были обрезы. Но они не успели ими воспользоваться: Мазотти дважды выстрелил и каждая пуля поразила врага в солнечное сплетение. Однако остальные пятеро не предприняли попытки к бегству. Наоборот, с фанатическим упорством они бросились вперед. Один, высокий сухощавый мужчина с носом с горбинкой и сильно загорелым лицом, крикнул:

– Мы не позволим «Легиону Христа» завладеть…

Хуан захлебнулся собственным криком. Он замер на месте. Из зеленоватого тумана явилось чудовище устрашающих размеров. Мазотти разрядил в него всю обойму. Оно оторвало ему голову одним ударом лапы и тут же набросилось на одного из членов «Opus Dei».

Михаэль не поддался панике. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он спрыгнул вниз, на узкую ленту тропинки. Душа его сжималась от ужаса, когда он несся к убежищу.

Тень и Хуан видели, что Михаэль ускользает из их рук. Ужасное чудовище преградило им путь. Оно только что прикончило еще одного из спутников Хуана. И тогда Тень вынул кинжал, освященный для папы Иоанна XXII шестьсот пятьдесят лет назад, и встал перед Зверем. Греческие и латинские символы, вычеканенные на клинке, загорелись красным.