Келлах был у меня в заложниках много лет назад, когда Константин хотел перемирия между Альбой и Нортумбрией. Перемирие соблюдалось, я держал молодого принца в течение года, и он начал мне нравиться, но теперь он, должно быть, уже давно взрослый. — А чего король Константин хочет от меня? — спросил я.
— Камбрию, — ответил Домналл.
Я посмотрел на Дифнвала.
— Которая будет принадлежать Страт-Клоте? — спросил я.
Камбрия граничила с маленьким королевством, и я не мог представить, что король Оуайн захочет видеть шотландских воинов у своей южной границе. Никто не ответил, поэтому я снова посмотрел на Домналла.
— Только Камбрию?
— Король Константин, — теперь Домналл заговорил очень осторожно, — желает получить все земли к северу от Тинана и Хедена.
— Он желает сделать меня скоттом? — ухмыльнулся я.
— Может случиться что-нибудь и похуже, — улыбнулся в ответ Домналл.
Константин и раньше предъявлял подобные требования, утверждая, что великая стена, проложенная римлянами через всю Британию, от реки Тинан на востоке до Хедена на западе — настоящая граница между саксами и скоттами. Это просто наглость, и я знал одно — Этельстан изо всех сил постарается такого не допустить. Беббанбург тогда превратился бы в шотландскую крепость и, яснее ясного, мне пришлось бы присягнуть на верность королю Константину.
Ох, Нортумбрия, бедная Нортумбрия! Маленькая страна со слабым властителем, окруженная со всех сторон более многочисленными народами. Скотты с севера, саксы с юга — все хотели её заполучить. Норвежцы Камбрии, западной части Нортумбрии, вероятно, предпочли бы скоттов, но саксы восточной Нортумбрии привыкли их остерегаться, и твердыня Беббанбурга была для них лучшей защитой.
— Как насчёт Беббанбурга? — поинтересовался я.
— Король клянётся, что крепость всегда будет принадлежать тебе и твоим потомкам.
— Всегда — это долгий срок.
— А Беббанбург — крепость на века, — отозвался Домналл.
— Ну, а как же шотландские христиане? — продолжил я. — Долго ли они станут терпеть язычество?
— Король Оуайн, — снова подал голос Дифнвал, — уважает верования норвежцев в нашей стране.
Это объясняло молот, висящий рядом с крестом.
— Уважает их верования, — парировал я, — до тех пор, пока нуждается в их клинках.
— С этим я не спорю, — произнёс Домналл. Он взглянул на моего сына, сидевшего справа от меня. — Но я вижу, твой сын — христианин? — вкрадчиво спросил он.
Я кивнул.
— Значит, лорд Утред, со временем, хотя, надеюсь, случится это очень нескоро, Беббанбург перейдет в руки христианина.
Я лишь фыркнул в ответ. Соблазнительно? Да. Однако предложение Константина было настолько дерзким и вызывающим, что я не нашёл ответа. Домналл, кажется, понимал мои затруднения.
— Мы не просим немедленного ответа, лорд Утред, — сказал он, — просто обдумай всё это. А ответ нам дай через три недели.
— Через три недели?
— В Бургэме, — подтвердил он.
— В Бургэме? — в изумлении переспросил я.
— Разве тебя не пригласили? — в его голосе слышалось удивление.
— Что за Бургэм такой? — спросил я.
— Это в Камбрии, — пояснил Домналл. — Он и так говорил угрюмо, но следующие слова прозвучали почти как брань: — Король Этельстан собирает всех на Витан Британии.
— Мне об этом ничего не известно, — ответил я, удивляясь, почему Ода ничего мне не сказал. — И ты будешь там?
— Мы все приглашены, — так же кисло отозвался Домналл, — а когда наш лорд приказывает, мы обязаны подчиняться.
Значит, Этельстан решил устрашить скоттов своим войском и таким образом убедить их отказаться от любых претензий на Нортумбрию. А зачем Этельстану, самому сильному королю в Британии, присутствие скоттов на этой встрече? Да затем, что за приглашением к разговору стояла угроза войны, а Константин пока войны не хотел.
И Домналл намекнул, что Этельстан желает большего, чем просто Нортумбрию, он решил получить Беббанбург.
Это значит, моей крепости опять угрожают, и на сей раз у меня нет союзников.
Так что я отправляюсь в Бургэм.
Глава третья
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Неужели Константин действительно ожидал, что я приму его предложение? Поклянусь ему в верности и тем самым предоставлю Шотландии Беббанбург и его обширные земли? Слишком он хорошо меня знал, чтобы ждать согласия, и Домналла отправил не ради подтверждения своих ожиданий. Он послал Домналла предупредить, что и Этельстан хочет получить Беббанбург. В это я и в самом деле верил — из Уэссекса я получал вести о том, что творится при дворе Этельстана, и мне это не нравилось. Балки в большом зале Винтанкестера теперь были украшены позолотой, трон обит алой тканью, телохранители короля носили алые плащи и шлемы, инкрустированные серебром. Нас бы ослепило великолепие Этельстана, а вокруг него собирались молодые и честолюбивые, жаждущие земель, серебра и собственного великолепия.
Но король всей Британии пригласил-таки меня в Бургэм.
Вызов доставил священник в сопровождении сорока всадников со щитами, на которых дракон Уэссекса одним когтем захватывал молнию.
— Король шлёт тебе приветствие, господин, — произнёс священник, а потом неуклюже слез с лошади и, опустившись на колено, протянул мне запечатанный свиток, перевязанный красной лентой. Оттиск на воске был тот же, дракон и молния. Печать Этельстана.
Я был мрачен, поскольку Домналл убедил меня не доверять Этельстану. Я позволил пройти в ворота Черепа только полудюжине западносаксонских всадников, но не впустил их дальше конюшенного двора, где нехотя выдал им слабый эль и потребовал, чтобы они до заката покинули мою землю.
— И ты вместе с ними, — сказал я священнику, близорукому молодому человеку с жидкими волосами и шмыгающим носом.
— Господин, мы устали с дороги, — взмолился священник.
— Чем скорее попадёте домой, тем лучше, — рявкнул я, а потом разорвал ленту и развернул свиток.
— Если нужно помочь тебе прочесть, господин... — начал священник, но поймал мой взгляд и забормотал что-то бессвязное.
— До заката, — повторил я и ушёл.
Это было невежливо с моей стороны, но я разозлился.
— Они считают меня слишком старым! — пожаловался я Бенедетте после отъезда посланника.
— Слишком старым для чего?
— В прежние времена, — продолжил я, игнорируя её вопрос, — я был полезен Этельстану. Тогда он нуждался во мне! А теперь решил, что можно не считаться со мной, и я слишком стар, чтобы ему помочь. Я теперь как король в тафле!
— В тафле? — она запнулась на незнакомом слове.
— Понимаешь, это такая игра, где по доске двигают фигуры. Этельстан считает, что я в ловушке, потому что стар и не могу сделать ход.
— Он же тебе друг!
— Он был моим другом. А теперь хочет меня убрать. Хочет получить Беббанбург.
Бенедетта вздрогнула. День стоял тёплый, но к закату наверху, под крышей дома, завыл холодный ветер с моря.
— Так сказал тот шотландец? Да? Он тебя защитит?
Я безрадостно рассмеялся.
— Ему нужен не я. Он тоже хочет получить Беббанбург.
— Значит, я дам тебе защиту! —горячо отозвалась она. — Сегодня вечером! Идём в часовню.
Я промолчал. Если Бенедетта собралась за меня молиться, я пойду с ней, только я сомневался, что сила её молитв сравнима с амбициями королей. Если верны мои подозрения, то и Этельстан, и Константин хотели получить Беббанбург — королевство должно быть сильным. Король Альфред доказал, что могучие укрепления, будь то бург вроде Меймкестера или крепость вроде Беббанбурга, это самые прочные преграды захватчикам. Поэтому Беббанбург будет защищать либо северную границу Этельстана, либо южную Константина, и его лорд будет зваться не Утредом, им станет человек, беззаветно преданный тому из королей, кто одержит победу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ну а я, разве я не был преданным? Я взрастил Этельстана, научил воевать и посадил на трон. Правда, я не христианин, не красавчик, как Ингилмундр, и не льстец, как те, кто, по слухам, теперь в советниках у короля Уэссекса.