Читать интересную книгу Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли - Мордехай Рошвальд

Кое-что, правда, запомнилось. Оказывается то, что мы едим, лишено разнообразия и по форме и по содержанию не только из-за нехватки складских помещений. Это вызвано и специфическими условиями жизни на седьмом уровне. Скажем, то, что наша пища безвкусна, неслучайно— это помогает уберечь нас от переедания, что при нашем малоподвижном образе жизни привело бы к ожирению. Особое внимание уделено правильному пищеварению: этой цели служат выдаваемые к обеду таблетки. Зато в пище есть все необходимое: калории, витамины, минеральные добавки и т. п.

Вчерашняя передача была еще скучнее, даже не помню, о чем там шла речь. Но цель была та же: убедить нас, что мы живем в лучшем из миров.

Благодаря усилиям наших ученых, мы ни от кого не зависимы. К тому же, как утверждает Ф-107, мы живем в условиях абсолютной демократии. Чего нам еще не хватает?

Солнца.

Жаль, что в наш рацион не вводят какой-нибудь добавки, которая помогла бы нам забыть о солнце. Видно, в питании, как и в науке, тоже есть свои пределы.

10 апреля.

П-867 сообщила мне сегодня в салоне, что к ее коллеге на лечение поступил интересный пациент.

— Речь идет об одном офицере, откомандированном сюда с важным заданием, — сказала она, пытаясь таким образам вовлечь меня в разговор. Затем добавила с хитроватой улыбкой: — Конечно, у нас у всех здесь важные задания.

Новость заинтересовала меня: из ее слов я понял, что скорее всего речь идет об Икс-117. Я описал его, и она подтвердила, что это он.

Не могу утверждать, что я хорошо знаком с Икс-117. У него не было привычки проводить свободное время вне своей комнаты. Жил он вместе с Икс-137, и до его заболевания я обмолвился с ним лишь несколькими дежурными фразами. В данном случае меня интересовала не столько его персона, сколько то, что он занимал одинаковую со мной должность. Помимо пробудившегося во мне чувства товарищества мною двигало естественное желание узнать, что же все-таки с ним случилось. Его состояние меня интересовало и потому, что теперь, во время его отсутствия мое дежурство длилось восемь часов вместо шести.

П-867 с готовностью рассказала все, что знала.

По ее мнению, Икс-117 нельзя считать счастливой находкой для седьмого уровня: здесь ему явно не место. Одним из главных критериев отбора, независимо от возлагаемых на кандидата функций, было отсутствие у него прочных семейных связей. Тот, кто приходит сюда не должен оставлять на земле дорогих, близких ему людей. По этой причине уже на начальном этапе отвергались семейные кандидаты и даже те, кто поддерживал тесные отношения с родителями, родственниками и друзьями обоих полов.

— Комиссии надо было действовать наверняка, — объяснила мне П-867,— чтобы отобранные люди чувствовали себя здесь в полной независимости от оставляемого ими мира.

Мои собственные воспоминания совпадали с тем, что она говорила. Прежде чем я был зачислен на курсы, меня таскали по разным комиссиям и все допытывались, какие отношения поддерживаю я с родными и близкими. Тогда я еще толком не понимал, какую цель преследуют они, спрашивая меня об этом, я думал, что ими движет профессиональный страх перед шпионажем. К счастью, — сейчас я сказал бы: к несчастью — мои семейные отношения выглядели весьма проблематично, а друзей почти не было.

П-867 сказала, что и ее выбрали, потому что она была одинока. Во всяком случае, продолжала она, решение отборочной комиссии не основывалось лишь на признаниях самого кандидата, но с помощью сложной системы психологических тестов выявлялись и выбраковывались те, кто легко входит в контакт с другими и, следовательно, быстро устанавливает новые связи. Все обучение пошло бы насмарку, если бы эти бессемейные, но очень общительные люди обзавелись бы друзьями там же, в учебно-подготовительном центре: как раз это и сделало бы их непригодными для жизни на седьмом уровне.

Скорее всего, несмотря на все меры предосторожности, в случае с Икс-117 были допущены какие-то промахи. Если верить П-867, офицер-пусковик Икс-117 не обладает независимым характером в полном смысле этого слова. Правда, будучи подростком, в возрасте пятнадцати лет, он порвал со своими родителями и сам зарабатывал себе на жизнь: все это характеризовало его весьма положительно, и, казалось, такая кандидатура вполне подходит для седьмого уровня. И вот теперь у него появились симптомы необъяснимой привязанности к своей матери.

— С психологической точки зрения, — сказала П-867, — случай вроде бы заурядный: невротическое влечение к детству, вызванное перенапряжением психики. Однако те, кто экзаменовал его там, наверху, совершили серьезную ошибку, допустив его сюда. Они должны были выбраковать таких, как Икс-117, и подыскать других, обладающих более крепкой нервной системой. Здесь, на седьмом уровне, не место для слишком общительных особ.

И она, по своему обыкновению, хихикнула.

Я обрадовался, когда пришло время покинуть общий салон, Мне было жаль Икс-117, и в то же время я завидовал ему. Конечно, он страдает и, может, даже свихнется, но все это из-за любви к матери, то есть к другому человеческому существу. А я, который с трудом выносил отсутствие солнечного света и мог думать об этом часами, не нашел минутки для того, чтобы вспомнить хоть кого-нибудь из своих. И я понял, как я одинок. Куда более одинок, чем мой бедный товарищ. Я был, подобно П-867 или любому другому обитателю седьмого уровня, психологически независимым типом, Мое душевное состояние не зависело от других. Наверное, я никого не смогу полюбить, как, впрочем, и все остальные, — кроме Икс-117. Именно по этой и другим причинам я и оказался «годен» для седьмого уровня…

Мне жаль себя. Вот сейчас я сижу за столиком и пишу, и мне никто не нужен, во всяком случае, я не испытываю острой необходимости в ком-то. И все-таки хотелось бы, чтобы у меня был кто-то, чтобы я нуждался в ком-то. Почему я так безразличен к людям? И здесь, и там, наверху? Наверное, у меня бесчувственная душа, а может, ее вообще не существует..

И в то же время я думаю: пусть лучше будет все так, как есть. Если бы мы все были такими, как Икс-117, седьмой уровень стал бы сумасшедшим домом, переполненным пациентами, но не имеющим врачей. Седьмой уровень не смог бы сыграть уготованную ему роль и прекратил бы свое существование. Так что все правильно.: мы хороши такие, какие есть…

И все же мне хотелось бы испытывать к Икс-117 больше сочувствия.

11 апреля.

Способен ли я сочувствовать кому-нибудь? Могу ли я испытывать чувство дружбы или, тем более, любви к другому?

Со вчерашнего дня эти вопросы не перестают мучить меня. Я не хочу быть чудовищем, а человек, не способный испытывать чувства, — чудовище. Какая разница между мной и электронным мозгом? Он может лучше считать, точнее мыслить и безошибочно работать, однако любить не может. Как и я. Единственное отличие: я могу пожалеть об этом, а электронный мозг не может.

Седьмой уровень. Сообщество монстров, которым жалко самих себя. Было бы куда лучше, если бы я был просто машиной. Нет, счастливой машиной! А еще лучше, если бы я, вместо того чтобы писать, слушал сегодня музыку. Ибо то, что я сейчас пишу, это глупость чистейшей пробы. Может, я тоже схожу с ума?

А что, забавная задачка для психологов: может ли кто-нибудь стать психопатом, думая о том, почему он не может стать психопатом?

13 апреля.

Передачи «Познакомьтесь с седьмым уровнем» в действительности оказались куда менее интересными, чем мы рассчитывали. Сегодня нам растолковывали применяемую здесь систему удостоверения личности. Все наши «имена» оканчиваются на цифру 7, поскольку мы живем на седьмом уровне. Используемые буквы обозначают род занятий каждого, а значения остальных двух цифр показались мне настолько путаными, что я решил не утомлять свой мозг и дальше слушал в полуха.

Когда передача окончилась, Икс-107 попытался втянуть меня в разговор на тему: зачем нам присвоили эти буквы и цифры вместо того чтобы оставить прежние имена. Причину он видел в том, что наши старые имена были слишком связаны с нашей прежней жизнью, поэтому они могли стать серьезным препятствием нашей адаптации на седьмом уровне.

Может быть, он и прав, но мне совсем не хотелось говорить об этом. Меня больше занимало другое: почему он так упорно пристает ко мне с разговорами, хотя наверняка видит, что я избегаю их? Между прочим, это его постоянная линия поведения. Можно предположить, что он беспокоится обо мне и ищет способы отвлечь меня от невеселых мыслей. Если это свидетельство его прирожденной склонности к общению, тогда мое положение не безысходно.

Я был настолько поглощен своими думами, что едва слушал, что он говорит. Предположим, рассуждал я, что мы в какой-то степени испытываем потребность в общении, может быть, в меньшей степени, чем обыкновенные люди, но не настолько чтобы выделить нас в новый подвид гомо сапиенса: в таком случае последствия могут быть колоссальными. Может даже случиться, что и я буду способен кого-нибудь полюбить.