– Я сейчас тебе втащу, – вспенивается Андрей, хватая меня за плечо.
– Втащишь, – сбрасываю его руку и киваю на напрягшихся охранников. – Только не здесь. А то свои выходные отдохнёшь не в горах, а в полиции.
Толкаясь плечами, заходим в лифт и, молча сверля друг друга глазами, едем до парковки.
Я пытаюсь объяснить себе, что творю сейчас совершенно необъяснимую дичь. Что если Ася хочет встречаться с мужиком, который ее даже не заводит, то ради Бога! Но тогда какого хрена Елецкий держит ещё секретаршу?
Нет, этого не может быть. Разбавлять Асю левыми бабами – это нужно быть полным идиотом. А Елецкий гурман. Что попало он никогда не жрал и не жрет. Ну и физически в состоянии начпокать и воспитать целый выводок детей.
Тогда напрашивается только один вывод – с Гордеевой у него ничего нет.
«Ну как нет то!?» – Психуя, открываю с ноги дверь на парковку. – «Если он ей с ней ужинает и целует руки.»
Резко разворачиваюсь лицом к Андрею, делая так, что он в меня врезается.
– Ты предложил ей поехать с тобой?
– Предложил, – он отвечает мне, с вызовом глядя прямо в глаза.
– А она? – сжимаю кулаки, которые реально чешутся.
– Пока не согласилась, – ухмыляется Андрей, – но у нас весь вечер и ночь впереди.
– Отвали от неё, – агрессивно цежу сквозь зубы, прихватывая Елецкого за воротник пиджака. – Это моя женщина.
– Да? – мой адвокат дергает бровью и ухмыляется. – Вот только она мне час назад сказала, что абсолютно свободна.
– Она ошиблась, – говорю давяще и дергаю Андрея за воротник.
– Руки убери, – рявкает он, рубящим движением сбивая мой захват. – И я очень сильно сомневаюсь, что Ася стала бы встречаться с женатым мужчиной.
«Ай, какой умный,» – морщусь от его правоты.
– Я очень тебе благодарен, – говорю приторно-слащавым тоном, – что ты поставил ее в известность о моем скором разводе. Ты же сделаешь все в лучшем виде? – прищуриваюсь. – Или ты ещё и как профессионал-отстой?
– Я не смешиваю личное и работу, – шипит мне в ответ Андрей. – И раз уж мы в этой ситуации равны, то пусть девочка сама выберет.
– А как же секретарша твоя? – захлебываюсь я ядом и ревностью.
– Так это же не жена, – ехидно скалится мне в ответ.
– Сука… – понимая, что он тоже в своём праве, я достаю из кармана пальто сигареты.
Беру себе и ротягиваю пачку Андрею. Несколько секунд мы молча курим, пытаясь успокоиться, чтобы разойтись цивилизованно.
– Она рассказывала, что ты ее жестко кинул. – задумчиво говорит Елецкий.
– Что она тебе ещё рассказывала? – глубоко затягиваюсь, практически медитируя на дым.
Серьезно, детка? Это я тебя кинул? Ну офигеть!
– Что тебе она больше никогда не дала бы второго шанса, поэтому Царицын… – он щелчком тушит сигарету. – Не мешай мне. Я ее дожму.
Внутри меня клокочет болью и обидой от того, что Ася смела обсуждать НАС с другим мужиком. Что рассказывала подробности и…. аааа!
Этого не может быть, что она больше меня не хочет!
Вчера на кухне я чувствовал ее злость, адреналин, растерянность и…на этих эмоциях ее вполне можно было бы «поджечь» и взять прямо на столе.
По спине прокатывается дрожь возбуждения. Надо было так и сделать!
– Ты делай, то что должен, – тоже тушу сигарету. – А я буду делать то, что сочту правильным.
– Я подожду, когда ты снова налажаешь, Царицын, – ехидно улыбается Андрей, – а ты с бабами редкий гавнюк. Пойду, – заглядывает в папку с документами, которую я привёз. – Здесь все супер. Спасибо.
Елецкий уходит к лифтам, а я сажусь в машину и несколько раз луплю ладонями по рулю.
Ну не гасить же мне его в конце концов! Ася не посмеет провести с ним ночь. И не посмеет уехать. Потому что боится за сына подруги. Потому что горит желанием высказать мне, какой я редкий гад.
Сейчас мне даже на руку, что Гордеева считает меня циничной сволочью. Будет сговорчивее.
Отправляю Асе сообщение, чтобы завтра не вздумала опаздывать на ужин.
И, когда текст загорается пометкой «прочитано», чувствую, как она «взрывается» эмоциями на другом конце трубки.
Конечно, я бы помог сыну ее подруги в любом случае. Мне это не стоило большого труда. Но нам с Гордеевой нужны обстоятельства, чтобы попробовать заново. Особенно они нужны ей, чтобы оправдать себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Такие чувства не исчезают. Ты, детка, струсила. А мне даже пяти лет оказалось мало, чтобы выздороветь.
И раз я засовываю в жопу свою уязвлённую мужскую гордость(а это хрень не маленького размера), то я хочу, чтобы твоя жизнь и свобода принадлежали мне. Хочу твоё тело, мысли и чувства. Я хочу тебя, Ася. И мне совершенно наплевать, что ты об этом думаешь.
Телефон вздрагивает в моих руках вибрацией.
Сердце на мгновение заходится от мысли, что это может быть Ася.
Но на экране мигает номер отца. Скидываю вызов и пишу сообщение, что через пятнадцать минут буду. Это последнее совещание, на котором я буду присутствовать, как акционер.
Глава 14. Семейные ценности
Макс
– Макс! – шипит мне в ухо отец. – Ты можешь хотя бы делать вид, что тебе интересно происходящее!?
– Нет… – отвечаю ему в тон. – Не могу. Потому что своё мнение уже сказал. Нет смысла вкладывать в это деньги. Если уж входить партнером в проект, то делать это с погрешностью на те три года, которые вы будете только стороить! – Видимо, последнюю фразу я говорю слишком эмоционально, потому что присутствующие люди за столом замирают.
– Максимилиан, – вопросительно вскидывает брови владелец сети гостиниц Айзенковский, строительство которых мой отец собирается проспонсировать, – вы считаете, что мое предложение невыгодно?
– Да, я так считаю, – чеканю слова и смотрю ему прямо в глаза. – Потому что все это устарело. На этапе строительства – сложно и громоздко, на этапе ремонта – неоправданно помпезно, на этапе ежедневной работы – вообще никуда не годится. У вас даже не предусмотрены отдельные лифты и лестницы для персонала. А это потеря эффективности работников. Мы будем вынуждены нанять в полтора раза больше людей, чем это необходимо. Признайтесь, вы выкупили чьи-то старинные проекты и теперь собираетесь их реализовать за наш счёт?
– Откуда такие выводы? – ухмыляется мужчина. – На сколько я знаю, у вас, Максимилиан, нет даже необходимого образования, чтобы давать оценки проектам.
– Зато у меня есть два года жёсткой практики в турецких отелях. Ещё год во Франции и остальных странах Европы. И я могу вам авторитетно заявить, подтвердив это расчётами, что строить маленькие гостиницы гораздо выгоднее. Ими проще управлять и обслуживать, легче ремонтировать и соответствовать запросам потребителя. Их не пугает сезонность. В конце концов, их легко продать! – Взрывает меня.
– Я предлагаю взять перерыв на кофе, – примирительно заключает пока ещё мой тесть.
– Поддерживаю, – резко встаю из-за стола и направляюсь к выходу из переговорной. – Приятного аппетита.
– Макс, ты куда? – строго окликает меня отец, видимо рассчитывая, что я испугаюсь его тона и вернусь на место.
Но этого не будет. К счастью, я теперь человек свободный. И это не последнее разочарование, господа, которое вас сегодня ждёт.
Распахиваю дверь и влетаю в секретаршу с подносом.
Она вскрикивает от неожиданности. По рукаву моей белой рубашки растекается горячее коричневое пятно.
Да! Именно этого мне сегодня не хватало для полного счастья.
– Черт, – говорю тихо и с чувством, проглатывая маты.
– Максимилиан Дамирович, простите… – заикаясь от испуга, шепчет Лерочка.
– Все нормально! – отмахиваюсь от неё и ухожу в коридор.
Ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиота. Если отцу это нравится, то пусть просирает последние активы.
Захожу в свой кабинет и скидываю на пол рубашку. Достаю из шкафа новую.
Только успеваю застегнуть пуговицы, как дверь кабинета распахивается от резкого движения, и на пороге появляется отец.