Читать интересную книгу Другая дочь - Гарднер Лиза

Ничто в досье не указывало, что Мелани Стоукс – дочь серийного убийцы, хотя Дэвид нашел список совпадений репортера очень любопытным. Впрочем, агент пока не составил мнения о журналисте. При всем его бахвальстве, руки Ларри к концу разговора тряслись. Визитер, вероятно, пропустил ежевечернюю пинту бурбона перед встречей. Без сомнения, сейчас он нырнул в выпивку.

Мелани застонала, когда засверкали огни особняка.

– Только не вздумайте блевануть еще раз, – буркнул Дэвид.

– Подождите…

– Тошнит?

– Подождите, – вцепилась она в его форменную куртку. – Не рассказывайте никому… – лихорадочно пробормотала она. – Не рассказывайте… домашним. Я заплачу…

Мелани взглянула на него ясными, большими, серьезными глазами поразительного цвета – нечто среднее между синим и серым.

– Да, хорошо, конечно. Как пожелаете.

Девушка снова откинулась ему на руки, выглядя вполне удовлетворенной. Дэвид толкнул дверь в фойе, и все сразу их увидели.

– Что случилось? – тут же шагнул к ним Харпер Стоукс, позади маячил Уильям Шеффилд.

Затем примчалась Патриция, расплескивая апельсиновый сок на дизайнерское платье.

– Ах, Боже мой, Мелани.

– Спальня там? – спросил Дэвид, игнорируя аханье и вопросы, и направился к лестнице. – Она упомянула о таблетках от мигрени.

Харпер выругался.

– В ванной наверняка имеется фиоринал с кодеином. Патриция?

Та бросилась вперед на три ступеньки и выбежала из ванной дочери с таблетками и стаканом воды в руке, пока Дэвид укладывал Мелани на помятую постель. Его сразу же отстранили родители, Харпер с тревогой поднял руку дочери и проверил пульс.

Потом взял стакан и поднес к бледным губам, чтобы помочь запить таблетки. Патриция осторожно протерла побелевшее лицо влажным полотенцем. Уильям Шеффилд топтался в дверях. Дэвид недоумевал, почему здесь находится бывший жених.

– Что случилось? – потребовал Харпер.

Снова проверил пульс, затем забрал у жены полотенце и уложил на лоб дочери.

– Где была Мелани? Как вы оказались рядом?

– В парке.

Видимо, ответ звучал слишком расплывчато, и Харпер обжег Дэвида подозрительным взглядом. Риггс и глазом не моргнул.

Из всех присутствующих Дэвид больше всего знал о докторе Харпере Стоуксе, ведь последние три недели агент внимательно изучал досье этого человека. Многие считали его блестящим врачом, недавно заслуженно названым лучшим кардиохирургом Бостона – города, знаменитого своими хирургами. Другие утверждали, что он самовлюбленный тип, а его ревностное служение медицине больше связано с желанием прославиться, чем с искренней заботой о своих пациентах. Учитывая растущую голливудизацию хирургии, Дэвид решил, что подобное циничное мнение вполне обоснованно.

Большинство кардиохирургов в наши дни снискали и славу, и богатство. В конце концов, выхаживание спортсменов НБА приносит куда меньшие барыши, чем способен заработать обаятельный хирург с прекрасной репутацией.

Дэвид раскопал в прошлом Харпера Стоукса единственную особенность. Начал врачебную карьеру в восемнадцать с поступления в колледж Лиги Плюща, однако академические успехи доктора Стоукса в лучшем случае можно назвать посредственными. Texaсский университет он закончил середнячком. Не получил приглашения ни в одно из двадцати лучших медицинских заведений, поэтому обосновался в местном «запасном аэродроме» – Университете имени Сэма Хьюстона. Там прославился скорее своим высококлассным гардеробом и безупречными манерами, чем одаренностью в хирургии. Как ни странно, но именно трагедия – похищение дочери – превратила Харпера Стоукса из рядового медика в исключительного врача. Его счастливая семейная жизнь рухнула, и он целиком погрузился в работу. Чем хаотичнее становился мир Стоукса, тем больше времени он проводил в больнице, где у него имелась власть исцелять и воскрешать, и, черт возьми, играть в Господа Бога.

Рассел Ли Холмс, возможно, разрушил семью, но странным образом попутно создал первоклассного хирурга.

В последнее время ФБР получило три телефонных звонка на горячую линию по мошенничествам в здравоохранении об одном и том же бостонском кардиохирурге. Некто считал, что операции Харпера по вшиванию кардиостимуляторов излишни и крайне подозрительны. На данном этапе расследования Дэвид к определенному мнению не пришел. Может, просто стучит ревнивый соперник. Может, доктор действительно придумал способ слегка подзаработать. Господь свидетель, Стоуксы жили достаточно роскошно, чтобы без постоянного притока средств мигом оказаться на мели.

До сих пор Дэвид обнаружил единственное темное пятно в Харпере – склонность к красивым женщинам. Причем не похоже, что тайную. Его частенько видели с различными юными барышнями, а жена отворачивалась в другую сторону. Многие браки существуют подобным образом.

– Но почему Мелани оказалась в парке? – хмуро спросил Харпер, вернув мысли Дэвида в тесную спальню.

– Хотела подышать свежим воздухом, – первой ответила дочь. – Вот и выбежала на минутку.

– Я случайно заметил, как она вышла из дома, – подхватил Дэвид. – Когда она не вернулась через некоторое время, решил посмотреть, все ли в порядке. Услышал непонятный шум в парке через улицу, там ее и нашел.

Харпер, продолжая хмуриться, повернулся к дочери со смесью искренней заботы и упрека в глазах.

– Ты слишком напряженно трудилась, Мелани. Ты же знаешь, какой вред способен причинить тебе стресс. Не стоило забывать отслеживать уровень тревожности. Ради Бога, мы с мамой немедленно пришли бы тебе на помощь, если бы ты просто сказала, что…

– Знаю.

– Ты слишком многое на себя взвалила.

– Знаю.

– Это вредно, барышня.

– Так же, как получать от тебя нагоняй? – криво улыбнулась Мелани.

Харпер хмыкнул, но выглядел искренне смущенным. Он посмотрел на жену, и супруги обменялись взглядами, которые Дэвид не сумел расшифровать.

– Давайте дадим ей отдохнуть, – предложила Патриция. – Дорогая, тебе надо просто немного расслабиться и поспать. Мы сами справимся с вечеринкой.

– Это моя обязанность, – запротестовала Мелани, но таблетки явно подействовали, веки неумолимо смыкались.

Она сделала попытку сесть в постели, но безуспешно. Наконец свернулась калачиком в середине своей огромной кровати. Мелани выглядела более хрупкой, чем когда стояла перед репортером. Она выглядела…

Патриция накрыла дочь одеялом, затем все удалились.

– Значит, совершенно случайно заметили, как Мел вышла из дома? – спросил Уильям Шеффилд, легко коснувшись Дэвида.

– Да, – спокойно ответил тот. – А вы не заметили?

Бывший жених покраснел, искательно взглянул на Харпера за поддержкой, но не получив оной, неслышно удалился.

– Спасибо за помощь нашей дочери, мистер… – тронула хрупкой рукой плечо Дэвида Патриция.

– Риггс. Дэвид Риггс.

– Благодарю вас, мистер Риггс. Мы вам очень обязаны…

– Невелика заслуга.

– Для меня велика, – улыбнулась она, но лицо оставалось грустным.

Потом Дэвиду пришлось отчитаться перед Джейми О'Доннеллом, взлетевшим по лестнице и немедленно потребовавшим ответить, что стряслось с его Мелани. Следом появилась взволнованная опрятная женщина с седыми блестящими волосами в белой униформе медсестры.

– Энн Маргарет! – услышал Дэвид восклицание Патриции.

Риггс воспользовался возможностью уйти, но остановился на площадке второго этажа, чтобы подслушать. О'Доннелл был непреклонен в получении информации. Энн Маргарет настаивала, что должна увидеть подругу. Харпер произнес что-то резкое и тихое себе под нос. Что именно, Дэвид не уловил, но все четверо сразу сникли. Больше никаких бесед до лестницы не донеслось, только воркование в спальне Мелани Стоукс.

Волосы на затылке Риггса встали дыбом. Давненько он не испытывал подобного возбуждения. С того дня, когда сидел в кабинете врача в ожидании приговора, а потом увидел лицо доктора, когда тот вернулся. И сразу понял, что прежняя жизнь – как и предсказывал отец – закончилась.