Часть 3
1
На пляже становилось прохладно. В опустевшем летнем кафе не было никого, кроме застывшей в скучающей позе хозяйки. Однако, на магнитном причале, куда уже подходили друзья, послышался шум приземляющихся флайеров, что-то среднее между линзой и скутером, похожих на мотоциклы, которые до сих пор можно было встретить на нижних ярусах города. На флайерах ездили многие их знакомые, и сейчас они наблюдали искоса, кто приехал.
Кирилл, не увидев ни одного знакомого в снимающих шлемы парнях, сел в свою линзу и хмыкнул, увидев, как Егор, уже затесавшись в середину прибывших, с кем-то здоровается. Ну, конечно, у него везде знакомые! Через минуту Егор, вернувшись назад, объявил, что он остается здесь с Марком с третьего курса их же факультета:
— А то суббота пройдет бездарно! Кир, — к утру я у тебя, пару часов посплю и полетим. Самолет — без проблем, заедем, возьмем, отец в эти выходные — никуда… Короче, я пошел! Пока!
Вылетев на объездную, две небольшие машины легко взмыли вверх. Кирилл, сразу включив музыку, машинально отмечал уровни. Еще сновали трамвайчики, которые были привязаны к одной улице и заворачивали на перекрестке в конце ее. Свернув на четвертом уровне, машины понеслись по спящему темному кварталу. Это была типовая улица с одинаковыми пятиэтажными домами. Было проще, если все дома в ярусе одной этажности, не надо было "ломать голову" архитектору, как компенсировать перепады по высоте на другом уровне. Возле одного из домов Кирилл остановился, зависнув около магнитного причала. Выйдя на мощенный облегченной разноцветной плиткой небольшой тротуар, он подождал Макса. Тот недоуменно пожал плечами, но все же выбрался из уютной теплой машины на холодную, осеннюю улицу.
— Ты же не здесь живешь?! — проговорил он негромко, оказавшись рядом с другом.
Кирилл, поежившись, ответил:
— Ты знаешь, здесь в одной квартире иногда по субботам одна знакомая нашей семьи собирает друзей, ну в общем, я иногда ей помогаю, продукты приношу, ну всякая ерунда, короче… Она сегодня позвонила, приглашала прийти. Ты как? Если сильно напрягает, дам ключ, иди — спи у меня, а я — зайду…
Макс наморщил нос, скорчив гримасу, потом спросил:
— Чаем-то хоть напоют?
— Еще бы, это — святое! — рассмеялся Кирилл, хорошо представляя, что поставил друга перед трудным выбором, но он знал Макса, Егору он бы такое не предложил, понимал он глубине души. — Сейчас, только зайдем в магазин, купим, что-нибудь, а то… неудобно — с пустыми руками…
Продолжая говорить, Кирилл обошел дом все по тому же тротуару, и вошел с торца дома в круглосуточный магазин.
— Девушка, хороших конфет хочется, пирожных и вкусной колбасы с горячим хлебом! — воскликнул он от самых дверей, хотя девушке на кассе до этого дела не было.
Она испуганно встрепенулась ото сна, увидев двух здоровых парней у входа, и оглянулась на охранника.
Пока охранник проснулся, встал, и прошел в зал, Кирилл уже пронесся по магазину, и докладывал всполошившейся кассирше, выкладывая покупки:
— Горячий хлеб отменяется, колбасу вашу уже кто-то ел, а вот конфеты, сыр и еще не совсем умерший батон годится…
Кирилл, схватив пакет с продуктами, сунув коробку конфет Максу, вышел быстро на улицу. Вернувшись к подъезду дома, он нажал на домофоне номер квартиры и вскоре женский голос ответил:
— Кто?
— Арина Евгеньевна, это Кирилл…
— Кирилл, — обрадовались где-то в глубине большого дома, и домофон запищал, пропуская поздних гостей.
Уже через минуту друзья входили в полутемный коридор обычной двухкомнатной квартиры. Нестарая женщина, кутавшая плечи в шаль, улыбалась им и тихо говорила:
— Проходите, как звать твоего друга, Кирилл? Макс, Максим, значит? Пойдемте на кухню, ребята. — Она говорила и шла впереди них, направляясь к кухне, где горел яркий свет, слышались приглушенные голоса, и кто-то медленно перебирал струны гитары.
Оказавшись в пятне яркого света, Макс растерянно огляделся. Разве возможно, чтобы столько народу находилось одновременно в таком маленьком помещении. Вокруг небольшого кухонного стола, уставленного закусками, пепельницами, кружками с остывшим чаем, сидело человек восемь. Кто на стульях, кто на корточках у выхода, на подоконнике боком сидел мужчина с гитарой. Другой, бородатый мужик, заикаясь, читал стихи:
…Я согласен уйти, улететь,…потеряться,За химерой по стылому космосу… гнатьсяЯ согласен терять, обретать и…сражатьсяЛишь бы было, куда… возвращаться…
Навалившись на стену, женщина, сидевшая за столом, проговорила, стряхивая пепел с сигареты:
— Кирилл, устраивай своего друга куда-нибудь, да хоть на подоконник к Ивану… Нет туда не надо, Иван обещал нам спеть… Ариша, да что ты чаю, да чаю, налей ребятам по маленькой, с холоду…, — ее спокойный хрипловатый голос легко распоряжался всеми.
И Максим, протиснувшись на неизвестно откуда взявшуюся табуретку, уселся рядом с Кириллом за стол. Стиснутые со всех сторон, они принялись поедать, голодные как чайки, все подряд, закусывая обжигающую маленькую… На них перестали обращать внимание. Женщина, сидевшая рядом с Кириллом, проговорила вполголоса, видимо, продолжая прерванную мысль, своему соседу:
— Я кручусь как белка в колесе,… в моей жизни давно нет разницы между днем и ночью, и нет выхода из этого…Я ненавижу слушать новости, в которых всегда все прекрасно! В которых — радостные люди рассказывают об успехах, а я не вижу ни одного радостного лица вокруг себя и ни одного по настоящему успешного знакомого. Где все они? Я ненавижу выборы, на которых мы каждый раз единогласно выбираем президента, а я потом не нахожу ни одного в своем окружении, кто бы голосовал за него. Где все они?
— Вера…, — проговорил бородач, — Верочка, а как ты думаешь, почему теперь пишут только фантастику, ведь читать стало нечего, если ты не читаешь фантастику… Люди уходят с головой во всякие бредни, и всерьез обсуждают возможность проникновения в мир гоблинов и гномов! Да потому что в этом сером мире нет места для творчества! Как можно писать о любви в этом городе! А ты говоришь — новости, новости — эта та же фантастика, которую позволяют читать и слушать нам власти!
— Ну, о любви ты Феденька загнул, о любви можно и нужно писать всегда! — неожиданно громко сказала женщина возле Макса, которая их так гостеприимно рассаживала. — Правда, не будет в стихах ручья и янтарной сосны, как у Визбора…, — немного упавшим голосом добавила она.
— Намек понял, — проговорил Иван на подоконнике, продолжая перебирать струны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});