Читать интересную книгу Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

– Иди к себе в пещеру и выспись. И не мешай мне! У меня много работы!

– Моя пещера вот где, – ответил Вулфред, кивнув в сторону бывшего жилища Мелании.

Он отошел к дому и остановился у входа, продолжая наблюдать за пленницей. Она же усердно колола дрова.

Что заставляет ее так самоотверженно трудиться на врага, размышлял Вулфред. Руки римлянки сгибались и снова распрямлялись при каждом ударе топора. Длинные распущенные волосы время от времени падали налицо. И каждый раз она изящным движением головы откидывала их на спину. Ритм ее движений привлекал своей грациозностью, чего раньше Вулфред не замечал. Фигура поражала гибкостью и извивалась с каждым взмахом топора. Она становилась действительно похожей на… змею.

Завороженный живописностью представшей перед ним картины, Вулфред встряхнулся, подобно вышедшей из воды собаке, и поднялся на крыльцо дома. Спавший на пороге Сенред вскочил и виновато уставился на начальника.

– Следи за ней, – буркнул Вулфред.

– Следить? За тем, что она делает?

– Да. Она явно намерена срубить все деревья в своем дворе. Пусть срубит. Только бы не причинила никакого вреда себе самой.

– А когда она устанет?

Вулфред улыбнулся:

– Когда устанет, ты можешь отдохнуть…

Глава 7

– Вот уже четыре ночи, как я почти не сплю, – жаловался Сенред Вулфреду. – С ней что-то не так, коль скоро она совсем не устает. У меня же и сил нет больше следить за ней!

– Она тоже устала, – покачал головой Вулфред. – Но не дает себе передышки.

Хотя Сенреду и было поручено следить за римлянкой, сам Вулфред чувствовал, что не может оторвать от нее взгляда. А потому тоже жадно ловил каждое ее движение. Тем временем Мелания покончила с дровами и принялась за стирку белья. И снова целиком погрузилась в работу. Казалось, что она просто не может заставить себя остановиться.

За четыре дня и ночи работы она ни разу не заснула. Во всяком случае, никто не видел, чтобы пленная римлянка хотя бы на минуту прилегла, причем никто не заставлял ее бодрствовать. Она сама героически боролась со сном и усталостью, изредка урывая минутку, чтобы перекусить.

Вулфред, неслышно ступая по мягкой грязи, покрывавшей землю, подошел ближе к римлянке и некоторое время рассматривал ее. Что заставляло ее вести себя таким образом? Ведь было совершенно очевидным, что она довела себя до полного изнеможения. И тем не менее упорно продолжала работать.

Однако никакой жалости к пленнице Вулфред не чувствовал. Что для здоровой молодой женщины какие-то четыре дня напряженной работы?..

С того момента, как римлянка с головой ушла в работу, явные попытки спровоцировать его на убийство сначала стали редкими, а затем и вовсе прекратились. Возможно, на них уже не было времени. Мелания не успевала даже выкроить пару часов на сон…

– Хватит работать! – скомандовал Вулфред. – Даже рабыня должна спать, чтобы не умереть.

Взяв двумя пальцами Меланию за подбородок, сакс поднял голову пленницы и посмотрел ей в глаза.

– А ты останешься жить! – добавил он.

Глаза римлянки вспыхнули бешенством. Она схватила было лежавшую рядом мотыгу, чтобы размозжить его большую и ненавистную голову, но Вулфред легко вырвал нехитрое оружие у нее из рук. Мелания действительно довела себя до полного изнеможения.

– Уж лучше воспользуйся топором, – усмехнулся он.

– Топором? Твоим оружием убийства?! Никогда!

– Гордость не позволяет?

– Да, гордость! Она у меня никогда не спит!

– Но самой тебе надо выспаться.

– Ты не можешь заставить меня спать!

– Послушай, рабыня. Я могу заставить тебя делать все, что только захочу. Запомни!

Вулфред схватил Меланию за руку и потащил за собой в дом. Она старалась сопротивляться, упиралась ногами и безуспешно пыталась дотянуться зубами до руки своего врага. И вдруг почувствовала, что усталость прошла. Борьба вселила в нее новые силы. Ей больше не хотелось даже спать, а сопротивление насилию стало доставлять неожиданное удовольствие.

Саксы и бритты с восторгом наблюдали всю сцену из окон. Лицо Сенреда расплылось в ехиднейшей улыбке. Сеолмунд одобрительно кивал головой.

Вулфред продолжал упорно тащить пленницу по ступенькам в дом, удивляясь ее невесть откуда взявшейся энергии. Тем не менее, бороться с римлянкой доставляло и ему немалое удовольствие, хотя сопротивление пленницы в значительной мере объяснялось желанием не поддаться сну. Но у нее не получится обмануть его! Вулфред твердо решил, что заставит римлянку заснуть! Непременно заставит!

В коридоре нижнего этажа, куда он не без труда, втащил пленницу, ее сопротивление удвоилось. Мелания принялась неистово колотить сакса кулаками по плечу и груди. Но у нее ничего не получалось: сакс не отпускал свою жертву. С еще большей быстротой он потащил ее к выходу во внутренний дворик дома.

– Отпусти меня, безмозглый варвар! – визжала Мелания. – Ты не сможешь заставить меня заснуть, если я сама не захочу! А скоро поймешь, что вообще не в силах заставить меня что-либо делать против воли. Сын омерзительной суки! Вонючая грязная задница! Я никуда не пойду с тобой! Слышишь? Отпусти меня сейчас же.

Мелания изловчилась и укусила Вулфреда за руку.

Но он не обратил внимания на ее нападение и, сильно ударив пленницу коленом в бок, выволок во внутренний дворик под восторженные вопли наблюдавших. Подтащив ее к полуразрушенному сарайчику, он бросил ее на старую кушетку – единственную оставшуюся здесь мебель.

– Спи! – скомандовал он.

– Я не желаю спать! – упрямилась Мелания.

– Рабы не выбирают, что им делать! – гремел Вулфред. – Рабы повинуются!

– Да, рабы повинуются, – взвизгнула римлянка. – Но если ты намерен мною командовать, то я повиноваться не стану! Потому что рабыней никогда не была и не буду!

– Ты ошибаешься, римлянка! Я могу заставить тебя делать все, что захочу! Ибо обладаю достаточной силой, чтобы доказать свою правоту.

Четыре изнурительные бессонные ночи не сломили ее духа и твердой решимости продолжать бескомпромиссную борьбу со своим врагом. Продолжать до тех пор, пока уже не останется сил и наконец наступит столь желанная смерть. На своем веку Мелания повидала немало мужчин, умерших именно таким образом, потому точно знала все признаки наступающего конца. Она продолжала жить только благодаря нечеловеческим усилиям воли, ибо плоть была вконец умерщвлена бесконечным тяжелым трудом.

Вулфред никогда не думал, глядя на изнеженное тело римлянки, что она способна вынести все, что с ней было. Он даже начинал сомневаться, что перед ним действительно смертная женщина, которую он совсем недавно вытащил из раскаленной печи. Но теперь он понемногу начинал понимать свою пленницу и ждал, какой еще сюрприз она могла ему преподнести. Вызов, который римлянка бросила ему, отказавшись спать, был для нее равносилен утолению голода и жажды. В нем она черпала силы, чтобы бороться с истощением и усталостью.