постоянно меняя курс на любой предмет, замеченный на поверхности.
19:35
Командиру подводной лодки «Щ-301» капитан-лейтенанту Грачёву так и не удалось получить от командования каких-либо вразумительных инструкций относительно своих дальнейших действий.
Придя на Таллиннский рейд из продолжительного боевого патрулирования в тот момент, когда флот уже готовился к уходу со своей главной базы, Грачёв получил приказ встать на якорь за пределами бонового заграждения и ждать дальнейших приказаний.
Однако никаких дальнейших приказаний не последовало.
Связаться с командиром бригады подводных лодок капитаном 1-го ранга Египко Грачёву не удалось. Он даже не знал, что четыре лодки бригады включены в состав главных сил. Несколько раз он пытался запросить «Киров» о своих дальнейших действиях. Но «Киров» мрачно и величественно молчал.
Когда мимо «Щ-301» прошёл первый конвой, в составе которого были три подводные лодки, Грачёв запросил разрешения пристроиться к ним. Но снова не получил ответа.
Так же молча мимо него прошли 2-й и 4-й конвои.
И только когда он запросил 3-й конвой, с канонерской лодки «Амгунь» ответили «добро», разрешив пристроиться в хвост колонны, где шли катера МО-301 и МО-302.
Третий конвой долгое время шёл практически без всяких происшествий вслед за четырьмя парами тихоходных тральщиков. Уже после 18:00 над транспортами появилась «рама» и, покружившись минут десять, ушла в сторону южного берега залива. Позже, о чём было объявлено сигналом с «Амгуни», тральщики начали подсекать мины и расстреливать их.
Колонна стопорила ход. Затем «Амгунь» и «Урал» снова выстраивали потерявшие строй транспорты в подобие кильватерной колонны и конвой медленно двигался дальше на восток. Небо было ясным, почти безоблачным. Ещё тёплое августовское солнце светило в корму кораблей.
Капитан-лейтенант Грачёв не слышал взрыва. Лодку подбросило и, чтобы удержаться на ногах, Грачёв ухватился руками за кронштейны, на которых крепился котелок рубочного компаса. Стоявшего рядом с ним вахтенного сигнальщика выбросило взрывом за борт.
Мина взорвалась в кормовой части лодки, убив всех находящихся в кормовом торпедном отсеке. Корма оказалась развороченной. Гребные валы со срезанными лопастями винтов загнулись кверху. Из разрушенных аппаратов торчали торпеды, каким-то чудом не детонировавшие.
Командир БЧ-5 инженер капитан-лейтенант Тильзо, находившийся в момент взрыва на центральном посту, решительными действиями предотвратил панику и организовал борьбу за живучесть, объявив аварийную тревогу. Осмотрев повреждения с палубы, Грачёв спустился внутрь лодки. Положение было безнадёжным. Взрывом содрало задрайки водонепроницаемого люка, ведущего из кормового торпедного отсека в дизельный. Погнутые валы лишили лодку хода и она медленно погружалась с увеличивающимся дифферентом на корму.
Убедившись в безнадёжности положения, капитан-лейтенант Грачёв приказал экипажу покинуть лодку. «Щ-301» всего через две минуты после того, как подводники попрыгали за борт (спасательные плотики снесло взрывом), приняв почти вертикальное положение, затонула.
К счастью, вскоре подошедший катер МО вытащил из воды капитан-лейтенанта Грачёва и 14 человек экипажа «Щ-301». Недоставало 22 моряков.
Пока морской охотник занимался спасением подводников, конвой ушёл за горизонт. Командир катера полным ходом пошёл вдогонку, но вместо 3-го конвоя догнал 1-й. В конце поредевшей колонны транспортов ковыляла подбитая «Вирония» на буксире спасательного судна «Сатурн». На неё и был пересажен капитан-лейтенант Грачёв с остатками экипажа погибшей подводной лодки «Щ-301».
19:55
Начальник походного штаба командующего флотом капитана 1-го ранга Питерский систематически докладывал адмиралу Трибуцу о потерях в различных отрядах и конвоях. На «Кирове» ещё пытались осуществлять какое-то управление прорывом, хотя в действительности перешли на фиксацию совершившихся фактов. И то потому, что командиры конвоев ещё имели возможность докладывать о случившемся.
В 19:20 пришло сообщение о гибели плав-маяка-брандвахты тыла КБФ «Восток», видимо, от подрыва на мине.
Затем в 19:45 пришёл доклад о гибели подводной лодки «Щ-301» то ли от мины, то ли от попадания торпеды.
В 19:55 сообщили о гибели на мине тральщика №56 «Барометр», а через 10 минут — о гибели тральщика №42.
Адмирал молча слушал доклады, кивая головой. Молчал и стоявший рядом контр-адмирал Дрозд.
Из состояния задумчивости адмиралов вывел грохнувший впереди взрыв, затем другой. В голове отряда взметнулись высокие столбы воды. Одновременно на идущем впереди «Сметливом» тревожно загудел ревун и к рее взлетел флаг: «Вижу плавающую мину».
— Что там такое? — нервно спросил адмирал Дрозд.
— Взрывы мин в тралах головных тральщиков, товарищ адмирал, — доложил старшина вахтенной группы сигнальщиков.
— Мина с правого борта! — закричал в тот же момент один из сигнальщиков.
Трибуц и Дрозд выскочили на крыло флагманского мостика.
Зловеще шевеля на волне своими страшными рогами, чёрный шар мины проплывал метрах в тридцати по правому борту. И снова крик сигнальщика: «Слева по борту мина!» Эта мина уже ближе. Её придётся обходить. Расстрелять её нельзя — слишком близко она шла от борта кораблей.
На флагманском мостике прибыло народу. Появился дивизионный комиссар Смирнов и генерал-майор Николаев. Их лица выражали явную тревогу, чтобы не сказать большего.
Только дивизионный комиссар Лебедев остался в салоне, решая хитроумную шахматную задачу.
Он был фаталистом.
— Что случилось, Владимир Филиппович? — спросил Смирнов.
Трибуц молча кивнул головой в сторону борта.
Переспрашивать не было никакой необходимости.
По левому борту крейсера, танцуя на лёгкой волне, плыли уже две мины. Казалось, что они игриво шевелят своими смертоносными рожками. Дивизионный комиссар Смирнов поймал себя на том, что не может отвести взгляда от страшного вида этой рогатой смерти.
«Киров» вильнул на курсе, сократив расстояние до мины, плывущей с правого борта.
Дивизионный комиссар Смирнов явно хотел задать ещё какой-то вопрос командующему, на что он имел полное право как член Военного Совета КБФ, но в этот момент все вздрогнули от нового крика сигнальщика: «Мина в правом параване!»
20:10
На ходовом мостике «Кирова» капитан 2-го ранга Сухоруков искусно управлял десятью тысячами тонн движущейся стали.
«Киров» шёл узкой протраленной полосой, настолько узкой, что произнесенная сгоряча одна неверная команда рулевому могла стать последней.
Крейсер двигался по этой полосе, выставив под водой у форштевня справа и слева параваны-охранители от якорных контактных мин, формой корпуса и крыльев схожие с самолётами. Натянутые тралящие части параванов при встрече с минрепом отрывали его якорь от грунта, минреп скользил по тралящей части до резака, секущего многотонным сильным ударом, якорь с отсеченным минрепом падал на дно, а мина, отведённая далеко в сторону, всплывала. Так было в теории.
На практике же немцы, прекрасно зная о конструкции наших параван-охранителей, вплетали в минреп кусок якорь-цепи, так что резак не мог перерубить минреп, а параван вместо того, чтобы отводить мину от борта, напротив,