Читать интересную книгу Распутник - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Дидро. Вам, должно быть, пришлось когда-то пережить сильное унижение?

Глаза г-жи Тербуш сверкают черной ненавистью; она в ярости оттого, что ее так хорошо поняли.

Г-жа Тербуш. Вы либо охотник, либо добыча, такова альтернатива, и так устроен мир. (Пауза. Она внимательно смотрит на Дидро.) По поводу картин: вы, разумеется, донесете полиции?

Дидро (с блистающим взором.). Я им ничего не скажу.

Г-жа Тербуш. Значит, вы прощаете?

Дидро. Я не прощаю, я отказываюсь карать. Что сделано, то сделано. (Пауза. Он смотрит на нее с интересом.) Мне страшно.

Г-жа Тербуш. Страшно?

Дидро. Я боюсь.

Г-жа Тербуш. Чего же это?

Дидро. Соблазна красивого преступления. (Пауза; он не сводит с нее глаз; затем говорит, словно пытаясь ее зачаровать… или словно сам зачарован.) Мир — это вшивый тюфяк, моя дорогая, гнилая хибара, пена, бурление молекул, которые сталкиваются и соединяются единственно волею случая, нелепая горячка, в которой все толкаются, опрокидывают друг друга и где все держится лишь благодаря постоянному нарушению равновесия. И вдруг посреди этого жизнеродного гниения возникает некая форма, нечто организованное и имеющее смысл. Красивое лицо, красивое тело, красивая статуя, красивая фраза… Возможно, красивая жизнь. (Пауза.) А возможно, красивое преступление. (Пауза.) Глядя на вас, я сознаю, что с моей стороны просто безумие — искать Добра, пытаться облечь его в красивые фразы: это всего лишь лицемерие. Мне глубоко плевать на Добро, я люблю только красоту. (Пауза. Он разглядывает ее, слоено лакомство.) И как же зло красиво нынче вечером!

Г-жа Тербуш (в смятении и сердясь на себя за это смятение). Замолчите. Я привыкла к комплиментам попроще.

Дидро (на одном дыхании.). Жаль, что мы не встретились раньше. Какой ум!

Г-жа Тербуш (снижая тон). Ум, нацеленный на зло.

Дидро. Просто — ум. (Восхищенно.) Зло тоже зрелищно, у него свои жесты, своя роскошь, свое воображение, своя чрезмерность, свое великолепие. Нерон был артистом, когда наслаждался зрелищем Рима, пожираемого пламенем.

Г-жа Тербуш. Бросьте, я всего лишь мошенница.

Дидро. И тем самым вы — артист. (Пауза. Еще более чарующе, тесня ее все дальше.) Я боюсь. Не вас. Того, что я к вам испытываю. У вас когда-нибудь кружилась голова от высоты? Вызывает страх не пустота, нет, мы боимся притяжения этой пустоты, боимся внезапного желания прыгнуть. Головокружение над бездной есть соблазн высший и окончательный.

Г-жа Тербуш (пытаясь не поддаваться своему смятению). Не говорите со мною так. Вы должны быть сердиты на меня. Я морочила вас целый день, я сделала вас рогоносцем, дважды, даже трижды рогоносцем.

Дидро (приближаясь к ней). Жизнь наставляет нам рога с первого дня. Разве мы отказываемся жить?

Г-жа Тербуш (поспешно). Я уезжаю.

Дидро. Зачем? Я ведь забрал картины обратно.

Г-жа Тербуш. Я снова их украду. (Надевает свой дорожный плащ.)

Дидро. Нет.

Г-жа Тербуш. Мне надо уехать.

Дидро. Вы хотите не уехать, а бежать!

Г-жа Тербуш. Вы меня больше не увидите, я покидаю Гранваль, покидаю Францию.

Сцена двадцать четвертая

М-ль Гольбах, г-жа Тербуш, Дидро.

М-ль Гольбах открывает дверь и мешает г-же Тербуш пройти.

М-ль Гольбах. Нет, я еду с вами.

Г-жа Тербуш. Малышка моя, у меня нет средств брать на себя такую обузу.

М-ль Гольбах. У меня есть деньги… (Поправляясь.) У отца есть деньги, я их возьму.

Г-жа Тербуш. Деньги меня интересуют лишь в том случае, когда я беру их сама. Ты не поняла, моя девочка, что меня занимает не добыча, а само воровство.

М-ль Гольбах. Я поеду с вами. Мы будем так счастливы…

Г-жа Тербуш. Я могу быть счастлива только за счет других. Пропусти меня.

М-ль Гольбах (отстраняясь). Так я вам не нужна?

Г-жа Тербуш. Абсолютно. Прощай.

Оглушенная, м-ль Гольбах падает в кресло.

Г-жа Тербуш. Побереги слезы. Если хочешь поскорее оправиться… (Указывает на Дидро.) Заставь их страдать. Только это и утешает.

Г-жа Тербуш выходит. Дидро нагоняет ее в последний момент.

Дидро. Еще одна просьба: ответьте на вопрос, который мы сегодня обсуждали.

Г-жа Тербуш. Зачем вам это?

Дидро. У меня есть ощущение, что на сей раз вы мне скажете правду.

Г-жа Тербуш. Конечно. Ведь мне больше незачем вам нравиться.

Дидро (смущенно). Относительно мужчин и женщин… (Решаясь.) Во время любви… кто испытывает большее наслаждение?

Г-жа Тербуш (не задумываясь). Когда вы чешете себе мизинцем ухо, кто испытывает большее удовольствие? Мизинец или ухо?

Дидро (без колебаний). Разумеется, ухо.

Г-жа Тербуш. Вот вам и ответ. Прощайте.

Она уходит в сумерки парка. Поколебавшись несколько мгновений, м-ль Гольбах бежит за нею.

М-ль Гольбах. Анна!… Анна!…

Сцена двадцать пятая

Баронне, Дидро.

Баронне прерывает задумчивость Дидро.

Баронне. Ну вот, сударь, я сложил картины в библиотеке барона. Теперь мне надо отвезти вашу статью в набор.

Дидро. Дело в том…

Дидро глядит на исписанную страницу. Баронне хватает ее читает и удивляется.

Баронне. Вы тут все перечеркали! Дидро. Угу.

Баронне. Но, в конце концов, есть же у вас какая-то философия?

Дидро. Если бы она у меня была только одна… Баронне. Что же мы будем делать?

Дидро садится и размышляет.

Дидро. Скажи-ка, что мы поместили для статьи «Этика» в плане следующих томов?

Баронне. «Этика»? (Отыскивает.) Мы поместили: «Смотри „Мораль"».

Дидро. Отлично! Вот что ты поместишь в разделе «Мораль». Бери перо, я продиктую.

Баронне поспешно садится и берется за перо.

Баронне. Итак?…

Дидро. Ты готов?

Баронне (восторженно). Да, да, да!

Дидро. Так вот, пиши: «Мораль» — смотри «Этика».

Баронне (откладывая перо). Но ведь…

Дидро. Без рассуждений!

Баронне. Но ведь это же жульничество!

Дидро. Что, мораль? Безусловно. И отсутствие морали — тоже.

Баронне. Но наши читатели будут метаться между пятым и восьмым томами — и ничего не найдут!

Дидро (с легкостью). Тем лучше, это заставит их пошевелить мозгами.

Пауза. Дидро все-таки смущен. Баронне честно признается:

Баронне. Сударь, я разочарован.

Дидро (искренне). Я тоже, мой юный Баронне.

Баронне. Неужели так устроена жизнь?

Дидро (мягко). Не жизнь, нет. Философия.

Баронне. Я думал, философ — это тот, кто высказывает свои идеи.

Дидро. Совершенно верно. Но при этом у философа столько разных идей…

Баронне. Но философ должен остановиться на одной из них и верить в нее.

Дидро. Нет, так делает не философ, а дурак. (Пауза.) Дурак говорит не то, что он думает, а то, что хочет думать. Он вещает.

Баронне вздыхает. Дидро глядит на него с нежностью.

Дидро (с грустью). Ты такой же, как все молодые люди: ты ждешь большой любви и истинной философии. В единственном числе. И только в единственном. Вот она, беда молодости: единственное число. Вы убеждены, что на свете есть только одна женщина и только одна мораль. Ах, сколько же зла может причинить всем нам страсть к простым идеям! Однажды, мой маленький Баронне, ты заставишь себя любить лишь одну девушку, жить лишь для нее, жить лишь ею одною, даже тогда, когда она будет уже не она, а ты будешь уже не ты. Вы погрязнете в первом и самом ужасном недоразумении: недоразумении большой любви! К тому же, поскольку у тебя слишком живой ум, ты хочешь уже завести роман и с философией, единственной, которая даст тебе ответы на все вопросы: второе недоразумение. (Треплет Баронне по плечу.) Но на свете нет ни единственной женщины, ни единственной философии. И если ты устроен нормально, тебе придется порхать. Как разрешить неразрешимое? Превратить свои гипотезы в уверенность, — экое самомнение! Отбросить все идеи ради одной! Именно отсюда и происходит любой фанатизм! Будь легче, Баронне. Позволь своему разуму пораспутничать как ему хочется. Засыпай с одной, просыпайся с другой — я имею в виду идеи, — покидай одну ради другой, ухаживай за всеми, не привязываясь ни к одной. Мысли — это женщины, Баронне, ими дышат, за ними бегают, от них хмелеют, а затем желание вдруг делает зигзаг, и мы отправляемся искать в другую сторону. Философия — это случайная связь, ее ни в коем случае нельзя принимать за большую любовь. Что такое философская академия? Это большой бордель, где шлюхи подобраны и одобрены своднями, профессорами, престарелыми господами в очках и без зубов. Побольше легкости, дружок Баронне, мысль должна быть не тяжелее пера. Разве мужчина когда-нибудь обладает женщиной? Разве человек когда-нибудь владеет истиной? Иллюзии, заблуждения… Понимают ли когда-нибудь друг друга мужчины и женщины? Совпадают ли их желания? Совпадает ли то, что жаждет получить один, с тем, что хочет ему дать другой? Солнце и луна движутся по одному небосводу, они, бывает, сближаются, но никогда не соприкасаются, никогда не сливаются друг с другом. Никогда не доверяй никому, даже самому себе. (Выпроваживает Баронне за дверь.)