Во главе стола сидел Вельзевул – повелитель демонов с отвратительным мохнатым лицом, похожим на гориллу, но с крючковатым носом и без глаз, вместо них был красноватый свет во впадинах. Рога и клыки проступали в его демоническом оскале. Он был облачен в черную мантию сатанинскими знаками.
– Предстоит великое пиршество, миллионы мы принесем в жертву злу, – гудел он рокочащим голосом. – Ныне уже в умы заблудших внедряем идею коммунизма – «светлого будущего», – гадко усмехнулся он. – И сейчас из-за этой идеи по всей Земле начнется война и насилие. Будут разрушать храмы Бога и убивать всех, кто не поклонится Сатане. Но это еще не все. Когда демоны во главе с Эгхедом[1] устроят кровавую революцию и зальют кровью Землю, ему на смену придет Самну[2] еще больший, чем он, и станет дальше изводить народ, заставляя верить, что творит благо. Но этого мало, он вместе с Аббадоном[3] устроит долгую войну, чтоб сделать жизнь людей еще тяжелее и невыносимее. Одни будут бороться за коммунизм, другие – за фашизм, и будут истреблять друг друга, все разрушая и опустошая Землю. У каждого из них будет в подчинении войско демонов, и одураченные будут истреблять, мучить, изводить друг друга во имя своих людей, служа нашему злу.
При этих словах демоны стали издавать отвратительные крики, скрежет, вой, одобряя замысел своего владыки.
– Вот видишь, внук, – сказал дед, – как вершится история на самом деле: «Паны за власть дерутся, а у холопов шапки летят». Выход один у простых людей – не верить всем этим идеологиям и обещаниям политиков, не ввязываться во все войны, перевороты, насилие, якобы во имя добра. А думать, как иметь больше любви, сострадания, сочувствия – это ведь и есть счастье. А еще помочь ближним, но не только материально – это ненадолго поможет, а научить их любви, милосердию, терпимости. Тогда и вся Земля будет счастливой, и никакие демоны больше не прельстят людей. Ибо где насилие, война – там и зло, там Сатана.
– Да, да, – сказал Ганс, – насилием ничего к лучшему не изменим. Сталина, Мао Цзедуна, Ким Ир Сена даже никто и не думал свергать – так они все гайки завинтили. Свергнуть можно только хорошего, демократичного правителя. На Гитлера сколько покушений было – и все ни почем. А ваш царь Николай II? Как увидел, что народ против ропщет – сам отрекся от престола, ибо он хороший человек был и хорошим правителем.
– Зачем же Бог допустил столько зла? – недоумевал Ян.
– Это Он прививку от зла делал, чтоб люди увидели и не обольщались больше никакими идеями, не верили, что Сталин – их отец родной, что Гитлер добро немцам сделает, что все вдруг припеваючи заживут, если поверят в их бред и будут им помогать творить зло. Очень, конечно, нелегко, но вот нам, внучек, понимание хоть теперь, но пришло. Дай Бог, теперь навечно отложится, воплотимся – праведниками хотим стать с Гансом.
– Да, да, – подтвердил тот, – сами любить учиться будем и людей своим примером учить этому начнем.
– А вот я, – сказала бабушка, – была в блокадном Ленинграде. Там тоже Сталин устроил мучительство народа. Ведь могли спокойно сдаться, был бы еще один оккупированный город, как Киев, Одесса. Немецкий режим не страшнее сталинского был, зато народ бы не мучился, не умирал. Но все это прикрывалось идеей подвига – демонам нужны такие моджахедские подвиги, чтоб обосновывать свое зверство благородной идеей.
Под эгидой национализма, религии, борьбы за свободу и справедливости устраивают вражду и насилие между одураченными ими людьми – и этим множат страдания человечества. Нам отсюда все это видно, как на ладони.
Ян тут вспомнил песню Талькова «Сатана плясать устал», которая была как раз в тему.
– А сейчас все это кончилось? – спросил Ян.
– Да что ты, внучек?! – сказала бабушка. – По всей Земле демоны делятся на две группировки и продолжают под эгидой национализма, борьбы за справедливость и свободу, устраивать войны, терроризм, погромы, свержения власти, дележку территорий. И это делается и будет делаться по всей Земле.
Кончен бал, погасли свечи,Не успевшие поджечьВсю планету, и не вечнымОказался красный меч,Пропитавший кровью землюНевиновной стороны,Что бельмом сияла белымВ чёрном глазе сатаны.
Сатана гулять устал,Гаснут свечи, кончен бал.
И на площади на красной,На которой дьявол жил,Перестанут поджигатьсяТе, кого допёк режим.И слетит ШароголовыйС пьедестала прямо в ад,И ему там черти новыйМавзолей соорудят.
Сатана гулять устал,Гаснут свечи, кончен бал.
Партработники перепугалисьИ наделали в штаны:«Всё, ребята, отплясалисьНа балу у сатаны».У чертей на сковородкахВы будете, как караси,Ой, лихо вжаривать чечёткуЗа предательство Руси.
Сатана гулять устал,Гаснут свечи, кончен бал.Кончен бал!!С Новой эрой Вас, господа!
И. ТальковЯн-мама
Находясь в доме у бабушки и угощаясь ее стряпней, Ян поблагодарил ее:
– Я снова вспоминаю детство, когда это все ел в твоем домике.
– Пора бы тебе встретиться со своими родственниками по прошлой жизни, – сказал дед. – Они еще не воплотились и ждут тебя.
– О, интересно! – воскликнул Ян. – Да, я очень хочу их увидеть.
– А почему они сразу не встретили меня? – спросил он.
– Во-первых, они живут в другой области, – сказал дед, – в тундре. Они – люди севера и привыкли к холоду и снегу. У нас ведь тут нет времен года, – стал объяснять дед. – И в одной области постоянно лето, в другой – весна, в третьей – бесконечная осень, а в четвертой – всегда зима. И люди живут там, где захотят, или путешествуют в зависимости от настроения. Сегодня могут – в область весны, а завтра – в пасмурную, дождливую осень или в солнечную, теплую, там, где бабье лето.
– О, как у вас все необычно, – удивился Ян.
– Да, – подтвердил дед, – ведь здесь Земля не вращается вокруг Солнца, и все создается желанием людей, зверей, духов природы, растений. Все зависит от того, что ты хочешь создать в своем воображении и проявить в этом плане. И второе – что родственники не хотели сразу шокировать тебя, пока ты еще не обвыкся в этом мире.
– А чем они шокируют меня? – спросил Ян.
– А вот, сейчас и увидишь, – сказал дед. – Настройся на меня, и полетим.
Ян представил перед внутренним взором лицо деда, и они переместились в местность, похожую на северную тайгу, переходящую в тундру. Везде был снег, и росли отдельные карликовые сосны, ели и кустарники. И кое-где из-под снега проступал мох и другая растительность тундры. Паслись олени, и на дереве сидела полярная сова.
Ян почувствовал холодный снег и морозный воздух. Удивительно было видеть зиму в этом измерении, находясь в тонком теле и одежде, совсем не подходящей для нахождения в тундре.
Они оказались перед небольшими хижинами и зашли в одну из них. Там сидело несколько человек за небольшим столом, стоящим рядом с печкой, одетые в одежды, сшитые из шкур оленя и совсем не похожие на современных людей.
– О, это же наша мама! – воскликнула одна из женщин, обращаясь к Яну. – Ты помнишь, как мы жили с тобой?
Ян опешил от ее заявления, но в его уме вдруг стали всплывать поразившие его картины, в которых он был женщиной и заботился о своих детях. И это они сидели сейчас за столом. Еще больше он пришел в замешательство, узнав в строгом мужчине с черными усами своего бывшего мужа. Его восприятие раздвоилось: и с одной стороны, он был мужчиной, а с другой – женщиной. Одна его часть воспринимала людей с позиции личности Яна, которая их видит впервые, а с другой – как близких и любимых людей, которых он очень давно знал. От этого шока он так и осел на пол у двери, не зная, как теперь реагировать: по-новому или по-старому. В его голове пронеслись события их прежней жизни, как они жили в тайге, как муж погиб, задранный медведем на охоте, как потом они снова все встретились в мире «мертвых», как долго и счастливо жили, пока она не воплотилась.
В то же время в уме Яна шла война. Он никак не мог принять себя женщиной, не представлял, как теперь могут продолжаться его отношения с близкими в качестве жены и мамы.
– Не тревожься, жено, – сказал бывший муж, – а то можно сойти с ума от раздвоения личности. Живи в своем новом облике, старое уже прошло. Скоро и нам воплощаться. И неизвестно, в каком мире, и на какой планете мы будем жить, и кем мы будем: может, разумными насекомыми, а может, духами, или еще какими-нибудь существами. И не стоит тревожиться о прошлом, ступай сейчас, чтоб не терзаться и обвыкнуться в этом мире. А когда все уложится у тебя в голове, то приходи снова.