Читать интересную книгу Лихорадка - Тесс Герритсен

– Потерпи минутку. Вы должны увидеть, как я это делаю. – Она прокрутила иголку, и послышался тихий хруст.

Ною показалось, что его вот-вот стошнит. С трудом сохраняя невозмутимый вид, он отвернулся и сцепил руки под партой. «Только без рвоты, только без рвоты, только без рвоты». Он сконцентрировал внимание на светлых волосах Амелии, которыми всегда восхищался. Волосы Рапунцель. Он смотрел на них, думая о том, как бы ему хотелось их погладить. Он никогда не осмеливался заговорить с Амелией. Она казалась ему сказочной принцессой, недоступной для простого смертного.

– Ну, вот и все, – сообщила госпожа Горацио. – Больше ничего делать не нужно. Я обращаюсь к классу: все видели? Полный паралич.

Ной заставил себя перевести взгляд на лягушку. Она лежала на учительском столе – безвольная, плоская тушка. Все еще живая, если верить старухе Горацио, но не подающая признаков жизни. Он вдруг испытал искреннюю жалость к этой лягушке, представил себя, распластанного на учительском столе, с открытыми глазами и в полном сознании, но совершенно неподвижного. Волны паники ни к чему не приводят, просто фейерверками взрываются в мозгу. Он сам почувствовал себя парализованным, оцепенелым.

– Теперь вам нужно сесть парами, – приказала госпожа Горацио. – Сдвиньте свои парты.

Ной сглотнул и покосился на Амелию. Она беспомощно кивнула.

Он сдвинул их парты. Они не разговаривали; их партнерство было обусловлено лишь близостью парт, но, черт возьми, какое это имело значение, главное – оказаться ближе к ней. У Амелии дрожали губы. Ему очень хотелось утешить ее, но он не знал, как это сделать, поэтому просто сидел молча, все с тем же выражением безразличия на лице. «Скажи ей что-нибудь хорошее, придурок. Порази ее чем-нибудь. У тебя, может, не будет другого шанса!»

– Лягушка действительно выглядит как мертвая, – заметил он.

Амелия содрогнулась.

Госпожа Горацио уже двигалась по рядам с банкой, в которой барахтались лягушки. Она остановилась возле Ноя и Амелии.

– Берите. Каждая пара работает с одной лягушкой.

Кровь отлила от лица Амелии. Теперь все зависело от Ноя.

Он сунул руку в банку и вынул скользкую лягушку. Госпожа Горацио положила на их парту препаровальную иглу.

– А теперь начинайте, – велела она и двинулась к следующей паре.

Ной посмотрел на лягушку, которую держал в руке. Она тоже уставилась на него, выпучив глаза. Он взял иглу, потом снова посмотрел на лягушку. Эти глаза как будто умоляли его: «Не убивай меня! Не убивай меня!» Он отложил иглу, чувствуя, что тошнота подступает с новой силой, потом с надеждой посмотрел на Амелию.

– Хочешь отличиться?

– Я не могу, – прошептала она. – Не заставляй меня, пожалуйста.

Кто-то из девчонок вскрикнул. Ной обернулся и увидел, как Лидия Липман вскочила со стула и шарахнулась от своего напарника, Тейлора Дарнелла. Послышались глухие удары о дерево – бум, бум, бум, – это Тейлор вонзал иглу в тушку лягушки. Кровь брызнула на парту.

– Тейлор! Тейлор, прекрати сейчас же! – воскликнула госпожа Горацио.

Но он продолжал тыкать иголкой. Бум, бум! Лягушка стала похожа на зеленый фарш.

– «Два» с плюсом, – бормотал он. – Я всю неделю готовился к этой контрольной. Вы не можете ставить мне «два» с плюсом!

– Тейлор, иди к директору!

Он воткнул иголку еще сильнее.

– Вы не можете ставить мне мерзкую «двойку» с плюсом!

Учительница схватила его за запястье и попыталась отобрать иголку.

– Сейчас же отправляйся к мисс Корнуоллис!

Тейлор отдернул руку и спихнул дохлую лягушку на пол. Она отлетела прямо на колени к Амелии. Та с диким визгом вскочила со стула, и маленький трупик плюхнулся на пол.

– Тейлор! – взревела госпожа Горацио. Она снова схватила мальчика за запястье, на этот раз вынуждая его выпустить из руки иглу. – Немедленно выйди из класса!

– Пошла ты на хер!

– Что ты сказал?

Он встал из-за парты и ударом ноги свалил на пол стул.

– Пошла ты на хер!

– С этой минуты ты исключен! Всю неделю ты грубил и вел себя вызывающе. Доигрался, дружок. Больше ты здесь не нужен!

Он пихнул стул ногой. Тот полетел по проходу и врезался в парту. Схватив Тейлора за рубашку, учительница попыталась вывести его за дверь, но он ловко вывернулся и ударил ее по спине. Она завалилась на парту, опрокинув банку с лягушками. Банка разбилась, лягушки выпрыгнули на волю и помчались по полу колышущимся зеленым ковром.

Госпожа Горацио медленно поднялась на ноги, ее глаза полыхали яростью.

– Я добьюсь, чтобы тебя исключили!

Тейлор полез в свой рюкзак.

Госпожа Горацио оцепенела, увидев в его руке пистолет.

– Опусти его, – велела она. – Тейлор, опусти пистолет!

Казалось, вспышка ударила ей в живот. Учительница пошатнулась, обхватила руками живот и рухнула на пол. В ее глазах застыло изумление. Время, казалось, остановилось, замерло на это нескончаемое мгновение, пока Ной в ужасе смотрел, как к его кроссовкам бежит ручеек яркой крови. И тут тишину взорвал испуганный девичий крик. В следующий момент вокруг него царил хаос. Ной слышал, как загрохотали падающие стулья, видел, как бегущая девочка оступилась и упала коленями на битое стекло. Казалось, воздух пропитался кровью и паникой.

Прогремел следующий выстрел.

Взгляд Ноя, словно камера в замедленном режиме, скользил по убегающим фигурам; он увидел, как Верной Хоббс неуклюже шагнул вперед и с треском врезался в парту. Классная комната превратилась в расплывшееся пятно, в котором мелькали развевающиеся волосы и бегущие ноги. Но сам Ной не мог двинуться с места. Он словно увяз в этом кошмаре, тело отказывалось выполнять команду мозга: «Беги! Беги!»

Его взгляд выхватил из хаоса Тейлора Дарнелла, и к своему ужасу Ной заметил, что дуло пистолета было нацелено в голову Амелии.

«Нет, – подумал он. – Нет!»

Тейлор выстрелил.

Вдруг, откуда ни возьмись, по виску Амелии потекла струйка крови, потом ручеек оказался на щеке, но девочка не упала – широко раскрыв глаза, словно затравленный зверь, она глядела на дуло пистолета.

– Пожалуйста, Тейлор, – шептала она. – Пожалуйста, не надо…

Тейлор снова поднял пистолет.

В это мгновение Ной избавился от парализующего кошмара, ноги снова задвигались, а тело стало слушаться. Мозг тут же отметил множество деталей. Ной видел, как Тейлор вскинул голову и повернулся к нему. Пистолет, описав дугу, тоже оказался направленным на него. Ринувшись на Тейлора, Ной заметил в его глазах удивление.

Из дула вылетела еще одна пуля.

– Я только что узнала, что сюда положили мою пациентку. Почему никто не позвонил мне?

Дежурная медсестра подняла глаза от стола и как будто съежилась, увидев, что вопрос исходит от Клэр.

– М-м… какая пациентка, доктор Эллиот?

– Кейти Юманс. Я видела ее имя на двери одной из палат, но в палате ее нет. Ее карты я тоже не нашла.

– Ее привезли всего несколько часов назад по «скорой». Она сейчас в рентгенкабинете.

– Но меня почему-то никто не известил.

Медсестра опустила взгляд.

– Ее лечащим врачом стал доктор Делрей.

Клэр молча восприняла эту неприятную новость. В общем-то нет ничего необычного в том, что пациенты меняют врачей, иногда в силу самых банальных причин. Два пациента перешли от Эдама Делрея к Клэр. Но то, что именно эта пациентка предпочла другого врача, удивило Клэр.

Когда она впервые оказалась на приеме у Клэр с воспалением мочевого пузыря, шестнадцатилетняя Кейти Юманс, немного отстающая в развитии, проживала со своим отцом. Клэр сразу же обратила внимание на синяки по окружности запястий девушки. Сорок пять минут деликатных расспросов и осмотр малого таза подтвердили подозрения Клэр. Кейти забрали из-под опеки отца-насильника и поместили в приют.

С тех пор девушка расцвела. Ее травмы – как физические, так и душевные – исчезли. Клэр считала Кейти своей победой. С чего бы вдруг девушке менять врача?

Она нашла Кейти в рентгенкабинете. Через смотровое окошко Клэр увидела, что девушка лежит на столе, а над ее ступней висит рентгеновская трубка.

– Могу я спросить, с каким диагнозом ее госпитализировали? – спросила Клэр у технолога-рентгенолога.

– Мне сказали, панникулит правой стопы. Вон ее карта, если хотите, можете взглянуть.

Клэр взяла со стола карту и прочитала запись, сделанную в приемном отделении. Она была продиктована доктором Эдамом Делреем в семь часов утра.

«Белая женщина, шестнадцати лет, наступила на гвоздь два дня назад. Сегодня утром проснулась с высокой температурой, ознобом, распухшей ступней…»

Клэр бегло просмотрела описание физического состояния пациентки, перевернула страницу и прочитала назначенное лечение.

После этого тут же схватила трубку телефона, чтобы передать сообщение на пейджер Эдама Делрея.

Уже через мгновение он вошел в рентгенкабинет, как всегда в своем белом длинном халате, отутюженном и накрахмаленном. Хотя он всегда был приветлив с ней, искренней теплоты в их отношениях не было, и Клэр подозревала, что за внешней сдержанностью северянина скрывается типично мужской дух соперничества, возможно, даже чувство обиды за то, что она увела у него двух пациентов.