Читать интересную книгу Reich wird nie kapitulieren! - Алек Сэй

Страшило его другое — опозориться. Первый раз в жизни выйти в море в качестве капитана — пускай и такого утлого суденышка — и не справиться. Вот это было бы совсем погано. Ему даже рисовалась встреча с Богом после того, как они, все пятеро, дружно уйдут на дно.

Представлялся ему Бог, отчего-то, благообразным старцем в мундире гросс-адмирала, на троне и с трезубцем в руке. И он, маленький, промокший и промерзший перед Ним.

«Ну что, — интонации в речи воображаемого Господа были язвительными и напоминали интонации Медора, когда тот зубоскалил, отправляя кадетов в особо неприятный наряд, только выговор у Бога был отчего-то не баварский, как у обербоцмана, а силезийский, как у Рёдера, — обосрамился в первом же самостоятельном плавании, голубчик? Кап-пита-а-а-ан… Первый после Меня, понимаешь… Вышел, не в море даже, а в лужу, где не кораблям, а лягушкам только плавать, и сразу же на дно? Хвалю! Герой! Гордость и надежда немецкого флота! Подводного, в прямом смысле этого слова, хе-хе. Я вот для чего сына своего вам на смерть посылал? Для того, чтобы он смертью смерть поправ воскрес на третий день и стал вам Спасителем, или чтоб всякие неучи несамостоятельные и сами тонули, и первокурсников-неумех топили, да еще и казенное имущество гробили? Уйди с глаз моих долой. Девять кругов Ада вне очереди. А стоимость бота будешь выплачивать из жалования, кадет».

На этой «оптимистической» ноте Бог почему-то исчез, зато в тумане показались очертания берега с небольшим опрятным домиком недалеко от пляжа, а порядком нахлебавшееся воды «богоспасаемое корыто» заскребло килем по днищу.

— Земля! — радостно рявкнул Пининг и истово перекрестился. — Всем покинуть судно!

И едва не подал пример, лишь в последний момент вспомнив, что капитан покидает борт тонущего корабля последним.

Выбираться из бурного моря, это, однако, не фунт изюму. То волна в спину ударит, сбивая с ног, то, откатываясь от берега, назад потащит, в пучину, а если это еще помножить на усталость и температуру воды немногим выше нуля по Цельсию, то удовольствие выходит гораздо ниже среднего. Собственно, у пятерки морских кадетов имелись все шансы окочуриться в паре десятков шагов от спасения, однако либо Бог сегодня был в хорошем настроении, либо Дьявол задремал, а этого в высшей степени неприятного события не произошло.

— Линь ловите! — раздался громкий мужской голос, и в воду, рядом с Карлом, плюхнулся кусок каната, за который он не преминул уцепиться. Когда его примеру последовал весь экипаж «богоспасаемого корыта», линь натянулся, и кадетов, словно корабли на буксире (ну, или рыбу на леске — тут уж какая кому аналогия больше по нраву) поволокли к берегу.

Вытянутые могучим рывком кадеты попадали на гальку в нескольких шагах от кромки прибоя, содрогаясь от холода.

— Отставить валяться. — прохрипел Пининг, поднимая себя с земли неимоверным усилием. — Быстро всем скинуть одежду, пока не заледенела!

— Это лучше сделать в моем доме, герр мичман. — произнес нежданный спаситель, сматывая линь. — И чем быстрее, тем лучше для всех вас.

Париж, Елисейский дворец

19 декабря 1938 г., четверть третьего часа дня (время берлинское)

— Ну, Бонне, и как вы прокомментируете вчерашнюю встречу немецкого посла в Токио и японского министра иностранных дел Мацуоки? — Эдуар Даладье, председатель Совета Министров, министр национальной обороны и военный министр Республики испытующе глядел на министра иностранных дел, постукивая не заточенным концом карандаша по столешнице. — Как понимать действия немцев?

— Как попытку продать свой недостроенный линкор. — спокойно ответил тот. — Если вас интересует, чем это все закончится, то, скорее всего, Япония, но после долгого торга, все же приобретет «Тирпиц» для своего флота.

— Меня интересует, почему это началось. — фыркнул Даладье. — Гитлер начал переговоры о продаже «Зейдлица» полякам, теперь собирается продавать свой лучший корабль Хирохито, и, черт возьми, я хочу знать — с какой стати?

— А это не ко мне вопрос, а к Кампинши. — Бонне кивнул в сторону министра военного флота. — Корабли, это его епархия.

— Жорж, давайте не будем валить с больной головы на здоровую. — Сезар Кампинши поморщился. — Понятное дело, что Гитлер принял новую концепцию развития флота, и что это за концепция мы вскоре поймем. Вопрос-то в ином — почему он это сделал и зачем? Он ведь так рвался пересмотреть условия Версаля в отношении флота, получил, наконец, карт-бланш от Англии, и теперь, фактически, его труды идут насмарку?

— Ну, может это не так уж и плохо? — подал голос Поль Маршандо, министр финансов. — Можем изрядно сэкономить, отложив закладку «Клемансо».[13]

— Нет, он издевается?!! — возопил Даладье, и вскочив из-за стола начал расхаживать по залу совещаний совета министров, заложив руки за спину. Если бы в этот момент на сём полноватом коротышке была одета треуголка, он бы весьма напоминал иного французского государственного деятеля, жившего несколько пораньше. — Маршандо, вы идиот! Отложить строительство «Клемансо»! Ха! Три раза «ха»! Вы что, ничего не понимаете? Все вы, господа!

Председатель Совета Министров орлиным взором окинул всех членов этого самого совета, и продолжил свою пламенную речь, не переставая носиться по залу, словно взбесившийся колобок.

— Сколько сил, сколько времени потрачено! Мы скормили Гитлеру Австрию, с потрохами сдали Чехословакию, все для чего? Для того, чтоб усилить хищника у себя под боком? Да, для этого, но не только! Почему Германия не сожрала Чехословакию целиком, как вы это мне обещали, Бонне? Почему, вместо того, чтобы выглядеть в глазах всей Европы, и, в первую очередь, Польши и СССР, агрессором, с которым не стоит иметь дел, врагом, в конце-то концов, почему Германия начинает активно налаживать с поляками и русскими контакты? Почему, я вас спрашиваю? Почему они — борцы за свои права, а мы выглядим бледно и трусовато? И это тогда, когда цивилизованные страны борются с коммунистической заразой! Именно в это время Советы вдруг, ничего для этого не сделав, усиливают свои позиции! Но это-то еще ничего, это ладно. Не так уж страшно. Никуда немцы не денутся, если СССР нападет на Польшу или полезет на Балканы, ввяжутся в бойню с русскими, а там и мы, может быть, поможем. Но Англия! Черт меня побери, Англия!!! Вы забыли о ней? Это сейчас у нас союз, но так было не всегда, и не всегда же и будет. У Великобритании нет постоянных союзников, но у нее есть постоянные интересы, и интересы эти лежат, прошу заметить вас, господа, именно там, где расположены наши колонии.

— Чемберлен не посмеет ввязаться в войну. — заметил Бонне. — Вся его политика…

— Вот именно, Жорж! Его политика! А если завтра в Англии к власти придет кто-то вроде Гитлера? Из Мировой войны англичане вышли весьма ослабленными, что не может их радовать. И не надо льстить себе надеждой на их миролюбие — те, кто в этом мире не способен отстоять своего, оказываются убиты и ограблены. Англичанам даже с Италией насчет нас договариваться не обязательно — они просто заблокируют наши корабли в портах, и захватят наши владения в Африке, Азии и Америке. Вы представляете, какая это катастрофа для Франции, то, что Германия сворачивает строительство флота? Если раньше, в случае неблагоприятного развития событий, мы могли бы рассчитывать на помощь немецкого флота против англичан, то теперь что? Пшик? А вы, Поль, говорите, отложить закладку «Клемансо»… О, я знаю Гитлера — если он не строит корабли, значит делает танки. Танки, самолеты, артиллерию, боеприпасы! Как вы полагаете, господа, против кого он это все применит? Молчите? То-то же. Наша задача, чтобы он применил их против СССР. А против Балтийского флота русских, сил у немцев все же хватит. Ну, а если и не хватит, то Владычица Морей поможет. Да и мы… возможно. Так-то, господа.

Побережье бухты Эккендорф

19 декабря 1938 г., половина третьего часа дня

Замотанный в одеяло Карл сидел едва ли не внутри жарко пылающего камина и пил горячий глинтвейн, любезно приготовленный фрау Мартой Оберманн, супругой их нежданного спасителя. От тепла и алкоголя глаза слипались, и слова герра Оберманна (а тот, попыхивая трубкой, что-то рассказывал Пинингу) текли мимо сознания.

— …да, славное тогда было дельце. Я как раз незадолго до Скагеррака получил чин обермаата и назначение на «Дерффлингер»…

Карл зевнул и потер глаза. Ожидаемая выволочка от начальства училища предстояла еще минимум через пару часов, а сейчас ему более всего хотелось спать.

— …заорет: «Шесть кораблей на зюйд-вест, удаление семнадцать миль». Я тогда нашему штабс-боцману Крюгеру и говорю…

Карл зевнул снова, аккуратно прикрыв рот ладошкой. Что и говорить, разбор действий Флота Открытого Моря и Гранд Флита в битве пре Скагерраке кадетам еще только предстоял, так что рассказ очевидца был бы на экзамене неплохим подспорьем, но поделать Геббельс с собой ничего не мог. «Релакс», всплыло в сознании слово, означающее его теперешнее состояние. «Отходняк».