всего.
Темнота…
Глава 11
Тогда же: за три месяца и 15 дней до конца
Темнота…
Неожиданно темнота дернулась, голос Бернара исказился и исчез, запах перегара испарился, и яркий, слепяще белый свет резанул глаза.
Темная высокая фигура стояла прямо перед ней.
Зажмуриться, зажмуриться изо всех сил…
– Открой глаза. Давай-давай, открывай.
Она приоткрыла глаза, сощурившись.
Знакомое лицо, знакомая комната…
– Неплохая демоверсия, да? – лицо над ней начало обретать очертания.
Она затравленно оглянулась, дернула парализованной рукой – та неожиданно поддалась. Послушная. Живая.
Она ошарашенно пялилась на свою молодую мягкую ладонь.
– Совсем как настоящая жизнь, если не приглядываться. Наша разработка, – пояснил Сизиф.
Лиза подняла глаза – он как раз заканчивал отсоединять от нее провода шлема.
Сизиф выглядел в точности как в их последнюю встречу. Тот же пиджак, та же ухмылка, только в руке дымящаяся кружка с какой-то мутной бурдой без запаха.
Мгновение – и ошарашенное, потерянное выражение лица Лизы сменилось яростью. Нос сморщился, обнажив верхние зубы, глаза сузились.
Она ринулась вперед, чтобы наброситься на него. Сизиф даже не отшатнулся. Он стоял на месте, в упор глядя на нее и улыбаясь.
Уже перед самым его носом Лиза резко затормозила, едва не потеряв равновесие. Ее глаза забегали. Взгляд метнулся на белый пол – на то место, куда она упала, пролетев сквозь Сизифа и где потом корчилась в судорогах.
– Смотри-ка, чему-то ты все-таки учишься, – сказал Сизиф, сделав большой глоток из кружки.
– Чтоб тебя, – тихо проговорила Лиза, приблизив свое лицо к лицу Сизифа. – Ты держал меня там пятнадцать лет, ублюдок!
Сизиф сделал глоток, чуть было не задев чашкой нос Лизы, но та и не подумала отступить назад. Не собирался отступать и он.
– Размечталась, – ответил он. – Все длилось минут пять. Я как раз успел сходить за кофе.
Лиза нахмурилась, огляделась вокруг, осмотрела свою мятую серую робу.
– Что? – жалко переспросила она.
Сжала руками виски и попятилась назад. Все это не умещалось в голове.
– Я хочу домой…
Голос ее зазвучал совсем по-детски.
Сизиф выдохнул.
– Знать бы еще, где этот дом.
Он тоже сделал шаг назад и опустился в удобное, но старомодное кресло, появившееся из ниоткуда.
– А теперь слушай. Слушай внимательно, ибо я не люблю повторять. Твоя земная жизнь в облике Лизы Чайковской закончилась. Твое тело уже гниет в могиле. Возвращаться тебе некуда. Лучшее, что тебе светит, – это десятки таких жизней, как эта довольно гуманная демоверсия. Стандартный путь души с таким неприглядным кармическим счетом.
– Да что ты, говнюк, понимаешь? У меня была ужасная жизнь!
– Твоя жизнь была идеально подобрана, чтобы дать тебе возможность искупить кармические задолженности, научиться новому. Но ты убила человека.
Лиза открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но Сизиф жестом остановил ее.
– Я бы на твоем месте заткнулся и послушал. То, что предлагаю тебе я, – это не только служба, это еще и знание. По крайней мере, то, какое открыто на нашем уровне. Немного, но все же лучше, чем там внизу, в этой мясорубке.
– Я не понимаю… Ты говорил про каких-то там демонов. Как можно этим искупить свою чертову карму?
– Ну вот, пошел разговор. Ты, оказывается, деловой человек.
Лиза нахмурилась. Конечно же, она хотела обложить Сизифа крепким матом. Или плюнуть в его наглую, самоуверенную рожу. Но события сегодняшнего дня подсказывали, что это не лучшая идея. По крайней мере, прямо сейчас. Лиза была сбита с толку.
Ладно, пусть рассказывает.
Сизиф едва заметно улыбнулся уголками губ.
– Все, что тебе надо сейчас знать, – это то, что мир произошел от одного начала и в нем нет ничего, кроме этого начала. Ангелы, бесы – все эманации, формы одного. Следишь за мыслью или тут закончим?
– Слежу, – заикаясь, ответила Лиза. – Наверное…
– Мир, к которому ты привыкла, – своего рода гимнастический зал, созданный лишь для того, чтобы души смогли стать лучшими версиями себя или, как тут у нас выражаются, вернуться домой. Если бы в мире не было боли и того, что люди называют злом, человеку не приходилось бы делать выбор. А без выбора нет ни роста, ни эволюции, ни перемен, ни, собственно, человека. Ну а мы, – Сизиф неловко поклонился, – мы те, кто эту боль создает, кто вынуждает делать выбор. Мы – экзаменаторы. И мы же падальщики.
Он договорил и, не дожидаясь ее реакции, сразу же встал. Кресло исчезло, будто бы его и не было. Сизиф направился к двери, которая снова четко обрисовалась в стене.
Вот он, выход…
На этот раз дверь никуда не денется. Она будет прямо здесь, перед Лизой: выходи – не хочу.
Но куда ей теперь идти?
Она останется здесь.
И он это знает.
Злость все сильнее закипала в ее жилах.
Кто их просил?
Кто?
– Я смогу вернуться на Землю, – Лиза ненавидела себя за то, как жалостливо зазвучал ее голос, – если сделаю эту вашу чертову работу?
Сизиф, уже стоявший в дверях, обернулся на мгновение:
– Сможешь, – усмехнулся он. – Если окажешься полной дурой.
Глава 12
Прямо сейчас
– И она согласилась? – спрашивает Начальник в Белом.
Сизиф усмехается, задумчиво глядя поверх голов Начальников.
– Да. Но эта ее страсть к жизни… Она никогда не угасала, – он трет пальцем стекло часов на запястье. – Я думал, это пройдет, когда она разберется, что к чему, но нет.
Один из Начальников в черном открывает рот, чтобы что-то сказать, но Начальник в белом останавливает его жестом и задает свой вопрос:
– А вы разобрались, что к чему?
Палец на мгновение перестает тереть мелкую трещинку на стекле часов. Сизиф поднимает голову и недовольно смотрит на человека в белых одеждах.
Молчание затягивается.
Начальник в черном – тот, которому не дали высказаться, нервничает, ерзает. Нельзя не заметить, как сильно его тяготит присутствие Старшего Белого коллеги.
Наконец он не выдерживает, и на этот раз человек в белом его не останавливает:
– Во время обучения с ней были проблемы?
Сизиф улыбается своим воспоминаниям:
– А сами-то как думаете?
Никогда раньше он не позволял себе таких вольностей с начальством.
То ли цифра «100 %» на циферблате часов, то ли что-то еще, трудно уловимое, заставляет его отвечать подобным образом.
Начальник в черном пытается прожечь Сизифа взглядом.
Без особого успеха.
Впрочем, Сизиф здесь не для того, чтобы мериться силами. В эти игры он уже наигрался с лихвой.
И он отвечает, продолжая улыбаться:
– Она всегда была слишком любопытна.
За три месяца и 11 дней до конца