- Лейтенант Клавдий Мор, Королевский гвардейский полк, - представился офицер. - Добрый день, Ваше высочество. Как Вы чувствуете себя сегодня?
Лицо Алины стало пунцовым.
- Хорошо, спасибо, - ответила она и попыталась обойти гвардейца, направляясь к выходу из оранжереи. Однако офицер пошел рядом.
- Вы позволите немного рассказать Вам об орхидеях, Ваше высочество? - Спросил он. - Мой отец весьма серьезно увлекается этими удивительными цветами, и я научился разбираться в них с детства. Зимний сад в нашем поместье, конечно, не чета Вашему, тем не менее некоторые интересные сорта есть и у нас. Позвольте обратить Ваше внимание на этот вот цветок. Не правда ли, он свеж, как раннее летнее утро? А посмотрите, какая изящная форма лепестков. Что Вы о нем думаете, Ваше высочество?
- 3 -
Барс растянулся прямо в одежде на покрытом галькой дне крошечной речушки, почти ручейка, выставив из ледяной, весело журчащей воды только лицо. Рыцарь наслаждался. От пронзительного холода зубы уже выбивали мелкую дробь, ломило все тело, и все равно это было невыразимо приятно. Прошло три дня с тех пор, как его засунули в ящик-гроб, и чуть менее часа с тех пор, как он оттуда выбрался.
Вышло так, что похитители перехитрили самих себя. Понадеявшись на ящик, они не проверяли состояние веревок, и Барсу в конце концов удалось-таки их ослабить. Положительную роль сыграло даже то дополнительное унижение, которое вначале более всего выводило Барса из себя: за три дня его не выпустили из ящика ни разу, в том числе и по нужде. Отмокшие со временем веревки стало легче растягивать; правда, рыцарь чуть не задохнулся в спертом и провонявшем мочой пространстве ящика. Наверное, он смог бы освободиться и раньше, если бы не проводил почти половину времени в забытьи. Иногда Барс всерьез задумывался, в самом ли деле его хотят довезти до цели живым или просто изобрели такой особенно изощренный способ убийства. Он не знал, сколько времени должна была занять дорога, но отчетливо сознавал, что на третий день его силы были уже совершенно на исходе. И уж во всяком случае рук, по крайней мере кистей, он лишился бы точно. Он и так их едва не лишился: даже сейчас, столько времени спустя, кисти были совершенно черными.
И все же еще в ящике Барсу удалось восстановить чувствительность пальцев в степени, достаточной для некоторых простейших заклинаний. Помогли, очевидно, те упражнения, которые он сам считал бесполезными и, тем не менее, делал постоянно, все время, которое находился в сознании. Скорчившись в три погибели, Барс сполз в нижнюю часть ящика, оказавшись вне поля зрения из окошка, и стал ждать. Момент, когда окошко наконец открылось, он едва не пропустил, снова впав в забытье; к счастью, дуновение свежего воздуха привело его в чувство.
Барс не надеялся поразить похитителя вслепую, через отверстие, однако был шанс ошеломить его, возможно, ослепить, если тот будет достаточно неосторожен и приблизит к окошку лицо. Все, чего рыцарь добивался - это чтобы отверстие некоторое время оставалось открытым; он мог попробовать разбить ящик, но для этого ему жизненно необходим был приток свежего воздуха. Однако все оказалось еще проще.
- Ох, елки, - ошарашенно пробормотал похититель, не обнаружив рыцаря в ящике. Он засунул в отверстие руку, пошарил там, снова повторил:
- Ох, елки!
И Барс услышал звук открывающихся засовов.
Послышался топот копыт, раздался голос второго похитителя:
- Ну, что у тебя там еще?
- Его здесь нет! - Совершенно обалдевшим голосом сообщил первый.
- Не открывай, придурок! - Заорал второй. - Что ты делаешь!
Но было поздно. Как только крышка с легким щелчком отошла, Барс распрямился, как пружина, выталкивая свое тело из ящика. Ему удалось всего лишь неуклюже перевалиться через край, но одновременно он сделал простое движение пальцами, выпуская подряд несколько огненных шаров.
Огненный шар, против большинства видов нечисти совершенно неэффективный, против человека сработал безотказно. Первый похититель повалился навзничь с прожженной, дымящейся дырой в груди. Второй имел шанс сбежать, если бы сразу развернул лошадь. Вместо этого он двинулся на Барса, занося для удара меч; один сгусток пламени ударил его в бедро, заставив потерять равновесие, второй попал прямо в лицо.
Ящик, в котором везли рыцаря, стоял на телеге, со всех сторон окруженный плетеными клетками с живыми курами. Плотная, грубая дерюга была сейчас откинута в сторону; вероятно, ею в дороге накрывали ящик. Пузатая флегматичная лошаденка неодобрительно косила на Барса глазом, но стояла спокойно. Лошадь второго похитителя, к сожалению, ускакала.
В телеге Барс обнаружил завернутыми в холстину некоторые свои вещи. Сапоги были очень кстати, но более всего он обрадовался кинжалам. Рыцарь немного сожалел, что пришлось убить обоих похитителей: сейчас он охотно задал бы им несколько вопросов. Ни их одежда, ни оружие ничего определенного Барсу не сказали. Скорее всего, это были обычные наемники, за деньги выполнявшие чей-то заказ. Впрочем, расспросить можно было еще судебного пристава в Сантии.
Телега находилась посреди леса на какой-то проселочной дороге, не дороге даже, а так, слегка намеченной колее. Барс открыл клетки, выпустив всех кур - к клеткам у него в последнее время образовался солидный счет, - выпряг лошаденку, с трудом вскарабкался на нее и, усевшись без седла, тронулся в путь, придерживаясь направления, откуда приехала телега. Толька мимо крошечной, поросшей по берегам ракитником речушки он проехать не смог, привязал лошадь к дереву и с наслаждением залез в ледяную воду.
Отмокал Барс долго, и на берег выбрался сотрясаемый частой и неудержимой дрожью. Несколько энергичных упражнений помогли слегка согреться, размяли мышцы, одеревеневшие от долгого лежания в ящике и все еще не вернувшие прежнюю подвижность. Уже почти чувствуя себя человеком, Барс снова сел на лошадь - на этот раз сия немудреная процедура далась ему легче - и ударил ее пятками. Кобыла поднялась в мелкую, тряскую рысь; большего ожидать от нее, очевидно, не приходилось.
- 4 -
Адепт Ордена в Сантии был веселым, жизнерадостным человеком. Он содержал книжную лавку и делом своим был весьма увлечен, тратил массу времени на каждого покупателя или даже просто любопытствующего, завернувшего в лавку, и о книгах мог говорить часами. Еще он имел большую семью - жену и четверых детей, троих сыновей и дочку - и массу связанных с этим хлопот и проблем. Звали его Пурим. Источником постоянных трений Пурима с Орденом было то, что его младший сын имел магическую искру, но отец категорически отказывался отдавать мальчика в Замок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});