За время общения с Шерли, я уже немного успела привыкнуть к его странностям и закидонам, но то, что творилось сейчас не лезло ни в какие ворота.
Шерли вытянулся на диване, пристроив босые ноги на подлокотник, запрокинув голову и выставив напоказ дрожащее горло. Он урчал, вяло шевеля пальцами на ногах, словно дирижируя. Его руки запутались в волосах, большие пальцы медленно выводили круги у висков, самыми кончиками скользя по коже.
Вжавшись в стену, я наблюдала, как он прижимал кончики пальцев к расположенным над скулой за глазами впадинам. Медленно, с большой тщательностью он вычерчивал на коже узоры: эллипсы, спирали, восьмерки. Его губы чуть разомкнулись и в комнате вновь раздалось урчание, а грудь равномерно вздымалась и опадала в такт дыханию. Складки его любимого домашнего халата облегали бесконечные углы гибкого худого тела.
— Оххх, — выдохнул он с закрытыми глазами, голова перекатилась по диванной подушке и урчание возобновилось.
Длинные пальцы снова зарылись в ворох темных волос, пробираясь сквозь них. Сначала движения были мягкие, но скоро он уже с усилием дергал пряди, крепко стискивая упругие завитки, сминая в кулаках. А потом начал извиваться так, что халат распахнулся, футболка задралась на одну сторону, а домашние штаны сползли с бёдер, обнажая гладкую кожу и выпирающую тазовую кость.
И тут Шерли задержал дыхание, его пальцы замерли на полдороге, словно обнаружив под кожей, что-то маленькое и твердое, вроде бусины. Сосредоточился, закусив нижнюю губу, нажал сильнее, стискивая виски, а затем резко их отпуская, вдавливая большие пальцы во впадинки над скулами. Застонав, он начал совершать пальцами колебательные движения взад и вперед, погружая кожу в кожу, совмещая выпуклое с вогнутым, а я зачарованно таращилась на него, признавая, что сейчас он красив неземной, почти потусторонней, сверхъестественной красотой. Казалось, что на диван опустился ангел с алебастрово-белой кожей, и от вырывающихся из его жемчужного горла звуков по всему моему телу разливалась слабость.
«Какого черта он творит? — пыталась я собрать в кучу разбегающиеся мысли, — Как это вообще называется? … Господи боже мой»!
Шерли тяжело дышал, гладил виски, под закрытыми веками бешено вращались глаза, словно он находился в беспокойном пьяном сне, полном видений. На шее, на руках, на оголённом бедре блестел пот. Он весь содрогнулся от макушки до пяток, одна нога соскользнула с подлокотника на пол, но он этого даже не заметил. Пальцы двигались быстро, ожесточенно, но самого Шерли здесь явно не было. Внезапно он выгнул шею, приподнял бедра, прикусил костяшки пальцев, громко застонав, а затем, словно лишившись всех костей, упал обратно на диван.
Меня будто гвоздями к полу приколотили; и рада бы убежать, но не было сил.
Шерли распахнул глаза и повернул голову в мою сторону. Его расширенные зрачки, напоминали небо в беззвездную ночь. Грудь по-прежнему тяжело вздымалась и опадала.
— Анита? — он сел, скрестив ноги и уставился на меня.
— Что это сейчас такое было? — нервно спросила я, стараясь придать голосу уверенность.
— Перезагрузка.
— Что-о?
— Разве отец не сказал тебе? — в его голосе сквозила едва заметная нотка удивления, — ты живешь с роботом, Анита. С компьютером, которому иногда требуется перезагрузка. Обычно все люди, которые здесь были до тебя, узнав об этом, сразу же сбегали. Так что ты тоже можешь паковать чемодан. Жить с машиной, что может быть унизительней? — его начало ощутимо потряхивать, как будто ему было холодно.
Я подошла к нему и присев на корточки, взяла в руки ледяные ладони:
— Ты не машина, Шерли. И я никуда не уйду. Но объяснения мне всё равно нужны, и я их получу. От твоего отца. А пока тебе нужно отдохнуть. Чаю хочешь?
— Хочу, — в светлых глазах что-то мелькнуло и быстро погасло.
— Я сейчас.
Я сходила в его комнату, принесла плед и укутала его. Шерли била дрожь, он был слабым и беспомощным как котёнок. Затем, заварила крепкого чаю, щедро подсластив, и сунула ему в руки кружку.
— Пей и ложись спать. Я скоро вернусь.
Затем, вышла на крыльцо и подошла к розовому кусту, в котором по моим точным сведениям пряталась камера наблюдения.
Майк, была бы его воля, рассовал бы «жучков» по всему дому, но Шерли их находил в мгновение ока, поэтому их не было, а вот во дворе и в саду они были понатыканы везде.
— Майк, — сказала я, глядя в самый центр розового куста, — нам нужно поговорить. И Вы не смеете отказаться!
Через десять минут к дому подъехал знакомый лимузин.
* * *
На этот раз я оказалась в роскошном кабинете. Стоимость одного кресла, в котором восседал спокойный как сфинкс Майк, превышала стоимость всей гостиной моих родителей. Однако меня этот факт нисколько не смутил. Я прошла и опустилась в кресло напротив с таким видом, будто всю жизнь посещала исключительно такие вот кабинеты.
— Я Вас слушаю, Анита, — Майк кивнул головой в знак приветствия и уставился куда-то мне в переносицу.
— Нет это Я Вас слушаю, Майк, — возразила я, — почему Вы не сказали мне, что Шерли… не совсем обычный человек. Почему не предупредили меня об этих его перезагрузках?
— Вы очень деликатны, Анита. Его бывшие соседи не стеснялись в выражениях и называли его…
— Прекратите!
— Теперь вы тоже оставите его как другие? После всего, что увидели?
— Я не другие. И я имею право знать, почему он такой и какие ещё сюрпризы меня ожидают.
— Хорошо. Если Вы пообещаете мне, что сумеете сохранить это в тайне.
— Обещаю. Но, а как же те, бывшие соседи? Они ведь тоже знают о его перезагрузках.
— Их больше нет, — равнодушно ответил он и у меня по спине, прокатилась волна ледяных мурашек. — Моя жена, — без всякого перехода начал Майк, — погибла в автокатастрофе. Она была на последнем месяце беременности. Неродившегося ребёнка удалось достать из неё и спасти. Но у него был повреждён головной мозг. Я в то время работал над одной очень секретной программой, связанной с искусственным интеллектом. Желая спасти сына, я пошёл на рискованный эксперимент — удалил повреждённые участки мозга, заменив на компьютерные чипы. Так появился Шерли. До шести лет, он был просто ребёнком, а потом начались проблемы. Тогда произошла не совсем приятная история с собакой. Если бы мы только знали, к чему это приведёт, мы никогда бы не забрали у него этого несчастного щенка! Он так плакал! Так переживал! Ко всему прочему, у него появилась новая няня. Видимо, всё это вместе спровоцировало эмоциональный срыв и Системе в его голове впервые потребовалась перезагрузка, как обычному компьютеру. Дальше — больше. Сначала он перезагружался примерно раз в месяц, потом это стало происходить чаще. Я провёл кучу исследований, выяснив, что Система каким-то образом пожирает живую ткань, и мы пока ничего не можем с этим сделать. Я бьюсь над этой проблемой двадцать лет, но решения нет до сих пор. В отличие от обычных людей, его мозг задействован почти полностью, он может перерабатывать немыслимое количество терабайт информации, но участки, отвечающие за эмоции, чувственность и продолжение рода, программа посчитала ненужной и просто заблокировала, освободив место для более ценной. Он никогда не сможет полюбить, он абсолютно асексуален, он не знает слова «жалость» и может запросто убить, если система посчитает чье-либо поведение угрозой для себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});