обратно, обсуждая какой-нибудь особо заковыристый эпизод, оторванность ли от привычного мира, что, говорят, тоже способствует, но идеи и всякие интересные мелочи вспыхивали одна за другой. Я всё время ощущал некий жар, некую обжигающую изнутри химическую реакцию, пребывая, по-видимому, в том трансе, который люди творческие определяют как вдохновение.
Для меня это было необычное состояние. До сих пор я писал только блоги, ну ещё — короткие комментарии к нашим постам. А что такое блог? Мелкая фишка, искорка, мотылёк — вспыхнула и, потрепетав, тут же погасла. Блог, даже самый лучший, живёт два-три дня. Ну, может быть, если посчастливится, неделю протянет. А тут впервые разворачивалась передо мной целая жизнь — с её отчаянием, трагедиями, непредсказуемыми перепадами. Здесь и сочинять ничего не требовалось — только записывай, только фиксируй на бумаге или в компьютере то, что сходит с небес. Тем более, что у меня был великолепный источник: ролики Зарины вместе с её голосовыми и текстовыми посланиями сами складывались в сагу о новом Великом потопе.
Зарабатывались мы порой так, что пропускали обед. Вскакивали, мчались сломя голову, врывались в столовую перед самым закрытием, проглатывали что-то наспех, не ощущая вкуса, и потом так же сломя голову мчались обратно.
Лишь бы не потерять рабочего настроения!
Лишь бы не расплылась призрачная сюжетная линия, по которой можно двигаться дальше.
Должен признаться, на меня, несомненно, повлияло ещё одно обстоятельство. Где-то на третий день нашего удивительного сотрудничества, часов в десять вечера, когда мы, набросав очередной эпизод, окончательно выдохлись, Ирма, потянувшись, перехватила мой взгляд и сказала:
— Ну ладно, ладно!.. Не ощупывай меня глазами исподтишка... Пойдём...
Для меня в ней открылось много нового.
Не понравилось лишь то, что, когда всё закончилось, Ирма вдруг раздражённо сказала:
— Чёрт!.. Всё-таки не удержалась. Но учти: это в первый и последний раз. Ты понял? Нам это ни к чему. Будет только мешать, так что на продолжение не рассчитывай. И пожалуйста — не воображай...
— Хорошо, — перебил я тоже несколько раздражённо.
Она отказывала мне в том, чего я, собственно, и не просил. Во всяком случае, не просил напрямую.
Впрочем, мужчина просит всегда.
Даже если молчит.
Даже если вообще не смотрит в ту сторону.
В общем, я кое-как это объехал. И абсолютно правильно, поскольку на другой вечер всё у нас повторилось. А затем — и на следующий вечер. И ещё, и ещё, и ещё…
Это как бы вошло в рабочее расписание. Мы исполняли эротическую акробатику просто по умолчанию. Я не напоминал Ирме о её дурацких словах, а она, в свою очередь, больше не делала вид, что ладно, так уж и быть, идёт мне навстречу.
Более того, мы начали разговаривать на отвлечённые темы. Настроение после горячечной близости очень к этому рас- полагало. Вот тогда Ирма и рассказала, как угодила в ужасную ситуацию, как она отчаивалась, как металась, как проводила ночи и ночи без сна, как после этого вновь отчаивалась. И тогда же призналась, что появилась у нас отнюдь не случайно: целенаправленно обшаривала интернет, разыскивая какую-нибудь группу — перспективную, но не слишком раскрученную. А когда натолкнулась на нас: вот оно! — её словно что-то торкнуло.
Тихий голос… Осенняя чернота за окнами… Ощущение одиночества, хотя мы и были вдвоём… Тусклый фонарь выхватывает сосновые лапы, подрагивающие от дождя…
И тогда же я обратил внимание, что фиолетовый блеск в глазах Ирмы, по- чудившийся при знакомстве, вовсе не иллюзия, не обман, он действительно существует. Разгорается в минуты волнения, когда сквозь офисную ухоженность проступает истинная суть. Мнилось, что глаза у Ирмы, словно у кошки, светятся в темноте: тлело в них временами какое-то скрытое ведьмовство. И если бы я был подвержен мистическим настроениям, непременно решил бы, что Ирма — демон, суккуб, явившийся по мою душу из потустороннего мрака.
Кстати, иногда мне именно так и казалось.
Вероятно, поэтому я, не знаю, как получилось, но в один из таких вечеров- откровений, в свою очередь, признался, что ролики, на которых раскручивается наш канал, приходят из будущего.
— Понимаешь? Это то, что нас ждёт.
Любопытно, как Ирма на моё признание отреагировала: посерьёзнела, замолчала, видимо, обдумывая идею. А потом сказала: «Нет, для рекламы не подойдёт. Слишком нарочито, лежит на поверхности, скорее оттолкнёт людей, вызовет иронию и на- смешки».
Я не пытался переубеждать, сам понимал, как это нелепо звучит.
Тем не менее работа продвигалась успешно. К концу октября сценарий был написан процентов на девяносто. Настоящую трудность вызвал только финал: он эмоционально не фокусировался, не хватало той самой фишки, на которой обычно держатся блоги. Какие только варианты мы не рассматривали: что Зарина погибнет, что её кто-то в последний момент спасёт, что погибнет весь мир, что, напротив, он чудом сумеет удержаться на краю пропасти. Всё это было не то, не то…
С финалом мы бились целых пять дней. В конце концов кое-как согласились, что Зарина и, возможно, ещё двое выживших входят после скитаний в чистенький городок, где на них, измождённых, оборванных, смотрят с нескрываемым изумлением. В городке течёт обычная жизнь: торгуют магазины, крутится весёлая карусель, ни о каком наводнении никто слыхом не слыхивал. Намёк на то, что все пертурбации происходили как бы в другом измерении.
Открытый финал.
Мне такой финал, скажу честно, не слишком нравился, но Ирма собрала исчерканные каракулями страницы, скомкала их и выбросила в мусорное ведро.
Хлопнула по столу ладонью:
— Всё! Собираемся, заказываем такси.
Ну, всё так всё.
Пускай — всё.
Ни одной мысли у меня в голове уже не осталось.
***
Неделя прошла в томительном ожидании. К вечеру воскресенья я окончательно убедился, что сценарий наш, видимо, никуда не годится: полный провал, что, естественно, ничего другого от нас, дилетантов, ожидать было нельзя. Однако в понедельник вдруг выяснилось, что Аврелий нашу работу в целом одобрил, сказав, что как черновик это сойдёт, его надо лишь немного подрихтовать,встроить в сюжет пару-тройку чисто кинематографических примочек.
Данное известие принесла Кира. И одновременно поинтересовалась:
— А ты знаешь, что договор по сценарию она оформила исключительно на себя. — Ирму она не хотела даже по имени называть. — Теперь ей принадлежат все авторские права, она передала их кинокомпании.
— Ну и что ?
— Ты знаешь об этом?
— Ну, предположим, знаю, —