Читать интересную книгу Крестный отец (перевод М.Кан) - Марио Пьюзо

― Доктор Кеннеди, теперь нам можно к нему?

Доктор Кеннеди окинул скопище посетителей неприязненным взглядом. Что за народ, неужели им не понятно, что больной там, в палате, умирает ― и умирает в невыносимых страданиях? Дали бы уж ему умереть спокойно ― так нет.

― Разве что, пожалуй, ближайшим родственникам, ― проговорил он с изысканной учтивостью, какая дается хорошим воспитанием. И не без удивления увидел, как жена и дочери больного повернули головы к приземистому плотному мужчине в мешковатом смокинге, будто ожидая от него решающего слова.

Плотный мужчина заговорил. Легкий итальянский акцент сквозил в его голосе.

― Дорогой доктор, ― сказал дон Корлеоне, ― это верно, что он умирает?

― Да, ― сказал доктор Кеннеди.

― Значит, вы для него ничего больше сделать не можете. Теперь мы переймем от вас эту ношу. Мы утешим его. Мы закроем ему глаза. Похороним его и оплачем, а после не оставим в беде жену его и дочерей.

Правда, сказанная с такою прямотой, дошла наконец до сознания миссис Аббандандо, она залилась слезами.

Доктор Кеннеди расправил плечи. Деревня ― что с такими вступать в объяснения? При всем том нельзя было не признать, что в речах мужчины есть своя, пусть примитивная, логика. Его роль, роль врача, и в самом деле завершена. Все с тою же безупречной учтивостью он отозвался:

― Подождите, пожалуйста, сестра вас пригласит, она должна сделать кое-что у больного. ― И зашагал прочь по коридору, так что полы белого халата разлетались в стороны.

Сестра вернулась в палату; они остались ждать снаружи. Наконец она вновь появилась, распахнув перед ними дверь. Сказала шепотом:

― У него бред, это от болей и высокой температуры, постарайтесь не волновать его. Вам разрешается побыть всего несколько минут, исключение ― только для супруги.

Когда с ней, входя, поравнялся Джонни Фонтейн, она узнала его и замерла с широко открытыми глазами. Он улыбнулся ей краем рта и прочел в устремленном на него взгляде откровенную готовность. Отметив мысленно, что девочка может пригодиться, Джонни прошел вслед за всеми в палату.

Дженко Аббандандо проделал долгий путь, убегая от смерти, но теперь знал, что она вот-вот настигнет его на больничной койке, где он полулежал в изнеможении. Он истаял, обратился в скелет, от буйной копны его смоляных волос остались жалкие редкие клочья. Дон Корлеоне бодро проговорил:

― Дженко, дружище, вот притащил к тебе на поклон своих сынов ― и глянь, какой гость залетел к нам из самого из Голливуда. Узнаешь Джонни?

Умирающий благодарно поднял на дона горячечные глаза. Молодые мясистые лапы трясли его костлявую руку. Его жена и дочери выстроились вдоль койки, целовали его в щеку, гладили по другой руке.

Дон накрыл пальцы своего старого товарища ладонью. Он задушевно сказал:

― Давай-ка выздоравливай скорее, и махнем мы с тобой вдвоем в Италию, на родину, в деревню. Сразимся в шары под окнами кабачка, как делали отцы наши и деды.

Умирающий качнул головой. Он подал знак, чтобы все отошли от постели, и крепко вцепился в рукав дона костистой клешней. Он силился что-то сказать. Дон Корлеоне, опустив голову, придвинул стул и сел рядом. Дженко Аббандандо лопотал что-то бессвязное об их детстве... Вдруг черные, точно угли, глаза его воровато блеснули. Он перешел на шепот. Дон придвинулся еще ближе. Он покачал головой, и те, кто стоял в палате, остолбенели: по лицу дона Корлеоне текли слезы. Прерывистый шепот стал громче, заполнил собою палату.

В мучительном, нечеловеческом усилии Аббандандо ухитрился оторвать голову от подушки и, блуждая невидящим взглядом, наставил на дона костлявый палец.

― Крестный, ― смятенно позвал он. ― Крестный отец, молю тебя, спаси меня от смерти. Мои кости были одеты плотью ― теперь она сгорает, я слышу, как черви точат мой мозг. Исцели меня, Крестный отец, ты все можешь, осуши слезы моей несчастной жены. В Корлеоне мы с тобою играли детьми, так неужели ты дашь мне умереть в этот час, когда я страшусь, что мне уготован ад за мои прегрешения?

Дон молчал. Аббандандо прибавил:

― Сегодня день свадьбы твоей дочери, ты не можешь мне отказать.

Дон заговорил, размеренно, веско, чтобы каждое слово дошло до цели сквозь кощунственный и бредовый туман.

― Мой старый друг, ― сказал он, ― это не в моей власти. Будь я всесилен ― поверь, я явил бы больше милосердия, чем господь. Но ты не бойся смерти ― не бойся, что попадешь в ад. Каждое утро и каждый вечер в церкви будут служить молебен за упокой твоей души. За тебя будут молиться жена и дети. Как решится бог покарать тебя, когда к нему со всех сторон будут лететь мольбы о прощении?

Вороватое выражение на костистом лице проступило ясней, губы умирающего тронула циничная усмешка.

― А, так вы с ним договорились?

Ответ прозвучал жестко, холодно:

― Ты богохульствуешь. Смирись.

Аббандандо откинулся на подушки. Лихорадочный блеск надежды в его глазах померк. В палату вошла сестра и буднично, привычно принялась выставлять посетителей за дверь. Дон поднялся, но Аббандандо протянул к нему руку.

― Останься, Крестный отец, ― сказал он. ― Побудь со мной, помоги мне встретить смерть. Вдруг старушка увидит, что подле меня сидишь ты, струхнет, да и отвяжется. А не то замолвишь за меня словцо, нажмешь на нужные пружины. А? ― Умирающий подмигнул, теперь он определенно валял дурака, подшучивая над доном. ― Как-никак вы с ней в кровном родстве. ― И, словно бы испугавшись, что дон может обидеться, схватил его за руку. ― Останься, дай мне руку. Мы оставим с носом старую блудню, как столько раз оставляли других. Крестный, не отступайся от меня.

Дон подал знак, чтобы их оставили вдвоем. Все вышли. Дон Корлеоне взял в свои широкие ладони иссохшую руку Дженко Аббандандо. Ласково, твердо он говорил старому другу слова утешения, дожидаясь пришествия смерти. Как будто он и впрямь был властен вырвать жизнь Дженко Аббандандо из лап этого самого коварного и подлого из всех врагов человеческих.

Для Конни Корлеоне день свадьбы завершился благополучно. Карло Рицци выполнил свои супружеские обязанности исправно и со знанием дела, чему немало способствовал интерес к содержимому женина кошеля с подношениями стоимостью свыше двадцати тысяч долларов. Между тем молодая проявила куда больше готовности расстаться с девичеством, нежели с сумкой. Ради обладания этой последней новобрачному пришлось поставить Конни синяк под глазом.

Люси Манчини вернулась домой и ждала, когда ей позвонит Санни, ― конечно же, он поспешит назначить ей свиданье. Кончилось тем, что она позвонила сама, ответил женский голос, и она повесила трубку. Откуда ей было знать, что в те роковые полчаса, когда они с Санни уединились, о них уже судили и рядили, и уже расползся слушок, что Санни сыскал себе новую жертву. «Употребил» подружку родной сестры.

Америго Бонасере привиделся той ночью страшный сон. Ему приснилось, будто дон Корлеоне в спецодежде и форменной фуражке, в больших рабочих рукавицах сгружает к дверям его похоронного бюро изрешеченные пулями трупы, покрикивая: «Запомни, Америго, никому ни слова, да чтоб похоронить без промедления!» Он стонал и ворочался так долго, что жене пришлось растолкать его.

― И что за человек, прости господи, ― ворчала она недовольно. ― Только после свадьбы кошмарами мается...

Кей Адамс отвозили в нью-йоркскую гостиницу Поли Гатто и Клеменца.

Машину ― шикарную, большую ― вел Гатто. Клеменца поместился на заднем сиденье, а Кей усадили на переднее, рядом с водителем. Обнаружилось, что оба ее провожатых ― невероятно колоритные фигуры. Объяснялись они на бруклинском жаргоне, существующем не столько в жизни, сколько на киноэкране, и вели себя по отношению к ней с подчеркнутой галантностью. Покуда катили в город, Кей непринужденно болтала то с тем, то с другим и диву давалась, как уважительно, с какой неподдельной приязнью они отзываются о Майкле. Зачем же ему понадобилось вселять в нее убеждение, будто он посторонний, чужак в мире своего отца? А вот Клеменца уверяет ее своим одышливым горловым тенорком, будто «сам» считает Майкла самым удачным из своих сыновей и определенно рассчитывает, что после него не кто иной, как Майкл, возглавит семейное дело.

― И что же это за дело? ― с невинным видом спросила Кей.

Поли Гатто бросил быстрый взгляд в ее сторону и резко крутанул баранку. Клеменца с заднего сиденья отозвался удивленным голосом:

― Как, разве Майк вам не говорил? Мистер Корлеоне ― самый крупный в Америке поставщик оливкового масла из Италии. Теперь война позади, дела пойдут, только держись. Башковитый парень вроде Майка очень даже пригодится.