Читать интересную книгу Властитель - Александр Авраменко

Кто-то из-за спины произнёс:

— Эх, если бы у нас товарищ Сталин такой же справедливый был… Сколько народу сохранили бы…

— Именно, что «бы»! Но ладно. Поступило указание — провести поголовную проверку всего состава репликантов на предмет пригодности к управлению космическими кораблями. Так-то!

— Ничего себе… — ошарашенно протянул кто-то.

— Здорово…

Третий лейтенант усмехнулся:

— Это ничего. Если будем так же воевать, то скоро вся армия и весь флот станут состоять только из нас!

— Круто…

Словечко было непонятным, из новых. Сказал его кто-то с последней войны, чеченской. Михаил постарался запомнить. Уж больно красиво оно звучало. А бывший генерал закончил:

— Так что, народ, сутки отдыха. Потом неделя учёбы и расформирование. По новым местам поедем. — И подмигнул. — А теперь — ужин и отбой. И так засиделись. Сержанты — командуйте!..

В столовой сидели за отдельным столом, сам Черняховский и пять оставшихся взводных. Разговаривали вполголоса, но уши сидящих вблизи подозрительно шевелились. Поэтому просто делились впечатлениями, хотя языки зудели спросить совсем другое. Наконец с едой было закончено, и третий лейтенант приказал отвести подчинённых в кубрик, а сержантам потом явиться сюда же. Минут через десять, когда всё было выполнено, пятерка вернулась в столовую. Выглянувший было кухонный наряд, узревший сияние погон, испарился в одном из многочисленных подсобных помещений и серьёзной беседе не мешал…

— Потери большие, Иван Данилыч?

— Двенадцать тысяч. В основном — румыны, итальянцы, очень много французов. Последние вообще вояки никудышные. Да и поляки — то же самое. Гонору много, а толку — чуть. Вон, Эрвин заодно с «лягушатниками» и их матом крыл.

— А как вы с ним, Иван Данилович? В одной-то камере? Не подрались?

Офицер усмехнулся:

— Голова человеку дана не только гвозди заколачивать. Чего мне с ним драться? Потому что немец? Так, простите, он против нас не воевал. Он бриттов в Африке полотенцем гонял. Одним корпусом несколько армий. Да ещё… — Заговорщически улыбнулся: — Макаронников воевать по-настоящему заставил.

Иванов не выдержал:

— Иди ты…

Двое сидящих по бокам сержантов, «афганец» и «чеченец», переглянулись, потом чей-то кулак въехал Мишке в бок:

— Субординацию соблюдай, сержант!

— Простите, Иван Данилович!

— Да ничего. Я бы сам не поверил, особенно после сталинградских кошек…

Все рассмеялись. Потом заговорили дальше.

— И что?

— Что? Нормальный он, Роммель. Думающий. Короче, ребята… Словом, так, против одного врага воевать и на одной стороне я бы с ним согласился.

И осёкся, увидев открытые рты. Торопливо добавил:

— Мы своё с ними уже отделили. С одних полей восстали. И сейчас воюем за новую жизнь. На одной стороне и против одного врага. Так что делить нам нечего. А кто старое помянет — глаз вон. Помните? Тем более что Гитлера давно нет, да и лет сколько прошло…

Все дружно кивнули головами.

— Ладно, пошли в отсек. Скоро уже отбой, а там и База… Нам-то с ними ещё туда-сюда. А вот как американцы с японцами уживаться будут — это вопрос! И ещё какой!

Шедший первым Воронцов, «афганец», чуть не споткнулся:

— Здесь ещё и камикадзе имеются?!

— Не знаю, как их у себя называют, но я их на флагмане видел, где в карцере сидел. Что японцы — точно. Без обмана.

— Сурово…

«Бесстрашный» вынырнул из подпространства и пошёл по касательной к планете. Десантники уже стояли в своём снаряжении на телепортационной платформе, ожидая активации. Команда, вспышка. И вот оно, такое знакомое солнце и военный городок. Михаил с сожалением осмотрелся — опять они одни. Только их рота. Тех, с кем дрался плечом к плечу, рядом нет. Раскидали по разным местам. Откуда забрали, туда и вернули. Впрочем, ладно. Иван Данилыч уже косится. Пора, Михаил…

— Рота, в расположение, шагом — марш! Раз-два! Раз-два! Песню — запе-вай!

В чистый, напоенный запахом пряных трав местной степи, окружающей тренировочный лагерь, взвился мощный голос запевалы:

На границе тучи ходят хмуро,Край суровый тишиной объят,У высоких берегов АмураЧасовые Родины стоят…

А вот и Раут. Стоит, губы шевелятся. Считает. Ждёт потерь. Снова пересчитывает. Не верит своим глазам. А впереди — Иван Данилович. Ромбами на погонах лейтенантскими сияет…

С утра отдых. Редкое солдатское счастье. Можно ничего не делать, валяться на кровати, смотреть головизор, читать книжку или писать письма домой, которые никогда не получат родственники. А ещё можно засесть в учебном классе, включить компьютер и попытаться проиграть заново всё, что происходило с тобой в те двое суток. Снова ощутить надсадное дыхание напарника в микрофонах, рвущийся со свистом воздух в измученных лёгких, кипение адреналина в бурлящей от опасности крови. Всё можно. Имперские офицеры и сержанты сегодня в городке не присутствуют. Хоть водку пей. Ничего тебе не будет. Но удивительно, к спиртному никто не притронулся, хотя лавочка и работала без ограничений. Только отчего-то солдаты не местный алкоголь пьют, а чай. Ну, не совсем чай, так, есть у них одно растение. Тоже заваривают в кипятке. Настой получается густой, коричневый, взбадривает сильно. Сон ещё пропадает. Вот и сидят бойцы, расслабляются. У каждого на столе по коробке конфет или какой-нибудь выпечки. Уплетают сладкое. А почему — сами понять не могут. Может, потому что утром медицинское освидетельствование на предмет пригодности к космическим полётам? Тоже причина…

Иванов сидел в тактическом классе. Умная машина и так и сяк вертела данные, которые Михаил заложил в неё со своего сержантского планшета. Проигрывала различные варианты, моделировала ситуации. Сержант не хотел влипать в истории. Насчёт того чтобы стать флотским, он и не мечтал. Ведь даже к авиации никакого отношения, той, ещё земной, отношения не имел. Раз, правда, аэродром охраняли. И всё. А вот пограничником, а затем пехотинцем пришлось отбыть почти три года. Уже документы получил проездные домой, да вот — полыхнуло. Аккурат в понедельник должен был на поезд садиться в городе Сортавале, что в Республике Карелия. И на тебе — война… Ему не повезло. Но не в том смысле, что немцы напали. Через неделю после начала и финны выступили. Михаила снайпер подстрелил. Хорошо хоть не насмерть! Два месяца в Ленинграде в госпитале провалялся. Выкарабкался. Потом — чудо спасло. Оказался по ту сторону кольца. И пошло, поехало. Стоять до последнего, затем назад. Снова стоим. «Кто смелый» в левой руке, «СВТ» — в правой. Ячейка. И такие же, как он, по бокам. Страшно. Стреляешь и не видишь, есть кто ещё живой рядом или нет? Потом легче стало. Когда население мобилизовали на рытьё рубежей. Занимали иногда окопы. В полный профиль. Заботливо выстланные по дну мостками из прутьев, чтобы сидельцам в осенней грязи не утонуть. Так дошли до Стремилово. Снова зацепило. Правда, вскользь. Осколком. Даже не уходил в тыл. Зажило как на собаке. Ротный санитар перевязки делал. Пристал к ним мужик один, по образованию — ветеринар. Но дело знал. Не жаловались на него бойцы. Что мог и не мог, всё равно делал. Руки не опускал. Под Москвой его и убило. На том же Стремиловском рубеже. Раненого бинтовал, а его со спины, очередью в упор. Так ведь немца пытался спасти…

Зимой ожили. Считай, на полторы сотни вёрст германцев отогнали. Да и потом тоже долбили от души. Поверили, обрадовались. Союзники так называемые проснулись. Появились в войсках танки невиданные, патроны с иностранными надписями, гранаты. Кое-кто из командиров стал «кольтами» щеголять, «браунингами». Коричневые кожаные костюмы напялили. Да толку! Летом Гитлер снова дал по зубам Красной Армии. Чудом Михаил под Киев не угодил! Просто чудом! Кто-то из железнодорожного начальства напутал, и вместо Украины их эшелон на Дон попал. И вот…

Оторвался от экрана, по которому сейчас спешили крошечные фигурки его взвода, взглянул в огромное, во всю стену, окно, и внезапно призадумался — зима тут бывает или нет? Доведётся ли узнать? Так вдруг захотелось вдохнуть морозного чистого воздуха, ощутить хруст свежевыпавшего снега под ногами. Вспомнить детство, скатиться с высоченной горы на самодельных, из клёпок от старой бочки, лыжах, под восторженный визг стоящих вдоль спуска девчонок…

Глава 6

Мир-2

Иванов до сих пор не мог прийти в себя, всё время посматривая на новенькие эмблемы в погонах-хлястиках. Его приписали к флоту. Одного из всех, кто был с ним в учебной роте. Впрочем, в солдатской книжке-чипе уже стояло: сержант космического десанта. И отметка об участии в боях. Впрочем, такая же запись, насколько он знал, была у всех землян, кто уцелел. А уцелело, против ожидания злопыхателей адмирала Стампа, — подавляющее большинство. Полегли те, кого и на Земле за нормальных солдат не считали: французы, итальянцы, румыны. Так что ничего другого от них, впрочем, и не ожидали. Вообще, как сообщил на последней поверке Иван Данилыч, ставший заместителем командира учебно-тренировочного центра, а не лагеря, как бойцы по привычке называли, наименьшие потери пришлись на русских и немцев. Затем шли японцы. Ну, самураи понятно почему — из-за своего гонора. Научатся. Но когда только Михаил об этом узнает…