Читать интересную книгу Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии - Лев Дмитриевич Любимов

и вдохновенным эпическим повествованием выявляющее основные черты французского художественного гения: ясность, чувство меры, удивительно емкую лаконичность, полностью передающую богатое внутреннее содержание.

Но многоликой Франция осталась и после своего объединения, ибо эта многоликость вытекала из условий исторических и географических, равно как из соприкосновения с другими культурными мирами. Отсюда - и множество местных художественных школ, каждая из которых внесла уже в романскую пору нечто свое, подчас очень существенное для общего становления французского искусства. Но, несмотря на такой их вклад, известный французский искусствовед А. Фосийон мог утверждать с полным правом, что местные школы французской романской архитектуры «всего лишь различные диалекты одного и того же языка». Й то же можно сказать о тогдашней французской скульптуре и живописи.

Тайная вечеря.

Скульптурная капитель церкви св. Павла в Иссуаре. Середина XII в.

Огромную роль в эту эпоху играли монашеские ордена, особенно бенедиктинский, самый могущественный и богатый, управлявшийся из знаменитого Клюнийского монастыря в Бургундии. Орден этот стремился преодолеть феодальную раздробленность усилением папской власти. Монастырь в Клю-ни, которому подчинялись две тысячи монастырей, стал своего рода центром бенедиктинской церковной империи. Клюний-ские монахи присвоили себе монополию строительства: строили они сами, взяв за основу церковное сооружение, наилучшим образом отвечающее ритуалу богослужения, строго выполняемому во всей его сложности. Это требовало особой масштабности в организации внутреннего пространства храма. Главная церковь ордена в Клюни, воздвигнутая монашескими артелями в конце XI в. и по праву считавшаяся самой грандиозной постройкой во всей тогдашней Европе, послужила образцом для ряда других церквей, причем не только во Франции. То была действительно роскошная пяти-нефная базилика с двумя трансептами, увенчанная восемью башнями, с обходом вокруг хора, обрамленного венцом из капелл. К сожалению, храм в Клюни, который по величине сравнивали с базиликой св. Петра в Риме и который считался самым внушительным и совершенным созданием французского зодчества того времени, был варварски разрушен в царствование Наполеона I, когда еще не ценили достижения средневекового искусства. Другие дошедшие до нас храмы (как, например, уже упомянутая церковь св. Магдалины в Везеле) свидетельствуют о замечательном вкладе бургундской школы в развитие романского зодчества на французской земле.

Страшный суд. Тимпан собора в Отене. 1130 - 1140 гг.

Сам материал, которым располагали строители, часто определял особенности той или иной школы. Так, в вулканической Оверни облицовка зданий приобрела очень своеобразную живописность благодаря чередованию кирпича и белого камня с черной лавой.

В Нормандии, где вместе с морскими ветрами проносились бури войны, когда от ее берегов отплывали грозные рати на завоевание Англии, древние романские церкви с их глухими массивными стенами дышат затаившейся мощью, твердокаменной неприступностью. Подлинно храмом-крепостью, непоколебимой твердыней высится церковь Троицы в Кане, башни которой и впрямь оправдывают сравнение с закованными в каменную броню суровыми стражами, охраняющими вход в храм.

Да, верно было сказано, что такая архитектура как бы ставит человека на колени. «Тяжелым молчанием» назвал романскую архитектуру великий французский ваятель Роден.

А на юге той же французской земли, в Провансе, вписываются уже не в серое, а в синее небо несколько иные, но столь же геометрически стройные каменные высоты. Римские колоннады, триумфальные арки и амфитеатры сохранились там и поныне, и эта близость к памятникам античной культуры, воздвигнутым под этим же небом, сказалась на средневековом искусстве Прованса. Порталы с ровными полукруглыми арками, треугольные фронтоны, изящные колонны, капители которых напоминают коринфские, смягчают суровость романских фасадов.

Прекрасны южнофранцузские клуатры - примыкающие к храму дворики-сады, где монахи выращивали фруктовые деревья, лечебные травы и цветы, прогуливались и отдыхали. Садики, расцветающие под ослепительным полуденным солнцем, и длинные тенистые галереи с легкими грациозными колонками, полукруглыми арками и скульптурными украшениями… Храм - рядом, но в клуатре более уютно и ласково. Обычно суровая, романская архитектура находила в своем южнофранцузском варианте нужные сочетания объемов и линий, чтобы создать гармоническое обрамление такому, сулящему отдохновение и радость оазису зелени и цветов.

Сущность романского искусства, его идейная и эстетическая устремленность не исчерпываются такими понятиями, как суровая величавость, аскетизм, нарочитая условность, слепое преклонение перед божеством. Как во всяком великом искусстве, в нем и наследие прошлого, и утверждение настоящего, и ростки будущего.

Известный французский писатель и искусствовед Андре Мальро справедливо заметил, что в сравнении с образами византийского искусства любой романский культовый образ, пусть и глубоко религиозный по духу, представляется нам уже не священным, не отрешенным от мира. Ведь за романским искусством естественно последует готика, а за ней столь же естественно - Возрождение, т. е. возврат к поклонению земной красоте.

Мы уже говорили о синтезе в романской скульптуре условно декоративного начала и изобразительного, причем этот синтез выявляется подчас в гармоническом сосуществовании этих двух начал в одной и той же скульптурной композиции. Вот, например, фигурная композиция в церкви св. Павла в Ис-суаре (Овернь). Группа, украшающая капитель, изображает тайную вечерю. Стол, за которым разместились Христос и апостолы, опоясывает капитель, причем все фигуры обращены лицом к зрителю. При этом каждая фигура в отдельности изображена правдиво, и, глядя на нее, забываешь, что это лишь составная часть округлого каменного орнамента.

Ева. Фрагмент рельефа собора в Отене. XII в.

Или еще - интереснейшая капитель церкви в Анзи ле Дюк (Бургундия), вошедшая в историю искусства под названием «Акробат» или «Человек-змея». Этот акробат с пружинисто вывернутым змеевидным телом, но с тонкими чертами человеческого лица цепко обвивает капитель, между тем как над ним и под ним узлами и кольцами стелется змея. Декоративный эффект, преобразующий весь облик капители, тут достигается внутренней силой и спаянностью фантастической змеиной гирлянды, сквозь которую проглядывает реальный человеческий образ.

Не жонглера ли показал нам неведомый художник в образе акробата, как бы сроднившегося со змеей?

Во Франции той поры жонглеры и скоморохи были певцами и актерами, выразителями народного художественного творчества, и одновременно - фокусниками, акробатами, дрессировщиками зверей. Вот что, согласно сохранившемуся наставлению, требовалось от жонглера: «Умей хорошо изобретать и рифмовать, умей наступать в состязаниях, умей лихо бить в барабан и цимбалы и как следует играть на мужицкой лире; умей ловко подбрасывать яблоки и подхватывать их на ножи, подражать пению птиц, проделывать фокусы с картами и прыгать через четыре обруча…»

Христос. Тимпан церкви св. Петра в Муассаке. 1-я половина XII в.

Церковь опасалась жонглеров, усматривая признаки вольнодумства в успехе, которым они пользовались