– Чего вы ждете, капитан? – шепнул ему на ухо дон Руис. – Почему не приступаете к уничтожению этого сброда?
– Их еще мало в мышеловке, – сверкнув лукавой улыбкой, ответил капитан. – Подождем, пока наберется побольше. И в самом деле: словно отвечая желанию старого солдата, еще человек двадцать бандитов перелезли через ворота. Теперь между двумя стенами собралось уже с полсотни людей. Решив, что этого достаточно, они устремились на приступ. В ту же минуту в бойницах сверкнули зловещие огоньки, и град пуль обрушился на осаждающих; те же со своей невыгодной позиции не могли ответить на огонь мексиканцев. От сознания своей ошибки, в результате которой они так глупо попались в ловушку, бандиты поддались панике; теперь они помышляли только о бегстве. Трижды кидались они к изгороди, пытаясь выбраться из западни, и трижды отбрасывал их назад жестокий огонь мексиканцев. Отчаяние несчастных возросло до предела, когда они услышали топот конницы, удалявшейся в направлении прерий, и поняли, что им нечего больше рассчитывать на помощь своих товарищей, оставивших их на произвол судьбы.
А мексиканцы, охваченные жаждой мести, продолжали без жалости обстреливать своих врагов. Только немногим из бандитов удалось добраться ползком до основания стены и прильнуть к ней под самыми бойницами. Здесь стрелки не могли накрыть их своим огнем, не высунувшись из бойницы и не подставив тем самым себя под ответную пулю. Из пятидесяти человек, пробравшихся в промежуток между двумя стенами, уцелели только четырнадцать; остальные были убиты. Ни одному бандиту не удалось пока вырваться из западни.
– Ну, не скоро же они забудут этот урок! – вскричал капитан, потирая от удовольствия руки. – Здорово мы их проучили!
Уступая, однако, настоятельным просьбам дона Руиса, наш достойный капитан, который, в сущности, и сам не отличался жестокостью, приказал предложить разбойникам сдаться, на что степные пираты ответили оглушительным гиканьем. Эти четырнадцать человек, растратившие патроны, но сохранившие свои длинные мачете, были отменными бойцами, справиться с которыми было нелегко. Мексиканцы отлично знали, что в рукопашной схватке эти люди, исполненные решимости биться насмерть, будут опасными противниками. Но покончить с ними все же надо было. По приказу капитана распахнулись крепостные ворота, и человек двадцать кавалеристов во весь опор ринулись на разбойников. А те, не дрогнув, приняли бой. Схватка была жестокой, но короткой. Три мексиканца были убиты, пятеро тяжело ранены. Из степных пиратов только один, воспользовавшись тем, что внимание стрелков у бойниц было отвлечено рукопашной, успел уйти, проявив при этом чудеса ловкости и решимости. Этот единственный, выскочивший из побоища бандит был не кто иной, как знакомый уже читателю Кидд. Очутившись в степи, он на мгновение остановился, погрозил солдатам выразительным жестом руки и, вскочив на первого попавшегося коня, умчался в прерию, преследуемый градом пуль, не причинивших ему никакого вреда.
Глава V. ПРЕБЫВАНИЕ В ФОРТЕ
Как только кончилось сражение и в крепости водворился обычный порядок, капитан поручил лейтенанту убрать тела убитых врагов. По приказу коменданта мертвецов обезглавили и, повесив их за ноги на ближайших к форту деревьях, оставили на съедение диким зверям.
Головы же убитых, насаженные на колья, были выставлены на крепостных стенах для устрашения бандитов на случай, если бы они снова дерзнули появиться в окрестностях форта.
Отдав все эти распоряжения, капитан вернулся к себе. Дон Маркос сиял от радости; ему казалось, что он одержал окончательную победу над пограничными бродягами. Ценой незначительных потерь он дал им примерный урок, который надолго, думал он, отобьет у них охоту приближаться к стенам вверенного ему форта.
Но Твердая Рука придерживался, очевидно, другого мнения. Каждый раз, когда капитан вспоминал какой-нибудь эпизод битвы и с радостной улыбкой потирал от удовольствия руки. Твердая Рука хмурил брови. Это повторялось так часто, что в конце концов капитан обратил на это внимание.
– Что с вами? – произнес он веселым голосом, в котором звучала, однако, нотка раздражения. – Клянусь, я в жизни не встречал еще такого чудака! Всегда вы чем-то недовольны и вечно не в духе! Право, не знаю, как с вами быть… Ну, скажите сами: разве плохо мы вздули этот сброд? Отвечайте же!
– Не отрицаю.
– Гм! И на этом спасибо! Надеюсь, вы согласитесь также, что мы имели дело с храбрым противником?
– Охотно; но именно это и пугает меня.
– Не понимаю вас.
– Все дело в том, что степные пираты призваны сыграть самую незначительную роль в готовящейся трагедии.
– Да говорите же, наконец!
Оба собеседника уселись в кресла, и капитан жестом пригласил Твердую Руку начать разговор, которым дон Маркос интересовался гораздо больше, чем об этом можно было бы судить по его наружному спокойствию.
– Месяца два назад, – начал Твердая Рука, – я приехал в Сан-Эстебан по своим личным делам. Эта крепость, расположенная на расстоянии двухдневного перехода отсюда, – весьма важный стратегический пункт. Она служит, как вам хорошо известно, связующим звеном всех фортов, разбросанных вдоль индейской границы.
Капитан утвердительно кивнул головой.
– Я очень близко знаком с комендантом крепости, полковником доном Грегорио Охоа, – продолжал Твердая Рука. – В последнее свое пребывание в Сан-Эстебане я часто бывал у него. Но вам ведь знаком мой дикий нрав, известно мое органическое отвращение к городской жизни, и вы, вероятно, уже догадываетесь, что, едва управившись с делами, я стал готовиться к отъезду. По своему обыкновению, я рассчитывал выехать рано поутру. Но мне не хотелось покинуть город, не простясь с комендантом. Я застал его в сильнейшем волнении. Видимо, чем-то встревоженный, а может быть, и взбешенный, дон Грегорио шагал взад и вперед по комнате.
– Пожаловали наконец. Твердая Рука! – воскликнул полковник. – Где вы пропадали? Вот уже два часа, как десять моих солдат разыскивают вас, но ни один не напал еще на ваш след.
– Удивительно! Ведь я находился почти рядом, и найти меня было совсем просто.
– Оказывается, нет, – ответил полковник. – Не будем, впрочем, спорить об этом. В конце концов, мне не так уж важно знать, где вы были и что делали. Вы явились – вот что важно… – Потом, внезапно изменяя тон, он спросил: – А долго вы еще намерены пробыть в Сан-Эстебане?
– Нет, полковник, все мои дела закончены, и завтра на рассвете я намерен уехать. Да я, собственно, и пришел проститься с вами.