Гогена в работе, авторитаризм и нетерпимость к «ошибкам». Масла в огонь подлил Эмиль, нелестно отозвавшийся о Гогене, обвиняя его в заимствовании идей в живописи. Пока хорошая погода, вдохновение и друзья – почтальон Рулен, зуав Милье – сглаживают противоречия, гася зарождавшиеся конфликты.
Ежедневно друзья спорят, не слыша друг друга.
– Пойми, прямая линия выражает бесконечность, кривая – ограничивает пространство!
– Естественная кривизна и неровности важнее бесконечности – перебивает собеседника Винсент. – Для меня важно выразить суть вещей, реальность, а не символы и абстракции. А твои любимцы – Энгр и Дега – слишком увлекаются образами, забывая о природе вещей. Мне по нраву больше реализм Добиньи, Домье, Руссо, Милле.
В пылу споров у Винсента мелькает мысль об ошибочности приглашения Гогена. «Мы слишком разные…как день и ночь. И у каждого своя правда. Как примирить непримиримое?».
Гогена раздражает маленький Арль, эта «дыра на краю света». Ему тесно, душно в этом оазисе. Ну что такое – Арль? Богом забытое место, коих во Франции, как и везде – полным-полно. Нет, здесь не найти вдохновения, не понять тайн искусства!
Катализатором, взорвавшим отношения друзей, стала неприятная сцена в кафе. Пьяный Винсент в пылу спора швырнул стакан в Поля. Через пару минут Поль тащил ругавшегося Винсента в гостиницу. Спокойно поспать в эту ночь Гогену не удалось: ночью он проснулся, и увидел у своей постели стоявшего с ножом Винсента. В его глазах плескалось безумие. О том, что произошло следующим утром, никто из них не любил вспоминать. Действительно ли Поль вырвал нож у друга? Или это был сон?
Бежать, и немедленно – думал Гоген, поспешно собирая вещи, и переехав в другую гостиницу. Наказав полицейскому комиссару не сообщать адрес Винсенту, Поль написал письмо Тео и уехал в Париж.
Винсент пришел в сознание через два дня. «Где я?». Просыпающееся зрение фиксирует потолок, серые стены, склонившийся женское лицо. «Вы в больнице, месье Ван Гог. Не вставайте, Вам нужно лежать». Попытки воскресить события последних дней вызывают воспоминания о визите в бордель и сцену с отрезанием уха. Он ощупывает голову, трогая бинты. «Вы отрезали часть мочки уха. Это перевязка, месье» – успокаивает пациента медсестра.
– Где Поль?
После минутной заминки медсестра отвечает: не понимаю, о ком Вы говорите. Вас привезли комиссар и хозяйка гостиницы. Выписавшись из больницы, Винсент узнал, что Гоген уехал в Париж.
«Это конец» – нестерпимо болезненная мысль пронзает мозг. «Конец мечтам, Южной мастерской, планам». Не утешает даже приехавший Тео, вместе с врачом Реем пытавшиеся подбодрить брата.
Вспышки ярости, метания, омраченные галлюцинациями. В часы проблесков сознания терзает мысль о напрасно прожитых годах, потерянном времени, зыбкости жизни. Вереницей проходят воспоминания: родные места, Лондон, Брюссель и Антверпен, Боринаж, Христина, Анри, Гоген, Синьяк и Сера, Танги. Это прошлая жизнь. А сейчас? Что делать сейчас? Судьба продолжает наносить удары: уезжает Милье, вскоре уедет Рулен. Раздражают и бытовые неприятности: пользуясь болезнью Ван Гога, хозяйка гостиницы хочет выселить беспокойного постояльца, к тому же требуя пять франков якобы в качестве долга. Жалоба Винсента в суд решает эту проблему.
По настоянию доктора Рея Винсент ложится в психиатрическую лечебницу. К нему добры и предупредительны. Рей старается внушить пациенту позитивные мысли. Винсент в благодарность пишет его портрет. Хотя доктору не нравится эта картина, он не показывает вида.
Через неделю похудевший, с потухшим взглядом, Винсент покидает лечебницу. Он снял комнату в другой гостинице. Известие о женитьбе Тео радует и воодушевляет, хочется снова творить! Он свободен от всякого влияния. Долой мнения Гогена, Бернара, Дега, Моне!
Размышления о смерти и природе рождают картину Звездная ночь на Роне. Человек, уходя из жизни, словно попадает на звезду – в этом идея Винсента. Так заканчивается вечная схватка добра и зла, порядка и хаоса. Неужели картина знаменует начало завершения моего пути – думает художник, вечерами, сидящий в кафе. Горечь и злость, надежда и уныние попеременно занимают места в душе. Нет той радости, сквозившей в полотнах парижского периода, начала работы в Арле, когда вдохновение подогревалось надеждой создания Южной мастерской. Впереди – неопределенное, мрачное будущее, время угасания жизненных сил и таланта. Новые картины с беспощадной очевидностью выражают состояние Винсента. Приглушенные цвета, обилие темного, глубина, пляшущие предметы, словно завихренные ураганом.
Танец природы порождает вихрь чувств в душе, или смятение мыслей выплескивается на картины? Где взять силы, волю к творчеству, поискам идей, ускользающих, как стыдливая дева бежит от преследователя? «Раньше была вера в Бога…но она осталась и сейчас. Именно вера, настоящая, подлинная, не фальшивая, не прогнившая, как у этих пастырей в Боринаже, а не ее субстрат – религия глупых, невежественных людей! Вера и Искусство…искусство, не перестающее просвещать народ, как и культура, отражающая глубинные черты и надежды» – с такими мыслями Винсент ежедневно пишет этюды.
Его не волнует слава сумасшедшего, в шарфе и шапке-ушанке, испачканном комбинезоне рабочего. Конечно, никуда не убежать от насмешливых взглядов детей, женщин, с сожалением смотрящих на экстравагантно одетого чудака, каждое утро спешащего на поля. Мужчины называют художника безумным. Но какое значение имеют эпитеты, прозвища, ярлыки, приклеиваемые обывателями? Толпе чуждо и непонятно Искусство. Их удел – копошиться в земле, как червям. Разве не о них сказано: суета сует и всяческая суета? Может быть, аскетизм и терпимость помогают Ван Гогу не обращать внимание на оскорбления и равнодушие общества? Прочь, прочь сомнения и препятствия! Взгляд творца должен быть устремлен в будущее, в Вечность.
Непрерывная напряженная работа и подорванное здоровье вызывают депрессию у измученного судьбой Винсента. Волнений добавляет петиция арльцев к мэру, с просьбой отправить художника на лечение в психиатрическую больницу. «Наверное, смерть – лучший выход для меня и всех? – навязчивая мысль подталкивает Винсента к покупке револьвера. – У кого-то спасательный круг – семья и дети, у других – работа, а у меня – револьвер – горько усмехается он.
Беспросветное будущее прорезает луч – приезд Поля Синьяка. Внимательно окинув взглядом Винсента, гость облегченно говорит:
– Честно говоря, думал, что ты действительно сошел с ума, как говорят наши знакомые.
– У меня бывают приступы депрессии и какой-то нервной болезни. Во время одного из таких приступов – ты, наверное, слышал – я поссорился с Гогеном. Не оправдывая себя…но с его стороны непорядочно бросать друга в беде. Если он действительно мой друг…
– Не будем о нем. Лучше поговорим о тебе. Пишешь? Или творческий перерыв?
– Пишу, и довольно много. Я вернулся к своей манере, которую критиковали многие…Синтез европейской техники рисования и японской палитры цветов – это разгадка тайны живописи.