Читать интересную книгу Жизнь ни о чем - Валерий Исхаков

Но где же сам Игорь Степанович? Где он прячется в этом насквозь просматриваемом зале? Сколько я ни вглядывался, нигде не видел солидных начальственных дверей - лишь две неприметные, сливающиеся со стенами, ведущие на пожарную лестницу, и двери двух больших лифтов напротив, которые то впускали, то поглощали очередных посетителей.

- Сюда, - поманила Ирина Аркадьевна.

Мы повернули за угол - и тут-то они и прятались, солидные, красного дерева, достойные, я бы сказал, двери, но - без всякой таблички и без ручек или замочных скважин. И никаких тебе сканирующих устройств.

- Как же... - начал было я.

И тут створки тихо, почти бесшумно расползлись в стороны и впустили нас... нет, еще не в кабинет, а в узкое, без окон, помещение, где прямо по ходу высилась рама металлоискателя, а сбоку за пуленепробиваемым стеклом сидел охранник в рубашке с короткими рукавами и при бабочке: он-то и впустил нас, увидев на экране монитора, он же закрыл за нами двери, которые, как я с некоторым запозданием понял, вовсе не из красного дерева, а из самой настоящей брони, покрашенной под дерево.

Когда мы прошли через металлоискатель, охранник снова нажал кнопку на пульте, и точно такие же двери расползлись перед нами, и наконец-то мы оказались в кабинете этого загадочного, на редкость хорошо охраняемого Игоря Степановича.

Вид Игоря Степановича не разочаровал. Он был высок, худ, лыс, жилист и снабжен каким-то скрытым телескопическим устройством, так что по ходу разговора то втягивался внутрь себя, наподобие подзорной трубы, то вдруг вытягивался и оказывался в неприятной близости от вас, так что мог, казалось, разглядеть не только ваши гланды, но и содержимое вашего желудка.

Курил он беспрерывно - крепкие французские сигареты из черного табака, без фильтра, и когда втягивался - засасывал целое синее облако дыма, а вытянувшись, извергал, словно Везувий, облако серое, серное, удушливое... Кондиционер, впрочем, трудился исправно, так что удушье было скорее психологическое - удушье не от дыма, а от этих всезнающих змеиных глаз, проникающих в душу.

Пластика его движений доказывала, что он, несмотря на возраст, в отличной физической форме и наверняка владеет какими-нибудь экзотическими единоборствами, так что если мне надоест зондаж моей психики и я вздумаю ухватить его за жилистую загорелую шею и придушить, он даже охрану не станет вызывать, сам меня прикончит. И притом с удовольствием прикончит. Я бы сказал - с аппетитом. И только потом нажмет на кнопочку и прикажет стальным голосом: "Уберите эту падаль!"

Словом, я довольно быстро, едва только Ирина Аркадьевна, мило попрощавшись, оставила нас с глазу на глаз, понял, что разговор будет не на равных - и притом коротким и деловым. Игорь Степанович не из тех, кто тратит время на кампари и делится впечатлениями об отдыхе на Кипре. Он и на Кипре-то если и бывает, то наверняка только по служебной надобности. И отчеты о поездке пишет в одном экземпляре, с грифом "Для служебного пользования".

- Курите! - не то разрешил, не то приказал он.

Я послушно закурил. Он тоже окутался синим облаком, втянулся, вытянулся, выпустил серый дым, наехал в упор просветленной оптикой - и снова втянулся с синим облаком, и оттуда, из облака, вдруг неожиданно просто, почти мягко спросил:

- Непонятная ситуация, правда?

- Правда, - тупо согласился я.

- Позвонили, прислали машину, поговорили... А что предложили?

- Ничего.

- Вот именно.

Опять проделал свои фокусы - вытянулся-втянулся, вдохнул-выдохнул, хмыкнул-помолчал. Имеет право, впрочем. Я курю, он курит. Нерабочее время, перекур. Даже у таких трудоголиков бывают короткие паузы в работе. К тому же он, наверное, хочет и даже обязан присмотреться ко мне лично. Никакая камера слежения не дает верного представления о человеке. Только старым проверенным методом: глаза в глаза...

- Для начала - тест, - снова надвинулся вплотную. - Вот два конверта. - Выложил передо мной на стол два продолговатых конверта, белый и синий. В белом конверте небольшая, но пристойная сумма в долларах США. Вы берете белый конверт и - уходите. Мы вам ничего не предлагаем и ничего - абсолютно ничего, подчеркиваю! - не требуем взамен. Небольшая компенсация за потраченное вами время. Во втором конверте, в синем, тоже некоторая сумма в долларах. Но если берете синий конверт - соглашаетесь выслушать наше предложение прежде чем уйти. Не принять, заметьте, а только выслушать...

- Я понял.

- Замечательно. Итак...

- Это тест?

- Это - тест.

- Тогда я...

- Нет-нет! Ничего не говорите! Просто протяните руку и возьмите конверт.

Я протянул руку и... (я пожалею об этом. Наверняка - пожалею. Единственный правильный выбор - отказ от выбора вообще. Не протягивать руки и не брать конверта. Ни синего, ни белого. Вежливо попрощаться и уйти. Откланяться. Поблагодарить за предложение и отказаться. И никаких денег не брать. Что бы ни предлагал тебе дьявол, не соглашайся, потому что в обеих руках у него зло. Дьявольская альтернатива. Зачем мне это вообще? Так ли уж плохо мне дома, в тишине и одиночестве, где никто не требует от меня выбора и не мешает работать над диссертацией?)... и взял синий конверт.

- Можете вскрыть, - кивнул Игорь Степанович.

- Это обязательно?

- Нет.

Кажется, он все-таки слегка удивился. Наверное, я первый, кто не вскрыл. И не буду вскрывать. Я и без того знаю, что внутри. Я это чувствую. У меня сильно развито чувство денег. И сейчас я чувствую, что в конверте десять новеньких зеленых купюр. Одна тысяча долларов. Не та сумма, ради которой я рискну жизнью или здоровьем. Но вполне убедительная компенсация за те несколько минут моей жизни и моего здоровья, которые отнимет у меня Игорь Степанович. А больше ему не потребуется. Ведь это и его драгоценное время тоже.

- Может быть, вы хотите вскрыть белый конверт? Просто так, чтобы изучить альтернативу..

- Это обязательно?

- Нет. Это на ваше усмотрение...

- Тогда я не буду.

- Интересно, почему?

- Не вижу в этом смысла.

- Гм-м...

Он протянул длинную руку, взял белый конверт, хлопнул им раз-другой об ладонь другой руки, убрал в ящик стола.

- А я бы вскрыл, - пожал он плечами. - Просто из любопытства. Не хотите? Может, хотите переменить решение? Взять белый конверт? В принципе, это не допускается, но мы ведь здесь с вами вдвоем, никто не видит, могу сделать для вас исключение... - Он притворился, будто собирается открыть ящик.

- Это тоже тест?

- Да нет, что вы! Это я так... - Хмыкнул. - Ладно, не будем к этому больше возвращаться. Про белый конверт можете забыть, вы от него отказались. А синий, если не хотите вскрывать, спрячьте - он ваш. Возвращать деньги вам не придется, даже если откажетесь от нашего предложения...

Какого предложения? Ну не тяни, не держи паузу, Станиславский и Немирович-Данченко!

- Ничего сверхъестественного мы от вас, собственно, не хотим, Сергей Владимирович. Вас рекомендовали как знающего юриста, к тому же с опытом практической работы. Вы человек упорный, педантичный и, что немаловажно, в меру преданный и неподкупный... Вы только не обижайтесь, бога ради, поверьте старому человеку: абсолютно преданных и неподкупных людей в нашей с вами профессии - а я тоже, между прочим, юрист - просто не бывает. Да и не нужны они - абсолютно неподкупные. Мы нашим людям прямо говорим: если конкуренты сделают вам выгодное предложение, не спешите соглашаться или отказываться. Придите сюда, в этот вот кабинет, и расскажите как на духу: кто, за что, сколько... И мы наверняка вместе придумаем, как вам поступить, чтобы и денег для себя заработать, и родное предприятие не было в убытке. И знаете, Сергей Владимирович, приходят...

Он опять втянулся, окутался синим дымом и на выдохе приблизился ко мне вплотную.

- Вам-то, конечно, нечего пока рассказывать, да я от вас этого и не жду, я так говорю, на всякий случай... Знаете, Сергей Владимирович, людишки вокруг любопытные, начнут расспрашивать: что там - у нас то есть - внутри, какая обстановка, что за люди... Не надо бы за пределами этого здания происходящие здесь вещи обсуждать. С женой поделиться - это еще куда ни шло, это дело святое. А так, вообще - не надо.

- Я понимаю.

- Ну и прекрасно! Тогда перейдем непосредственно к делу. Ничего сверхъестественного, как я уже говорил, мы от вас не потребуем. А нужна нам от вас кое-какая информация... Вот, взгляните, пожалуйста... - Он протянул мне лист бумаги с отпечатанными крупным шрифтом фамилиями и именами. Шесть имен и шесть соответствующих фамилий. В том числе и мои. - Вы и друзья вашего детства и юности, так?

Я молча кивнул.

- И притом - самые близкие друзья? Узкий, что называется, круг?

Я снова кивнул.

- Вот и замечательно. Значит, вспоминать о них вам будет не слишком трудно и не слишком неприятно. Вы только не задавайтесь вопросом: зачем. Это очень вредный вопрос, поверьте. Главное - ничего не скрывайте, излагайте подробно, до мелочей - любые случаи, слухи, сплетни, какие-то ваши собственные представления о том, что происходило. Не думайте о форме изложения - свободный поток сознания, неожиданные скачки во времени и пространстве, ассоциации и аллюзии - приемлемо все. Да хоть в стихах пишите, - вновь неожиданно выдохнул он в меня свое серое - серное дьявольское облако, - наши специалисты во всем разберутся, все расшифруют. Единственное ограничение, пожалуй, во времени. Увы, более трех суток дать не могу, не вправе, но и период времени, который нас интересует, тоже сравнительно невелик: вы можете отбросить все, что с вами происходило, скажем, до восьмого класса средней школы и... лет через пять после окончания школы. Всего, стало быть, получается семь... нет - восемь лет.