эффективным, быстрым, смертоносным, – и он был уверен, что кровь ему пролить точно удастся. Однако мужчин было трое, а на Томаса вряд ли стоило рассчитывать, ведь друга и без того бросало то в злость, то в парализующий страх без видимых причин. Томас, может, и станет сражаться ради спасения других, а вот ради себя – едва ли.
Джесс испугался, но со страхом он был знаком давно и тесно, особенно после пережитого в Великой библиотеке и всех тех ужасов, что он уже повидал. Страх стал для Джесса верным другом. Почто что силой, не слабостью.
– Если будешь вынуждать нас тебя приструнить, будет больно, – сказал поджигатель. Он ухмыльнулся, продемонстрировав ряд своих кривых зубов, не менее побитых, чем его нос. – Выбор за тобой.
– Джентльмены, – произнес Санти из соседней камеры, которую делил с Вульфом, и прильнул к прутьям решетки. Голос капитана звучал очаровательно, а это означало лишь то, что он готов творить жуткие вещи. – Если вам нужна информация, идите к тому, у кого есть звание.
– О, до тебя тоже доберемся, – ответил мужчина. Хлопнул тяжеленной деревянной дубинкой по своей ладони и подошел к Санти. – Расспросим тебя о-очень громко, если будешь так себе вести, книголюб.
– Забавно, что вы считаете подобное слово оскорблением. В то время как я бы предпочел акцентировать внимание на смещенных пропорциях вашего лица. Сколько, если не секрет, драк вы проиграли? Полагаю, число куда выше того, где вы побеждали. Вы уверены, что друзей с собой привели достаточно?
Мужчина хлопнул своей дубинкой по решетке камеры Санти, что оказалось ошибкой, потому что вместо того чтобы отступить, Санти явно к этому приготовился и тут же ухватился пальцами за дубинку, дернув так, что целая рука мужчины оказалась между прутьев. Мужчина взвыл от боли. Джесс мало что видел, однако услышал, как дубинка упала на пол, а Санти, очевидно, подхватил ее первым, потому что следом ударил ей по решетке так звучно, что сам воздух завибрировал, будто от звона колокола.
Все трое пришедших вздрогнули.
– Ну вот теперь можем и поговорить, – сказал Санти.
Это почти что сработало, однако, к сожалению, начальник вошедших оказался сообразительнее, чем Джесс предполагал… и тот тут же отступил, вытащив огромный, грубо сделанный пистолет, которым прицелился вовсе не в Санти, а точно в Джесса.
– Верните дубинку, капитан, – сказал он. – Сейчас же. Все вы нам не нужны, вам это известно.
Мужчина взвел курок, пока говорил. Джесс натянул на лицо улыбку.
– Он блефует, капитан, – сказал Джесс. Все внутри похолодело, но показывать этого Джесс не собирался. В семье его в первую очередь научили сражаться, как загнанная в угол крыса без шансов на побег. – Он не выстрелит. Иначе его самого потом вздернут.
– О, я так не думаю. Мы можем себе позволить одну-две потери. Особенно из числа тех, кто носит библиотечную униформу. Твоя шкура ничего не стоит, ее разве что можно через стену швырнуть в наших врагов.
Джесс наблюдал, как палец мужчины на курке напрягается – а затем тут же отступает, когда дубинка, которую держал Санти, падает на пол, отскакивает и подкатывается к ботинку мужчины.
– Хорошо, – сказал Санти. – Перемирие.
– Разумное решение. – Сообразительный начальник опустил свой пистолет – не произведенный Библиотекой, а американский, громадный, который наверняка бы оставил в груди у Джесса премерзкую дырень, – и сунул обратно в кожаную кобуру. – Ну а теперь давайте начнем сначала. Ты. Крупный. Как я и сказал, ты идешь с нами.
Джесс снова открыл было рот, однако Томас опустил свою руку на плечо друга и отодвинул его – не грубо, но решительно, – когда выходил вперед. Он молча повернулся спиной к решетке, что сначала озадачило Джесса, пока он не сообразил, что это для того, чтобы позволить мужчинам надеть на руки Томаса металлические кандалы. Очевидно, Томасу приходилось переживать подобное прежде, причем не раз, пока он находился под библиотечной стражей.
Томас кивнул Джессу, поглядев на него своими ясными голубыми глазами.
– Со мной все будет в порядке, – сказал Томас, хотя и было понятно, что это наглая ложь.
Джесс пытался придумать, что сказать в ответ, и, когда ключ повернули, распахнув дверь их камеры, а Томас вышел, наконец сообразил:
– Томас. In bocca al lupo.
Это была фраза, которую использовали библиотечные солдаты, когда хотели пожелать друг другу удачи перед прохождением телепортационных залов, перед тем, как пережить этот в равной степени жуткий, причиняющий боль и вызывающий страх процесс перемещения, так что выражение, кажется, подходило к ситуации. «В пасти волка», – означало оно.
– Crepi il lupo, – ответил Томас, когда камеру Джесса вновь наглухо заперли и Томас исчез за внешней дверью на конце коридора. «Убей волка».
Дверь хлопнула и закрылась за его спиной.
Джесс экспрессивно и очень по-английски выругался, а затем присел на корточки, чтобы изучить замок на двери своей камеры, выуживая из своего тайника под хлопковым матрасом отмычки.
– Джесс? – Вульф наблюдал за ним, нахмурившись. – Не надо.
– Я не брошу Томаса одного!
Вульф проворчал что-то, что походило на звук отвращения.
– Тебя пристрелят, не успеешь ты и на пару шагов отойти от здания. Сам подумай. Я знаю, что ты что-то да умеешь. Однако Томас пережил куда более ужасные вещи, чем те, какие способны с ним сотворить здесь, и он знает, что делает. Он купит Уиллингера Бека своей идеей о печатном станке. Сейчас он в безопасности. Беку чужая кровь не нужна.
– В отличие от меня, – заметил Санти. – Я не прочь пролить немного.
– Ник.
– Джесс прав. Нам нужно приглядывать за Томасом.
– Мы будем ждать, – отрезал профессор Вульф. – Мне приходилось ждать и в местах похуже этого.
И это была правда. Вульф пережил все то же самое, что и Томас, в библиотечной тюрьме… и провел в ней куда больше времени. Если кому и стоило бояться, так это Кристоферу Вульфу, ведь он и в лучшие свои времена в душе был раним. Понадобилось с ним познакомиться поближе, чтобы это понять, потому что он мастерски скрывал свою истинную сущность. Однако каждого можно было довести до черты, которая способна их сломить. Вульф свою черту преодолел, был сломлен, однако каким-то неведомым и болезненным образом сумел собрать себя по кусочкам обратно.
– Мы будем ждать, – повторил профессор Вульф. Слова прозвучали достаточно твердо, однако была в них некая печальная нотка. – Пока не выясним больше. Сейчас мы ничего сделать не можем.
Ожидание прошло в мрачной тишине, однако Вульф оказался прав. Через три часа с небольшим, которые Джесс с трудом высчитывал по движению теней, отбрасываемых решеткой на пол тюрьмы,