…Сперва появился яркий свет летнего полдня, в котором бесследно сгинули шныряющие вокруг призраки верхом на здоровенных, с кухонный стол, пауках. Их невнятное бормотание и шелест лап успели надоесть до смерти. Затем кокон паутины чуть ослаб, но вырваться по-прежнему не было возможности, и рыцарь изо всех сил рванулся навстречу в тот самый миг, когда из солнечного света шагнула неземной красоты, ослепительно сияющая женщина. Она склонилась над поверженным воином, и её дыхание - сладкое, как свобода - коснулось усталого лица, освежая его и изгоняя из памяти последние остатки ужасного наваждения.
- Встань, Арриол, - позвал нежный и волнующий голос. - Встань и иди за мной…
Паутина исчезла бесследно. Правда, вместе с ней исчезли и сверкающие доспехи; лишь верный меч по-прежнему радовал ладонь своей надёжной тяжестью. Парнишка поспешил вслед за уплывающей в жемчужно мерцающую дымку спасительницей, с каждым шагом почему-то ощущая себя всё меньше и беззащитнее…
Эсмеральда вынырнула из транса за миг до того, как сияние всесильного божества всё-таки чуть не испепелило её. Стоявшие в круге жрецы чутко поддерживали сестру на пути туда, и тут же подхватили по возвращении. А всё же вспышка ярчайшего света больно резанула по глазам и натянутым нервам. Настоятель, руководя Кругом, спешно гасил волны бушующей энергии, не давая им растечься, испепелить храм и раскинувшийся за стенами город. Жрица ещё какое-то время стояла неподвижно, а когда последние возмущения в эфире затихли, открыла зажмуренные глаза и засмеялась тихим нежным колокольчиком.
- Спасибо, святые братья - сегодня вы превзошли сами себя. Несли меня мягко, как мать спящую дочурку.
Лефок слабо улыбнулся, а затем под сопровождение остальных вознёс краткую благодарственную молитву Риллону. Затем он утёр с лица честный трудовой пот и повернулся к женщине.
Эсмеральда не стала томить долго. - Его родители - Изабелла и Родерик д'Эсте из баронства Мелит.
Барон поднял бровь при таком известии. Подошёл к начавшему приходить в себя парнишке, всмотрелся и кивнул. - А ведь и правда, похож на отца.
Повернувшись к остальным, пояснил. - Родерик д'Эсте был одним из моих рыцарей. Он погиб… да, как раз в той битве во время нашего отступления через Реку. А леди Изабелла чуть раньше - при обороне замка д'Эсте, ещё на том берегу. Правда, теперь от замка остались одни руины, а деревню их так и не отстроили после войны.
- М-да… у парня осталось только имя, - Зурн Ан не успел сменить одежды, и теперь смотрелся несколько нелепо среди остальных, блистающих красным и золотым, жрецов.
Парнишка, слабо шевелившийся на ступени алтаря, подхватился. Вскочил на подрагивающие ноги, сжимая в руке боевой нож и с таким страшным лицом, что стоявший рядом пожилой послушник отшатнулся в суеверном ужасе.
- Я - не раб вам! - хрипло зарычал Арриол и прыгнул к выходу.
И столь неожиданным и стремительным был его рывок, что парнишка почти преуспел. Почти, ибо Лефок властно поднял ладонь, и солнечный луч, всегда освещающий его душу (одна из немногих привилегий настоятеля) вновь связал члены удирающего парнишки.
- Я не буду рабом вновь! - он извивался и вырывался всем телом из сковывающих его пут. Да с такой силой, что настоятеля повело в сторону и чуть не швырнуло на мраморный пол. - Всё равно убегу!
- Эсми, успокой его. - жадно хватая воздух от неимоверных усилий, выговорил Лефок, которого бережно, но непоколебимо поддерживал крепкий телом и духом Зурн Ан.
Жрица подошла. Сначала мягко, нежно, потом смелее потянулась к рвущейся на волю измученной душе. Пресветлый Риллон! Да у него воля, как арбалетная пружина - вроде и гнётся, да не ломается. Истинно рыцарь!
- Малыш, пожалуйста… успокойся, Арри… ну, что ты, мальчик мой…
Постепенно Арриол успокоился, но по-прежнему стоял, гордо и независимо сверкая глазами исподлобья. Пресвятые небеса! Барон Мелит изумлённо узнавал в нём неукротимый дух яростного и несгибаемого д'Эсте, одного из своих самых лучших, но увы, самых бедных рыцарей. Он увидел в нём того самого Родерика, который никому не уступал право идти в бой первым, и отступал только по приказу.
- Ты не раб, никогда им не был, и никогда не будешь боле! - громко и твёрдо сказал он своим зычным, привыкшим повелевать, голосом; и слова его гулко разошлись по самым дальним закоулкам храма.
- Я не верю, - негромко, но твёрдо ответил парнишка.
- Отныне ты свободен, - чеканные слова дворянина и полководца разнеслись по храму волнами бушующего моря.
- То-то вы так ловили меня, аж с пеной на губах от усердия. Да с волкодавами, да с магиком.
Зурн Ан опустил глаза, и в его взоре Эсмеральда заметила такую муку, что ей поневоле стало не по себе. Она шагнула ближе к парню, миг-другой всматривалась в его закаменевшее от презрения лицо.
- Ты не прав, малыш. Кто-то же должен был о тебе заботиться? Воспитывать, кормить.
Серые глаза полыхнули такой ненавистью, что эльфийская половинка женщины скорчилась в первобытном страхе, забившись за более стойкую к невзгодам человеческую кровь.
- Уж не ты ли давала мне хлеб, жрица? - заметался хриплый голос под сводами храма. Арриол перевёл свой горький взгляд на Лефока. - Или, может быть, НЕуважаемый господин настоятель кому-то приказывал одевать и кормить меня?
Тот от удивления только развёл руками, отчего над алтарём почему-то ярче вспыхнул шар всеблагого Риллона. Да окончательно спала сдерживающая паренька узда. - А чем же ты питался?
Арриол на миг потупился.
- Тем, что от господского стола оставалось. Объедками, в-общем, - он опустил голову. - Если успевал стащить раньше, чем Адель свинарям отдавала. Иногда удавалось голубя добыть, крысу или собаку там…
Глаза барона, казалось, метали молнии.
- А что касаемо воспитания… - парнишка задрал куртку и показал свою худую, покрытую синяками и ссадинами спину. - Да чтоб вас всех Падший до скончания веков так воспитывал!
Зурн Ан еле слышно зарычал, сжимая пудовые кулачищи и из последних сил сдерживаясь.
Эсмеральда повернулась к понурившемуся Лефоку и так красноречиво посмотрела ему в глаза, что тот пошёл пятнами.
Она вновь подошла к парню. Негромко, но твёрдо чеканя слова, она произнесла.
- Клянусь всем святым, что у меня есть! Душой своей клянусь, ты - свободный человек, и теперь всё переменится! Только позволь мне поговорить с тобой. И - прошу, от моего имени, прими гостеприимство храма Риллона. Хотя бы до утра.
Арриол стоял неподвижно, лишь сквозняк от дверей слегка шевелил его лохмотья, да чуть подымалась и опадала его грудь. Он смотрел в печальные и прекрасные глаза женщины, долго и мучительно метаясь меж неверием и надеждой. Наконец, его рука дрогнула, а затем медленно спрятала оружие в обтянутые холстиной ножны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});