Читать интересную книгу Путеводитель по поэзии А.А. Фета - Ранчин Андрей Михайлович

РУЧЕЙ

Образ у Фета, тоже встречавшийся и до стихотворения «Шепот, робкое дыханье…»: «Что за вечер! А ручей / Так и рвется», «А в овраге блеск воды, / Тень да ивы» («Что за вечер! А ручей…», 1847)[49].

Однако привычны не только отдельные образы стихотворения, традиционно и их сочетание. Известнейшие тексты-предшественники — элегии В. А. Жуковского «Вечер» и «Славянка». Поток, ручей, покрытый покровом ночи, поющий соловей, образ любимой (реальный или воображаемый) — черты элегического жанра, восходящие к немецкой лирике конца XVIII — начала XIX века ([Вацуро 1994, с. 128], здесь же примеры).

Но: русские элегики «предпочитают вечерний пейзаж ночному» [Вацуро 1994, с. 56]; иначе у Фета в стихотворении «Шепот, робкое дыханье…». Вместе с тем «почти все элегические пейзажи динамичны», время движется в них от дня к вечеру и к ночи [Вацуро 1994, с. 57], и фетовское стихотворение в этом отношении наследует элегии.

КОЛЫХАНЬЕ

Отдельные черты фетовского пейзажа, несомненно, навеяны именно так называемой элегической школой, прежде всего произведениями В. А. Жуковского. Таков мотив колыханья, легкого движения. Обыкновенные состояния природы у Фета — колыханье и трепет. (Трепет также и состояние души.) «<…> Оставаясь полностью на почве реальности, Фет даже неподвижные предметы в соответствии со своими представлениями об их „совершенной сущности“ приводит в движение: заставляет колебаться, качаться, дрожать, трепетать» [Благой 1979, с. 572].

Особенно многочисленны примеры употребления лексемы трепет и однокоренных ей слов: «трепещущие руки» («Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко…», 1840), «трепетный лепет» и «таинственным трепетом / Чудно горят зеркала» («Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом…», 1842), «И трепет в руках и ногах» («Я жду… Соловьиное эхо…», 1842), «Вдали огонек одинокий / Трепещет под сумраком липок» («Весеннее небо глядится…», 1844), «в костях пробегающий трепет» («К Цирцее», 1847), «Безумного счастья томительный трепет…» и «мой трепет» («Младенческой ласки доступен мне лепет…», 1847), «О, скоро ли к груди моей прилечь / Ты поспешишь, вся трепет, вся желанье?» («Последний звук умолк в лесу глухом…», 1855), «И вновь затрепещу, тобою просветленный» («В благословенный день, когда стремлюсь душою…», 1857), «деревьев хоровод / Ликует жизнью и трепещет» («Тургеневу», 1864), «Затрепетала грудь поэта / Под обаяньем красоты» («К фотографической карточке. M-lle Viardot», 1869) «И в трепете сердце, и трепетны руки» («В страданьи блаженства стою пред тобою…», 1882), «Лист трепетал» («Вчерашний вечер помню живо», 1882), «Я снова умилен и трепетать готов» («Страницы милые опять персты раскрыли…», 1884), «А больного безумца вдвойне / Выдают не реченья, а трепет» («Погляди мне в глаза хоть на миг…», 1890), «Я слышу трепетные руки» («На кресле отвалясь, гляжу на потолок…», 1890), «Покуда на груди земной / Хотя с трудом дышать я буду, / Весь трепет жизни молодой / Мне будет внятен отовсюду» («Еще люблю, еще томлюсь…», 1890), «Сердце трепещет отрадно и больно» («Поэтам», 1890).

Но трепет, трепетанье — это также и одно из ключевых слов в поэтическом лексиконе В. А. Жуковского, обозначающее не только состояние природы, но и отражающее внутренний мир созерцателя: «И гибкой ивы трепетанье» (элегия «Вечер» [Жуковский 1999–2000, т. 1, с. 76])[50].

Излюбленные фетовские мотивы — дыханье и его эмоциональное проявление — вздох. Это одно из проявлений самой жизни, души и творчества. Но обычно лексема дыханье употребляется Фетом в метафорическом значении. Вот более ранние и более поздние примеры: «Но будет жизнь за жизнию земною <…> Где я сольюсь с дыханием твоим» («Вздох», 1840), «Дыханье весны» («Весенняя песнь», 1842), «Утро дышит у ней на груди» («На заре ты ее не буди…», 1842), «Дыханьем полночи их (кудри девушки. — А.Р.) тихо волновало / И с милого чела красиво отдувало…» («В златом сиянии лампады полусонной…», 1843), «Так легко дыханье ночи» («Серенада», 1844)[51], «Остался б здесь дышать, смотреть и слушать век…» («На Днепре в половодье», 1853), «Так дева в первый раз вздыхает <…> И робкий вздох благоухает» («Первый ландыш», 1854), «Как дышит грудь свежо и емко…» («Весна на дворе», 1855), «Вздохи дня есть в дыханьи ночном» («Вечер», 1855), «И вздохи неба принесло / Из растворенных врат эдема (Рая. — А.Р.)» («Пришла, — и тает всё вокруг…», 1866), «Цвет садовый дышит / Яблонью, черешней» («В дымке-невидимке…», 1873), «Одна звезда меж всеми дышит» (1874), «Злая песнь! Как больно возмутила / Ты дыханьем душу мне до дна!» («Романс», 1882), «Здесь на цветок я легкий опустилась / И вот — дышу», «Дышать хочу» («Бабочка», 1884), «Я слышал твой сладко вздыхающий голос» («Я видел твой млечный, младенческий волос…», 1884), «Не тронет вздох тебя бессильный, / Не омрачит земли тоска» («Горная высь», 1886), «Дохнул сентябрь, и георгины / Дыханьем ночи обожгло» («Осенняя роза», 1886), «У дыханья цветов есть понятный язык» («Хоть нельзя говорить, хоть и взор мой поник…», 1887), «Дать жизни вздох» («Одним толчком согнать ладью живую…», 1887), «Мне дыхание скажет, где ты» («Что за звук в полумраке вечернем? Бог весть…», 1887), «дыханье» весны («Была пора, и лед потока…», 1890), «Сплошной душистый цвет садовый, / Весенний вздох и счастье пчел» («Давно ль на шутки вызывала…», 1890), «И палящего солнца лобзанье / Призывает не петь, а дышать» («За полями, песками, морями…», 1891), «Когда дыханье множит муки / И было б сладко не дышать» («Когда дыханье множит муки…», 1892)[52].

Употребление слова дыханье при характеристике состояния природы (в предметном плане — для обозначения легкого ветра, веяния) укоренилось в русской поэзии благодаря В. А. Жуковскому (ср., например: «тише дыханья играющей в листьях прохлады» — баллада «Эолова арфа»), В стихотворении А. С. Пушкина «Осень» оно уже дано как привычный поэтизм: «В их (лесов. — А.Р.) сенях ветра шум и свежее дыханье» [Пушкин 1937–1959, т. 3, кн. 1, с. 320]. Встречается эта метафора и у Ф. И. Тютчева: «Лениво дышит полдень мглистый…» («Полдень» [Тютчев 2002–2003, т. 1, с. 66]).

У Фета «робкое дыханье» прежде всего предметно: упоминание о нем следует за «шепотом» и, очевидно, отнесено к влюбленной девушке[53]. Однако поэтическая традиция хранит память о метафорическом употреблении слова, относимого к состоянию природы. И у Фета слово при доминирующем прямом значении приобретает метафорические оттенки смысла: ‘дыхание природы’, ‘легкий ветер’. ‘шелест’[54].

ШЕПОТ

Одно из любимых слов Фета-поэта, обозначающее как тихую, полуслышную речь (прямое значение), так и состояние природы и отдельных ее явлений (метафорическое значение, мотивированное легким звуком, шелестом). Шепот — выражение особенного, восторженного состояния души, он способен высказать то, что недоступно «обычной» речи. Примеры: сосны в отличие от лиственных деревьев «не знают трепета, не шепчут, не вздыхают» («Сосны», 1854), «Не помню, что пестрый нашептывал флаг» («Над озером лебедь в тростник протянул…», 1854), «шептал безумные желанья <…> И я шепчу безумные желанья» («Вчера я шел по зале освещенной…», 1858), «Поздним летом в окна спальной / Тихо шепчет лист печальный, / Шепчет не слова; / Но под легкий шум березы / К изголовью, в царство грезы / Никнет голова» («Нет, не жди ты песни страстной…», 1858), противоположное состояние — молчание листьев: «Молчали листья, звезды рдели…» (1859), «Подойду ли к лесному ключу, / И ему я про тайну шепчу» («Встречу ль яркую в небе зарю…», 1882), «Шепнуть о том, пред чем язык немеет» («Одним толчком согнать ладью живую…», 1887), «Что-то неясное шепчешь ты мне, <…> „Знаю, ах, знаю“, — тебе я шепчу» («Гаснет заря, — в забытье, в полусне…», 1888)[55], «Почему я простые реченья / Словно томную тайну шепчу?» («Почему?», 1891), «Грустно шепчет эхо снова: / Из-за туч» («The Echoes» — «Эхо», англ.).