Читать интересную книгу Высоты - Владимир Кузьмич

Исчезали звезды, исчезло полярное сияние. Красная темнота колючих космосфер сменилась первой теплотой цветной радуги. Заиграл в окнах гондолы розовый и желтый свет, новые газовые пассаты достигли круглой гондолы, в которой напряженно сидел командир стратостата, наблюдая тяжелое колыхание земных далей. Эти дали дышали тайфунами, циклонами, и поэтому Федя, опираясь на мельчайшие показания приборов, чутьем опытного пилота искал пути, теплые щели, куда можно было бы прыгнуть, чтобы выбраться из мощного воздухопада Кракатау.

Пути возникали в газовом дрожании низовых слоев, сплетали странные узоры своего воздушного движения, до сих пор неизвестного на земле. Он строгими глазами смотрел на приготовленный балласт и понимал, что этого неизрасходованного балласта не хватит. Придется жертвовать аппаратурой, тяжелыми вещами, батареями и всем прочим, что становится лишним при посадке.

— Я не позволю сбрасывать мои аппараты, я слишком ценю свой труд! — запротестовала Инна.

Она явно оживала. Муть пораженного зрения медленно рассеивалась и только пятнистые колючие созвездия закрывали мир, надвигаясь на каждый предмет, попадавшийся на глаза Инне. Но с каждой минутой зрение все прояснялось.

Инне хотелось поработать на славу — поработать, возможно, перед смертью. Она зажглась мыслью расщепить атом свинца. Инна сверила вольтметры оболочки. Потенциалы полюсов оболочки, пусть и смятой, но остающейся овальной, показывали огромные цифры, порядка 39 миллионов вольт. Оболочка снова впитала в металлические поры достаточный запас энергии.

Немея от лихорадочно быстрого бега минут, необходимых для завершения операции, Шевченко вернулась в свой угол, достала массивный бронированный ящик с приготовленной пластинкой свинца и включила звено огромного сопротивления, гарантировавшего безопасность эксперимента.

На мраморном щитке с блестящими переключателями она увидела плюсы и минусы полюсов. Руки механически легли на рычаг…

Мгновение… и страшные магнитные силы ворвались внутрь брони, не останавливаясь, не мелея, как река у прорванной плотины, но напротив, делаясь устойчивыми, мощными. Упругие кольца атомных соединений затрепетали от болезненных толчков и разрывов, нагрелись до солнечных температур и начали испускать мелкие искорки распавшихся, как показалось Инне, протонов и нейтронов. Шевченко закричала от радости. По ее мнению, атом свинца расщепился под напряжением в 39 миллионов вольт. Летучие искры, замеченные в камере, говорили о значительно большем вольтаже тока, составлявшего, по подсчетам Инны, 90-100 миллионов вольт.

Мурзаев, как бабочка, подлетел к девушке и сунул нос в бронированный ящик. Картина красного ослепительного искрения поразила его. Крик радости встряхнул гондолу. Али ловко схватил карандаш и начал записывать показания приборов.

Цифры покорно ложились на бумагу. Казалось, все шло хорошо.

Но вдруг Мурзаев словно потух, онемел, увидев на вольтметру необычную цифру. Не веря себе, он поморгал глазами. Вольтметр не врал.

— Что с тобой? — прервала молчание Инна.

— Неужели прибор врет? — усомнился Али. — По твоим расчетам здесь должно быть около ста миллионов, а вольтметр…

— Сколько же он показывает?

Али не мог сказать, что показывал прибор, потому что стрелка вольтметра, рассчитанная на гигантские цифры, сейчас еле дрожала около нуля, равного 1 миллиону вольт. Не теряя времени, Мурзаев включил обычный вольтметр, и стрелка сразу же уперлась в… 2300.

Это было неожиданно! Даже Федя прервал на минуту свои наблюдения за оболочкой и посмотрел на прибор.

— Странно, но факт!.. — пробормотал он, теряясь в догадках.

— 39 миллионов вольт при расщеплении атома должны дать в три-пять раз больше… Но никак не меньше, — возразила Инна, решив, что товарищи посмеиваются над ее экспериментом…

Второй и третий приборы показали то же — 2300 вольт.

Произошло чрезвычайное уменьшение силы тока. Это было бесспорно. И никто из команды не мог понять, почему произошло именно так, а не иначе.

Шевченко терялась в догадках. Мурзаев бродил из угла в угол и в торжественном молчании искал причину нового явления. Таблицы и графики ничем не могли помочь.

Федя хмуро взглянул на Али:

— Готовь парашют для своего радио!.. Будем выбрасывать за борт!..

Мурзаев лихорадочно подхватился и начал крепить на аппаратах парашютные устройства.

— Инна, еще пять минут и отключайся!.. — предупредил Красин девушку, упрямо наблюдавшую «расщепление атома свинца». Она вздрогнула. Мысли по-прежнему роились в голове:

— Что же это такое?

Солнце величественно спускалось с зенита и косым ослепительным светом заглядывало в иллюминаторы. Звезды давно погасли. Только пурпурно-синяя высь наплывающим прибоем шла на них снизу, медленно сменяясь несравненно-чистой лазурью. Мурзаев дал последние телеграммы и попросил пеленговать их гондолу.

И встревоженная Земля отозвалась:

— По всем данным, вас сносит далеко на юг, и вы направляетесь на Украину!

Брови Феди вздрогнули, лицо озарилось солнечным светом. Он все же выиграл время, одолел напор серебристых ветров колючего вулкана Кракатау, нашел узкую полосу теплого фронта, который повлек стратостат от вершин Уральского хребта в теплые черноземные края.

Пять минут, отведенные Инне, прошли. Она выключила контакты и накоротко замкнула полюса.

А сама сорвала броню с камеры и протянула руку за пластинкой бывшего свинца, игравшей сейчас кристаллами нового, неизвестного вещества.

Шевченко снова оказалась в плену своей страсти и переживала очередное торжество — ликвидацию свинца и преобразование его в нечто новое.

Ничто не помешало ей провести две-три манипуляции, чтобы определить атомный вес бывшего свинца.

Из ее уст вырвался возглас:

— Природа сегодня вторично обманывает нас… атомный вес не уменьшился, а увеличился. Федя, посмотри, сколько здесь!..

Инна, словно в отчаянии, протянула руку. Федя глянул трезвым глазом. И будто замер…

— 246!.. Но такого атомного веса на свете не существует!..

— Наверное, приборы врут?

Однако приборы не врали… Кристаллы бывшего свинца превратились в новое тяжеловесное вещество и дополнили таблицу Менделеева, открыв новый нижний ряд. Это событие натолкнуло ученых на мысль, что в природе существует атомный синтез — хотя до сих пор всех интересовал атомный распад — и что в природе атомный вес 239 не является последним и наибольшим! Вполне можно предположить, что менделеевские ряды продолжаются далеко за сотни элементов на гигантских солнечных системах типа Канопуса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});