Читать интересную книгу Срок для президента (сборник) - Михаил Веллер

21. А кто будет русским диктатором?

Возражают: да разве у нас сейчас личности есть такие? Кого ставить-то? Ага. А кто знал до времени скромного секретаря Сталина, или артиллерийского офицера Бонапарта, и т. д.? Вот вам Лужков, вот вам Россель, вот сам Степашин, и любой может быть высшим исполнительным лицом государства не хуже безвестного немного лет назад подполковника Путина. Это — лишь те лица, что на виду…

А Путин — может быть диктатором? Нет. Не может. Политический ресурс выбран. Сросся за годы правления с властными структурами. В 1999 — мог бы, отличный рассудительный исполнитель. Если и сегодня найдется человек с его данными, незамаранный и незаигранный — сможет, и неплохо сможет.

Дружный вопль: «Да кто ж потом добровольно власть-то отдаст?!» Первое. Заранее отрабатывается такой механизм, чтобы не сдать власть в срок было невозможно, и любое покушение диктатора на дееспособность этого механизма лишает диктатора всех полномочий. Второе: да что же вы все такие холопы-то подлые генетические, и подлость с корыстью людские почитаете главной движущей силой?

Великий Сулла, наведя порядок в Риме, сдал власть сенату и удалился в имение. Кромвель казнил короля и оставил всю власть парламенту, и только безмерное воровство парламента призвало его в лорды-протекторы. Франко воспитывал будущего короля и привел Испанию к конституционной монархии, а реально — демократической стране. Пиночет ликвидировал в Чили угрозу социализма с советско-кубинским лицом и в конце концов ушел от власти сам, назначив демократические выборы. А вот мы, русские — сиволапые и жадные, да? Что за комплекс национальной неполноценности, что за неверие в свой народ, что за самоуничижение!!!

Такое ощущение, что сегодняшние «демократы» и их «попутчики» органически не верят в совесть, бескорыстие, благородство вообще любого человека, стремясь всячески его ограничить, чтоб не сделал чего вредного. В результате мы имеем свободу мрази портить жизнь честным людям — но правители лишены возможности вообще делать что-то реально хорошее, будучи по рукам и ногам повязаны законами, правилами и обязательствами перед партнерами и «спонсорами» под наблюдением западных СМИ и «борцов за права». Вот вам — мораль рыночной экономики…

22. Кто тебе нравится: герой или мразь?

Тысячелетия человеческой истории поколения воспитывались на образах героев. Причем не только своего народа — великие герои национальности не имели.

И в Древнем Вавилоне, и в Древней Греции, и в Средневековой Германии или Испании — идеалом человека был герой, отдавший жизнь за счастье своего народа. И никакой мрази не приходило в голову это высмеивать.

Если мы будем строить «идеал человека» из потребителя, спекулянта, ростовщика, зарабатывателя денег, развратного устроителя скандалов, удачливого карьериста какой-либо масти — мы сгнивший, смердящий народ, и пошли вы все подальше, палец о палец я больше не брякну.

Но есть то, что выше славы и слаще богатства, и от чего захватывает дух больше, чем даже от любви. Это — высшая форма самоутверждения и самореализации. Это — максимум того, что человек вообще может в жизни сделать. Это — делать все возможное ради своего народа и своей страны. Тот, кто познал это высшее чув ство, так сразу на мелочи его не разменяет. Смысл жизни в деньгах не оценивается.

Поэтому — всегда и везде, в любую погоду и в самых подлых условиях, находятся люди, которые лезут на рожон ради счастья своего народа — даже если народ их об этом не просил.

Вот из таких людей и выходят герои. И вот из этого материала делаются самосожженцы и те предводители масс, лидеры народов, место для которых в России сегодня — пусто и свободно.

И на это — надежда и расчет. И наличие хоть маленьких черт таких в душе человека — свидетельствует: да не складывай ты лапки раньше времени, ставь себе командира по уму сам и разбирайся с проблемами справедливо, жестко и быстро; а то ведь поздно будет.

Реформаторы и рынок

Был такой анекдот в эпоху могущества Державы:

Парад на Красной площади. Промаршировала пехота, проехали десантники, провезли артиллерию, прогрохотали по брусчатке танки, с ужасом смотрят иностранные гости и военные атташе на гигантские, в полплощади длиной ракеты, которые тащат огромные тягачи, диктор торжествует, оркестр сверкает и гремит — а следом на площадь вступает шеренга каких-то странных людей: в дубленках, в ондатровых шапках, в джинсах, курят «Мальборо», сплевывают на булыжник жвачку… Брежнев недоуменно смотрит на Косыгина. Косыгин — на маршала Гречко. Гречко — на Андропова. Андропов пожимает плечами. В тишине успокоительно поясняет Байбаков:

— А… Это мои мальчики из «Госплана». Чудовищной разрушительной силы!

Плановая система хозяйства цементировала экономику до полной потери подвижности и смысла. «Госплан» расписывал, какой птичке и во сколько часов склюнуть сколько гусениц какой породы. Птички дохли, гусеницы грызли, но премии выписывались. Предписывалось и утверждалось все-все-все, и даже пьеса была знаменитая, что сталь надо доварить и выпустить до двадцати четырех ноль-ноль, тогда всех похвалят и премируют, хотя сталь будет плохая, бракованная, но это неважно, а если сталь пустят только в час ночи, хоть и хорошую, это будет невыполнение плана за месяц, квартал, год и пятилетку, и всех сурово накажут. Переживали все страшно! Или вот непридуманное: к 9 Мая в домах с центральным отоплением, т. е. везде в городах, было нечем дышать: на улице плюс пятнадцать — в доме плюс тридцать, батареи раскалены, хотя зимой были еле теплые. И так — из года в год! Потому что зимой надо экономить топливо, вдруг еще морозы грянут, — а в конце сезона надо выжечь все запасы, а то срежут лимиты на будущий год: планируют-то от достигнутого, и раз тебе в прошлом году дали много — то в будущем исправятся и «излишки» срежут, будешь куковать, так что выжечь необходимо все, не хрен беречь на осень, там новое будет. И сатанели граждане — зимой мерзнем, летом паримся, власти идиоты!

Система улучшала свои дела методом улучшения планирования. Создавала новые органы и расширяла штаты. Крестьяне? — пьют, суки! Проследить, чтоб отсеялись в срок! И — сыпали в мерзлоту либо в воду чего не надо. Не по погоде, а по плану из райкома. А райкомы соревновались: кто первый отсеется — тому награды. И уборочную — по плану! А вот за низкий урожай мы с вас спросим! Что — хранить негде?! А этим, слава богу, другой райком занимается…

Экономика заболела шизофренией, осложненной блуждающим склерозом. В принципе все делалось. И все через задницу. В принципе все было, хоть и скверного качества. Зато не там, где надо. Стоножка составила план движения каждой из ста своих ножек и получила инвалидность по параличу.

А народ, между прочим, постанывал: «Эх, хозяина нет! Хозяин — он разве позволил бы, чтоб лес сваленный зря гнил? Или такие площадя засевали, когда амбары не подготовлены? Или материю переводить — шить сто плохих дешевых костюмов, если лучше сшить тридцать модных дорогих, и экономия всего, и прибыль какая, и люди купят, а?» Короче, народ — он плановый идиотизм тоже не одобрял. Он хотел такой разумный бытовой капитализм.

И производительность труда у нас была очень низкая. Во много раз меньше, чем в развитых капстранах. И противоречило наше существование одному из основных положений марксистской экономики (правильно марксизм следует называть панэкономизмом, ибо именно экономическую деятельность он абсолютизирует и ставит во главу исторических и политических процессов, что есть вульгарное упрощенчество и проистекающий из узости образования релятивизм, но этим пояснениям и опровержениям место не здесь). По Марксу: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если она дает более высокую производительность труда». Это — из основ. Краеугольных камней. Вех.

Советский строй не был более прогрессивным, чем западный! Это по нашему богу Марксу! О ужас! О тайна позорная! Во всех учебниках это писали — а сами что?! Допланировались, идиоты кремлевские?!

По советской идеологически-экономической доктрине советский экономический строй был казусом. Парадоксом. Неправильным. Практика опровергала теорию — за такие опровержения при Сталине расстреливали.

«Социализм — это учет и контроль», — завещал Ленин. Ну?

Планирование гробило страну.

Боже мой, ведь каждый на своем месте понимал более или менее, как надо вести дела по уму. Планирование приобрело вредоносный, губительный характер.

А кто был за планирование? Чиновники, многочисленные органы, короче — аппарат советской власти. Планирование — это их роль, значимость, главность, блага, власть. Можно было сформулировать так: