Черт, если с продуктами все ясно, то где мне купить вдохновение, чтобы сейчас сесть и накатать статьи, которые я задолжала по работе?…
В ванной я помогла Але выдавить зубную пасту и, пока она сама чистила зубы, набрала воды в чашку-непроливайку и оставила возле ее кровати на тумбочке. Проверила одежду на завтрашний день и рюкзак со сменкой для садика. Заботы, которые я выполняла ежедневно. Рутина, которая, тем не менее, выматывала в два раза сильнее, а таблетка все еще не подействовала.
— Мам… — услышала я.
Дочь стояла на пороге детской, переминаясь с ноги на ногу.
— Да, зайка? — спросила я, полная плохих предчувствий.
Что могло случиться, пока она была в ванной? Сорвало кран? Снова затопила соседей? Что она натворила?
— Ты только не кричи, — сказала Аля.
— Что такое? Выдавила все жидкое мыло в раковину? Съела зубную пасту? Что случилось?
— Эээ… нет, мам. Мне нужна поделка.
Я выдохнула.
— А, ну хорошо. Сделаем завтра, как вернемся с тренировки. Теперь ложись. Уже поздно.
— Нет, мам, — Аля осталась стоять, нервно переступая на пороге. — Поделка мне нужна на завтра.
Я резко втянула воздух через нос. Не орать, главное не орать. Это никому не поможет, правда? И от крика голова может только сильнее разболеться.
— Да? — сказала я сквозь зубы. — Прямо на завтра? А какая тема?
— Так ведь осень, мамочка. Нужны шишки, листики красивые, желуди…
Мы обе, не сговариваясь, посмотрели в окно. Прячась в желтых кронах, горели фонари. На часах в коридоре было десять часов вечера.
Я снова посмотрела на дочь.
— А без поделки нельзя?
Дочь вытерла рукавом пижамы нос и всхлипнула:
— Мам, мы ведь и прошлую не сделали…
— Как? А та шишка с ушами?… Вы ведь ее с бабушкой вдвоем делали, я помню!
— Так она была еще на Пасху! — зарыдала Аля.
Ах ну да. Поэтому у нее и были уши.
— Аль, ну не плачь, ну не надо.
— Ты не будешь кричать?
Я покачала головой. На крик сил уже не было.
Дочь бросилась ко мне, обняла, извиняясь и благодаря одновременно.
А я только и думала о том, что надо бы позвонить Ире и сказать, что мне и мужчины не нужны, чтобы трахаться всю ночь напролет.
Для этого у меня есть поделки для сада.
Глава 11. Андрей
Когда я украдкой глянул на циферблат наручных часов, стрелки едва перевалили за девять часов вечера. Как же медленно тянется время. Я сидел в баре уже второй час, все это время перекидываясь с одноклассниками бородатыми анекдотами.
И зачем я только пришел сюда?
Решил, что раз провел с этими людьми бок о бок почти девять лет своей жизни, то это что-нибудь да значит. Но теперь я видел разницу. С таким же успехом я мог подсесть в баре к незнакомцам. Все равно мои бывшие одноклассники казались мне совершенно чужими. Нас больше ничего не связывало, а лимит воспоминаний был исчерпан еще в первые полчаса.
Меня не покидало ощущение, что все эти люди просто обознались, принимая меня за их друга.
В раздобревшем однокласснике Сашке, хлеставшем пиво, как воду, трудно было признать худого и постоянно болеющего отличника с первой парты, с которым мы когда-то часами играли в морской бой. Он сидел рядом и изливал мне душу так, как будто мы до сих пор были не разлей вода.
После очередного бокала с тяжелым вздохом он сообщил:
— Знаешь, Андрюх, мне так не повезло с женой…
Я ради поддержания разговора спросил, кто она, так он вылупился на меня и захохотал во весь голос. Оказалось, что его жена тоже училась с нами.
— Ну помнишь, Ирку? — стукнул он меня кулаком в грудь, а потом заметил: — Ого, качаешься? Наверное, и запрещенную химию ешь?
— Я пилот, а не бодибилдер.
— А ну да, — скис Саша. — Ты же все время вместо морского боя в воздушный бой предлагал играть. Самолеты эти постоянно рисовал. Молодец. А я вот докторскую так и не написал… Надоело. И в итоге мне тридцать, я без работы и в разводе. А тебе везет, Андрюх. Везет. Жена красавица, карьера охрененная… О, блин. А Леха все-таки приперся.
Леху я почему-то вспомнил сразу.
Бывший двоечник, в отличие от спившихся отличников и девочек-тростиночек, превратившихся в бухгалтеров-тяжеловесов, почему-то не превратился в собственную бледную копию. По широкой и довольной улыбке стало понятно, что и кризис среднего возраста его тоже пощадил.
— Ну что, Сашок? Как оно? — едко заметил Леха.
Хотя нас было человек десять, обращался он почему-то только к пьяному Саше. Разговоры за столом Леха быстро перетянул на себя, стал центром внимания, но не забывал язвительно поддевать Сашу, который то ли из-за алкоголя, то ли просто не понимал этого и отвечал так, что постоянно хотелось провалиться за него со стыда под землю.
Была четверть десятого, когда я решил, что с меня довольно этого необъяснимого избиения великовозрастного младенца. Оплатил свой недопитый бокал и вышел ловить такси, проклиная себя за то, что не взял машину. Думал хоть нажрусь. Но за меня это как-то незаметно сделал Саша, чем и отбил у меня желание напиваться до чертиков.
Следом за мной на улицу вдруг вышел и Леха, от которого я так надеялся избавиться. Он как раз закончил говорить по телефону:
— Я сейчас приеду, Ир, чаем напоишь? Ага, давай… О, Андрюх, тебе куда?
Я назвал адрес, надеясь, что нам совершенно в разные стороны.
— Так давай подвезу. Мне на соседнюю улицу.
— Живешь там? — без особой радости спросил я.
— Ирку Верещагину помнишь? Вот я к ней.
Остановите Землю, я сойду.
— Жена… Саши? — медленно спросил я.
— А не хрен было спиваться. Бабе хороший член нужен, а не вот это… Так что, едешь?
— Нет, Леш. Спасибо. Я пока не еду… домой.
Леша похабно улыбнулся и кивнул.
— А ну, так бы сразу и сказал. Жене, кстати, привет. Ты же с этой… Вероникой? Да не удивляйся ты так, я подписан на ее инсту. Она у тебя огонь, кстати. Я бы своей бабе никогда не разрешил такие фотки выкладывать, а ты молодец, Андрюх. Ну пока.
Я так и остался стоять на бровке, не понимая, что удивило меня больше. То, что Леха спит с женой Саши или что подписан на инсту моей жены. И нужно ли мне начинать нервничать?
У меня наконец-то пиликнуло приложение о том, что такси найдено, но когда машина доставила меня к подъезду, вместо того, чтобы зайти домой, я свернул на парковую аллею. На месте не сиделось. Я бродил по аллее, шурша листьями, а после опустился на скамью и там, в полумраке и тишине, все-таки восстановил пароль от аккаунта. Давно надо было это сделать.
Щелкнул на иконку…
И от увиденного у меня глаза на лоб полезли.
Нет, я подозревал, что фотки Ники будут откровенными… Все-таки это фотосессия купальников, но чтобы настолько…
Бикини-ниточки, твердые соски, топорщащиеся под тонкой эластичной тканью, мурашки на загорелой попе… Я даже перепроверил. Но нет, я не открыл порносайт по ошибке.
Я глядел на экран и понимал, что ощущение, испытанное в баре, при взгляде на знакомых незнакомцев вернулось, утроилось и умножилось. Я знал и одновременно не знал эту женщину. Узнавал каждую родинку, особенно ту на левой груди, и немного неровную на ягодице. Но десятки сотен сердечек под фотографиями говорили о том, что все это не было каким-то таинственным знанием, которое нас роднило. Обо всех ее родинках знал не я один. Знал даже такой, как Леха. И еще сорок девять тысяч девятьсот девяносто девять незнакомых мне людей.
Я не мог понять, что чувствовал сейчас, глядя на то, какой пыталась казаться моя жена в своем инстаграме. Это был странный коктейль, который удерживал меня на скамейке в темном парке под окнами собственного дома, из растерянности, удивления, шока и неприятия.
Такой недалекий ебарь, как Леха, сказал, что не позволил бы своей женщине выкладывать такие фотки. Уязвленная мужественность требовала врубить режим неандертальца, чтобы неизвестные мужики не разглядывали мурашки на ее заднице. А что же я? Был выше этого? Или настолько доверял Веронике? Ее наряды всегда были вызывающими. Провоцирующими. Показательно сексуальными.