того, чтобы достаточно прогревать все гидравлические линии системы. Из-за этого подвеска становилась каменной, и все удары критически отражались на других системах, в основном электронных. Необходимую скорость было невозможно развивать не столько из-за степени ионизации потока рабочей газовой смеси, сколько из-за жёсткости ударов в критически замороженные элементы подвески, которые в любой момент могли просто разрушиться от повышения хрупкости при сверх низкой температуре. Те же физические свойства делали привод аэродинамики настолько тугим, что в некоторых случаях было чрезвычайно трудно уйти от опасного столкновения и пилоты попросту резко сбрасывали скорость, не имея возможности правильно отклониться от точки вероятного пересечения с параллельно движущийся машиной, даже если она находилась при этом в ста метрах боковой дистанции. Всеобщему негодованию не было предела, так как маршрут из спортивного заезда с характерным для него проявлением навыков состязательного характера превратился в особо опасный комплекс мер по собственному выживанию с максимальной осторожностью и постоянными манёврами ухода от взаимных столкновений. Всё это очень нарушало привычный настрой чемпионатов, и такие резкие повороты в объективности выбора маршрутов членами Управления Программы были абсолютно непонятны и приняты пилотами в штыки. Практически некоторыми из них этот рейс воспринимался как намеренное принуждение к тому, чтобы просто остаться на «Купол Фудзи» без своего сновигатора из-за его экстренной поломки. При этом каждый считал, что такие чрезвычайные условия должны были однозначно обсуждаться заранее и подвергаться предварительной проверке в виде пробных заездов. Но у Программы как всегда был свой взгляд на этот вопрос, и все факторы, выходящие за рамки общего потока событий, Управление ловко превращало в свои новые потенциалы и умело использовало в дальнейшем. Так, например, и этот случай стал начальной линией толчка к особому взгляду на совершенно другую фундаментальную область технического развития прогрессивных форм и стандартов, о которых даже и не пытались задумываться пилоты «Полярной Навигации» на тот момент. В последствии данный случай был внимательно рассмотрен специальной комиссией инженеров внутренней службы проектирования машин типа «HSPS», что привело к началу построения концепций сновигаторов следующего поколения, которые в далёком будущем должны были использоваться на холодных планетах и их спутниках в космосе при сверх низких температурах.
Японцы встретили пилотов очень радушно с весомой долей почётного восхищения. Гостей в летний период на станции собиралось мало, поэтому практически всё внимание было уделено именно основным участникам турнира. К этому времени японцы фундаментально модернизировали свой технический модуль именно из расчёта на приём большого количества машин в период соревнований. Теперь это был очень широкий низкий и большой по площади корпус с поднимающимися вверх воротами, при этом и стены и сами ворота были ощутимо большой толщины из-за особого утепления. Оригинальностью, наравне со стандартным среди всех остальных чёрным цветом этого здания, являлся его такой же оригинальный технологический дизайн и то, что сами ворота были не секторного типа, а являлись одной цельной платформой, которая очень быстро задвигалась наверх, напоминая защитную крышку кнопочных панелей управления. Пол машзала был выполнен с применением специального особо гладкого ворса — последней разработки японский инженеров и вместе с пространством стартового полигона всё было организовано таким образом, что прибывающие сновигаторы сразу же заезжали внутрь технического модуля и парковались уже в прогретой атмосфере, полностью изолируясь от внешних жёстких факторов окружающей среды.
Из технического модуля к основному корпусу станции вёл подземный туннель, также недавно построенный японцами для максимального комфорта перемещения между различными коммуникациями станции, исключая критические погодные условия. Таким образом, весь цикл прибытия на станцию с момента въезда на стартовый полигон очень ёмкостно складывался в максимально комфортный алгоритм действий, включая динамичный и быстрый подъём на лифте на самой станции, легко и незаметно приводящий пилота, к окончательной точке финишного этапа, а именно к дверям личного номера на этаже, где обычно размещали пилотов. Японцы как всегда были очень гостеприимны и обходительны. Всё вокруг соответствовало высшим ступеням мирового гостиничного сервиса с очень броскими и резко бросающимися в глаза деталями японской эстетики. Высокий уровень бытового технологического оснащения неизменно сопровождал гостей на каждом шагу. С каждой минутой пребывания на станции «Купол Фудзи» человек всё глубже и незаметнее погружался во весь этот прогрессивный комфортабельный антураж, совершенно отдаляясь от осознания особо критических внешних погодных условий, как будто их и не было вовсе.
Но всё это было только лишь некоторым уровнем по сравнению с тем, что происходило в других секторах этой футуристичной антарктической базы, похожей на Пирамиду Хеопса из вулканического стекла с высокотехнологичным разграфлением внешней поверхности иррациональной геометрической структурой инженерных коммуникаций, разработанных и сконструированных таким образом, что их применимость делала станцию похожей на какой-то космический инопланетный корабль, масштабно базирующийся здесь далеко и скрытно от всех остальных станций, исходя из факторов всё тех же суровых условий окружающей среды. На одном из самых верхних уровней, где находились только главные офисы и апартаменты высших руководителей, находился небольшой зал с огромным витражом, выходящим на стартовый полигон. Этот зал был почти у самой вершины корпуса станции, поэтому с него открывался непревзойдённый вид далеко за пределы полигона. Внутри он, как и все остальные помещения, был оформлен в такой же японской стилистике с деревянными лакированными полами, отражающими, как зеркало и японскими гравюрами на стенах. В тот момент, когда пилоты подходили к финишу, в зале на полу сидели три человека в классических японских кимоно, как у древних самураев, и в полумраке затонированного витража степенно созерцали приближение машин и их финиш, включающий в себя прямой заезд в машзал технического модуля. Они сидели, образуя треугольник, — один человек впереди и два сзади по бокам. Сидящим спереди был главный представитель японской стороны в Программе «Polar Navigation» Тэхэкиру Тахакаси, сзади справа от него сидел первый советник Кохэгу Такаги, слева сидел начальник станции Минако Накамуро. Все трое сегодня собрались здесь не просто так, а с конкретной целью, содержащей в себе серьёзную церемониальность происходящего и высокий смысл. Большие деньги, вложенные в модернизацию и сложную инженерию технологического модуля, должны были показать на практике свой результат, за который Тэхэкиру Тахакаси непременно следовало лично отчитаться перед Правительством Японии. В некотором смысле это был настоящий вызов в области прогрессивных технических достижений, ведь до настоящего момента у японцев не было возможности проверить, как будут финишировать друг за другом двадцать шесть сновигаторов подряд, без остановки заезжая в машзал и паркуясь там. Этот вопрос соответствовал пока лишь только результату точнейших расчётов при проектировании японскими инженерами всех этих сложных коммуникаций.
Когда широкие ворота машзала опустились вниз за последней машиной, Тахакаси произнёс