отталкиваю ее руки. Она что, пытается свести меня с сумасшедшим?
— Нет, — говорит он, а потом усмехается.
Она берет меня за плечи и кружит так быстро, что я чуть не спотыкаюсь о свои черные туфли.
— Это Остин. Остин, это Коул Рейнольдс. Он учится с тобой в этом году.
Я смотрю на человека, который несколько часов назад прижал меня к земле. Этот же человек разрезал мне руку ножом, пытаясь обвинить меня в убийстве. И у меня пересохло во рту, потому что он улыбается мне. Идеально полные губы оттянуты назад, чтобы продемонстрировать жемчужные белые зубы. Прямой нос, высокие скулы и квадратная челюсть. Солнцезащитные очки закрывают его глаза, но я чувствую, как они пробегают по моему телу так же, как его руки прошлой ночью.
— Приятно познакомиться, — говорит он, протягивая руку и подхватывает мою правую руку. Он наклоняется и нежно целует костяшки моих пальцев.
Я отдергиваю руку, и он хихикает.
— Остин! — кричит Селеста. — Прости, она сегодня не в себе, — добавляет она, когда я просто стою на месте.
— Все в порядке. — Он продолжает улыбаться мне, и я нервно сглатываю. Что он здесь делает? Возможно, он здесь, чтобы преподать мне урок, что с Коулом никто не связывается. Может, я и не знаю его, но прошлой ночью я узнала достаточно.
— Как Лилли? — спрашивает она его.
Он переключает свое внимание на нее, отстраняясь от меня при упоминании этой Лилли.
— У нее все хорошо. Спасибо, что спросила.
— Отлично. Вы должны привезти ее к нам, и мы все сможем пойти поплавать. Я знаю, как она любит воду. Как и ты.
Он смеется и кивает.
— Конечно. — Затем я снова чувствую его взгляд на себе. — Как тебе это, Остин?
То, как он произносит мое имя, звучит так, будто он хочет меня утопить. Я не отвечаю.
Он бросает мне еще одну зловещую улыбку, как будто знает, как сильно на меня влияет пребывание здесь.
— Ну, нам пора идти, — говорит Селеста.
— Вообще-то, я хотел спросить, не хочет ли Остин пойти на обед. Мы, старшеклассники, собираемся…
— Нет, — говорю я, но Селеста говорит в то же время.
— Это было бы здорово. — Она наклоняется, целует меня в щеку, а затем смотрит на Коула. — Вы, сумасшедшие дети, развлекайтесь. — Затем она уходит, оставляя меня стоять с убийцей.
Улыбка, которая была у него все это время, исчезает с его лица, как будто он только что снял маску. Его челюсть заострилась, а грудь выгнулась — готовность к драке.
Я делаю нервный шаг назад.
— Как ты меня нашел? — спрашиваю я, и мне не нравится, что мой голос дрожит. Вся храбрость, которая была у меня прошлой ночью, теперь давно пропала.
Он не отвечает. Вместо этого он берет мое предплечье, то самое, которое он порезал прошлой ночью, и я знаю, что это было сделано специально. Я задыхаюсь, когда он поворачивается и ведет меня вниз по лестнице церкви и по узкой дорожке к припаркованным машинам.
— Я никуда с тобой не пойду, — огрызаюсь я.
— У тебя нет выбора, — рычит он. — А теперь садись в эту гребаную машину. — Он рывком останавливает меня, а затем пихает в водительскую сторону черной двух дверной машины. Затем он падает на водительское сиденье, толкая меня через центральную консоль.
Я неловко забираюсь на пассажирское сиденье и быстро спускаю платье, чтобы прикрыть бедра.
Прежде чем я успеваю дотянуться до ручки двери, он включает задний ход и с визгом выезжает с парковки.
Я сижу, прижавшись спиной к его сиденью, и смотрю на него, пока он мчится по шоссе. Его рука сжимает сцепление, когда он переключает передачи. Его темно-синяя футболка демонстрирует его тонизированные предплечья.
— Чего ты хочешь, Коул? — Он не отвечает. Я вижу, что мы возвращаемся в направлении моего дома, и у меня такое чувство, что он планирует положить меня в могилу, которую они с Диком вырыли для парня, которого я сожгла. — Я не собираюсь говорить копам, — говорю я, выпустив длинный вздох. Я открываю рот, чтобы заговорить, но что-то теплое привлекает мое внимание.
Я дергаю за рукав своего красного кардигана и с шипением вдыхаю, когда вижу кровь, стекающую по моей руке. Его рука, схватившая мое предплечье, должно быть, потянула меня за порез.
— Черт! — Он шипит, заметив это, и требует: — Ты не зашила?
Я сужаю на него глаза.
— Кто, черт возьми, собирался мне его зашивать?
Он делает длинный вдох и кивает на центральную консоль.
— У меня там полотенце. Достань его и надави на порез.
— Как будто тебя волнует, что я истеку кровью до смерти, — огрызаюсь я.
— Не волнует. Но я не хочу, чтобы это дерьмо было на моих сиденьях.
— Ублюдок, — бормочу я и открываю консоль. Когда она открывается, я замираю и смотрю вниз. Там лежат черный пистолет и нож, а также маленькое черное полотенце для рук, моток клейкой ленты и пара наручников. Все, что нужно серийному убийце.
Он бросает быстрый взгляд вниз и рычит. Вытаскивает полотенце для рук, бросает его мне, а затем захлопывает консоль.
Я сажусь на свое место и смотрю прямо вперед, прижимая полотенце к предплечью.
— Куда мы едем? — грубо спрашиваю я. Машина слишком мала, чтобы мы находились так близко друг к другу. Внезапно я понимаю, что ничего не знаю об этом человеке, и какой бы план у него ни был вчера вечером, я все испортила. Намеренно.
Он не отвечает. Вместо этого он протягивает руку и нажимает кнопку на приборной панели, и в динамиках звучит песня «Coming Undone» группы Korn. Он делает громче, чтобы заглушить мое тяжелое дыхание, пока мы летим по шоссе.
_________________________________