— Идемте! — приказывает Седов.
Варламов и Рогна идут впереди. За черными кустарниками высятся стены и купола собора, округлой белизной выступает из сумрака его апсида. Внутри в темноте скрывается страдающий лик Христа, но вряд ли его озаряют огоньки свечей.
Раздается скрип, словно отворяется невидимая дверь. Шорохи по мостовой. Какое-то движение слева и справа…
Начинает чаще биться сердце, Варламов оглядывается.
Вот они, стражи мертвого города! Но это не черные волки, с которыми повстречался в Америке, а огромные псы на длинных ногах: хвосты не вытянуты «поленом» и вздрагивают черными крюками. Не спеша бегут следом, морды выше брошенных автомобилей.
Если черные волки — свора Темного охотника, то чья это свита?
Президент ныряет в лимузин, следом один охранник. Хлопают дверцы, пулеметы БМП грозно поворачиваются…
— Не стрелять! — кричит Рогна. — Они порвут вас в клочья.
И тише добавляет: — А так, может быть, не тронут.
Уверенности в голосе нет. Она толкает побледневшего майора Седова: — Идемте к реке. Там нужное место, между храмом и восходом солнца.
Ноги Варламова заплетаются, а мысли скачут. Дикие собаки могут быть опаснее волков, откуда они взялись? На кого охотятся здесь?
Сумрачные скверы, брошенные машины, какой-то памятник справа, и черные львы скалят клыки по его сторонам. Что за сумасшедший зоопарк?
А вот и Москва-река. Варламов останавливается, весь дрожа. Седов, Рогна и охранник остались сзади. Беззвучно подкатывает лимузин и встает поодаль, за ним БМП. Набережная пуста: ни одной машины, гранитные ступени ведут к реке. В темной воде змеится красный огонь. Варламов поворачивается: справа мрачно горят красные стены Кремля, а впереди тускло блестит купол Христа Спасителя.
Он уже был здесь! Во сне, в далекой теперь Америке, он видел этот город на берегу мертвой реки!
Что дальше? Опять явится троица демонов? Не для свидания ли с ними его привезли?
Рогна поворачивается к сумрачному храму, воздевает руки и… начинает петь. На этот раз мороз пробирает до костей. Слов не различить — словно вьюга завывает вдоль невидимых стен чего-то огромного, выше собора Христа Спасителя.
Руки падают, Рогна поворачивает посеревшее лицо к майору Седову.
— Они придут, — голос звучит хрипло и как-то пусто. — Скажите президенту, чтобы выходил…
Она не договаривает, раздается рык. Мостовая сотрясается, и колени Варламова слабеют. Это рычат псы, задрав морды к темному небу. А потом один замолкает и скользит ближе…
Время будто замедляет ход. Охранник начинает поднимать автомат.
— Нет! — кричит Рогна.
Дальше запомнились только отдельные кадры.
Охранник стоит с поднятым автоматом… вот автомата и обеих рук уже нет… взметываются два красных фонтана… какие-то куски летят в реку… мостовая пуста. Стволы пулеметов БМП резко опускаются… но молниеносные черные тени уже там… непонятно как открываются люки… снова красные ошметки летят за колючую ограду кустов. Майор Седов бежит к лимузину президента, выписывая зигзаги…
Варламов с трудом отрывает глаза от жуткого зрелища, едкая горечь подступает к горлу, еле успевает согнуться, чтобы вырвало на мостовую. Визг шин — это лимузин президента несется задом по улице, наверху разворачивается и исчезает из виду.
— Теперь будет драпать до самого Владимира, — тускло говорит Рогна. — Трус.
Дыхание со всхлипами вырывается из груди Варламова, вот-вот псы накинутся на него! Но те вдруг застывают как изваяния из антрацита.
— Пожалуй, я пойду, — устало говорит Рогна. — Все пошло не по плану, но ты выживешь. А вот мне может не поздоровиться.
— Куда ты? — хрипло спрашивает Варламов. — Президент наверняка уехал.
— Там еще дрезина в туннеле. Подстраховывает свою задницу. А ты… передавай привет. И помни, что я говорила.
— Кому передавать? — вяло удивляется Варламов.
Рогна поворачивается и идет вверх по улице. Псы на нее не глядят, однако стоит Варламову сделать несколько шагов вслед, начинают безмолвно наступать на него.
Он в страхе поворачивается и сбегает по ступеням. Оглядывается, но псы снова застыли. Сердце Варламова тоскливо сжимается.
Но тут каменеет и он — со стороны реки слышится шорох.
Медленно поворачивается.
Женщина стоит на краю набережной, и вокруг странно колышется свет, проходя то жемчужными, то фиолетовыми волнами. Черты лица тоже колеблются, и все же у Варламова снова захватывает дух от его красоты.
— Это… опять ты? — хрипло спрашивает он. — Что происходит?
Он долго ждет ответа и уже не надеется его получить, но женщина заговаривает.
— Город пуст. — Грустная музыка звучит в голосе, и сердце Варламова сжимается. — Жители оставили его, но мощь Владык сохранила город. Даже камни здесь пропитаны мыслью, надеждой и любовью. Быть может…
Голос словно отдаляется, и последние звуки еле доносятся над темной водой.
— Зачем я здесь? — с трудом выговаривает Варламов. — Я встретил колдунью, одну из тех, с Даром. Она сказала странную вещь, что все будет рушиться. А потом мы поехали в Москву, хотя это мертвый город…
— Пустой скоро станет вся Земля, — шелестит воздух. — Слишком много страданий люди принесли в мир, и их история на этом заканчивается, тихо и милосердно. Быть может, мимо рухнувших домов будут ходить олени, и дельфины резвиться в морях, но людей больше не будет. Даже я не могу ничего сделать, а ты видел мою силу.
Сердце Варламова ноет.
— А как же Джанет? Я успею вернуться к ней?
— Вряд ли, — вздыхает воздух. — Времени не осталось. Но не только ты теряешь мечту. Я тоже.
Свет и тень кружатся в вихре. Ветер ласково касается лица Варламова и сменяется ледяным холодом.
Снова сумрачный красный свет, снова бесполезное тусклое золото храма, снова пустой гранит.
Нет, не пустой.
Цветок остается лежать возле темной воды. По лепесткам бежит то золотое, то фиолетовое пламя, и он вздрагивает, словно пытаясь укрыться от чуждого холодного воздуха.
Цветок из Сада!
Варламов садится на холодный камень рядом с цветком. Оцепенение сковывает тело, но он не может оторвать глаз от угасающего пламени. Такие цветы росли вдоль тропинок чудесного сада, где мать водила его во сне, а потом лицо любимой просияло, словно цветок оттуда. Неужели он видит этот свет в последний раз? Неужели больше не увидит Джанет?
В голове закружилось:
«Вот как кончится мир Вот как кончится мир Вот как кончится мир Вовсе не взрывом, а всхлипом» [4].
Перед взором сгущается тьма. А потом из тьмы является яростное изможденное лицо Рогны.
— Помни! — раздается голос, и от его ледяного взвизга у Варламова опять ноют кости. — Люди ошибаются, когда думают, что любовь — это хрупкий цветок. Любовь — страшная сила, именно ею Всевышний творит миры. Ты отмечен Хозяйкой Сада, ты можешь открыть запретную дверь. Даже когда все будет рушится, ты можешь коснуться источника всеначальной энергии, и мир замрет над пропастью. Тебе надо лишь захотеть — всем сердцем и всею силою своей души…
Варламов горько улыбается.
— Что я могу, Рогна? — шепчет он. — Разве что плакать. Плакать над своей любовью, Джанет, и над всем миром.
Он пытается сдержать слезы, но они все равно текут по щекам и капают на холодный хранит.
Варламов закрывает руками лицо, раскачиваясь от горя.
Не скоро отнимает их, а когда опускает и сухими безумными глазами глядит на мир, то не сразу понимает, что происходит, почему волны мрака убегают прочь над водой?
А потом видит.
Огненный цветок ожил — он уже не лежит, а упруго поднимается над гранитной плитой. Снизу он пламенеет рубиново-красным и пульсирует будто сердце, а кверху распускается голубыми и фиолетовыми лепестками. Цветок походит на розу, но красотой превосходит любую из земных роз. У Варламова перехватывает дыхание, он встает. Казавшийся вечным сумрак испуганно втягивается в улицы.