тоже бывает.
— Моя мать – редкая стерва. Но… Это не важно. Я в порядке. Правда.
6
Сумерки стали совсем густыми, когда внедорожник Алекса остановился на подъездной дорожке возле нашего дома. Я думала, Стэлла приедет раньше. С момента нашего разговора прошло уже несколько часов, но моё желание увидеть её от этого меньше не стало. Наоборот. Надию они не привезли, хотя я ждала, что подруга возьмёт дочь с собой. Данил был бы рад, да и козочки наверняка бы ей понравились.
Пока я рассказывала о том, как прошла встреча с Ангелиной, Стэлла молчала. Обхватив запястье тонкими длинными пальцами, сидела, поджав ногу, и смотрела в одну точку на стене.
— Сука, — выдавила она, как только я закончила, и резко перевела взгляд на меня. В её болотно-зелёных глазах была непримиримость. Меня всегда поражала её сила воли, та тяга к жизни, что была внутри неё.
Встав, я принесла заварной чайник. Достала из духовки только что испечённые сахарные ушки и сложила на тарелку. Стэлла смотрела на мои руки, не нарушая тишину. Её пронизанное сдавленными нотками «сука» было единственным, что она сказала.
— Хочешь найти отца? – когда я вернулась за стол, спросила она. Хотя это и вопросом-то не было. Иногда у меня возникало ощущение, что Стэлла видит то, о чём сама я подумать боюсь. Никогда не забуду, как она чуть ли не до хрипоты уговаривала меня постараться стать нужной Вандору. Буквально вгрызалась в это. Просила, умоляла, яростно настаивала. Я не верила, что что-то может быть. Кем была я и кем он? А вот теперь…
— Мама! Мама, пусть он отдаст! — с воплем влетел в кухню Даня. – Марк забрал у меня дятла! Мама! – сын ещё плохо выговаривал букву «р» и порой проглатывал некоторые слова. Хотя, даже отбросив это, взять в толк о чём он, я не могла. Пока соображала, что Данил имеет в виду, Стэлла повернулась на стуле и с насмешкой в глазах спросила:
— Что за дятел, Дань? Вы папку, что ли, поделить не можете?
Данил сдвинул маленькие тёмные бровки.
— Папа с дядей Алексом, а Марк…
— Я только попросил его дать посмотреть, — в кухне появился второй сын. – Ничего я не отнимал у него! А он сразу реветь. Мам…
В руках у Марка было чучело дятла. Меня аж передёрнуло. Зато на Стэллу это впечатления не произвело. Подозвав Марка, она взяла то, что когда-то было птицей, у него из рук и, придирчиво осмотрев со всех сторон, вернула.
— И из-за этой дряни вы устроили разборки.
— Это не дрянь, — с горячностью пятилетнего мальчишки возразил Марк.
— Ещё какая дрянь. Ты представляешь, что эта птичка когда-то летала, а потом её бах, — сложив пальцы пистолетиком, Стэлла сымитировала выстрел. – И всё. Ощипали, склеили перья, – глянула на притихшего и слушающего чуть ли не с открытым ртом Даню. – Радуйся, что теперь эта штука у твоего брата. Или тебе доставляет удовольствие тискать мёртвых птиц?
Даня, округлив глаза, замотал головой. Марк так и держал чучело, хотя впечатление было, что он просто не знает, как избавиться от него, сохранив при этом чувство собственного достоинства. Думал он, впрочем, не долго. Протянул дятла Стэлле, но она не взяла.
— Мне-то это зачем?
Сын с мольбой посмотрел на меня, но я тоже не спешила ему на выручку.
— Вы где это взяли? – смилостивилась Стэлла.
— Папа дал.
— Вот и несите папе, — велела строго.
Взяла тарелку со сладкими печеньями и подала мальчишкам. Те нагребли по полной горсти. Марк ещё и в карман сунул несколько штук.
— Дань, — Стэлла тоже взяла слоёное ушко. Пяти секунд не прошло, а Марк уже успел скрыться в холле. Видимо, ему сильно не терпелось избавиться от дятла. – К маме бежать чуть что как-то… – поморщилась, — не по-пацански. Да? Надо учиться проблемы решать самому.
Подруга одарила его насмешливо-выразительным взглядом и качнула головой, когда Данил тяжело вздохнул и согласился. Отпустила рубашку, за которую придерживала, и указала на дверь. Сын бросился вслед за старшим братом. Его топот прозвучал в холле и затих, поглощённый домом. Стэлла с чуть слышным хрустом откусила печенье, несколько крошек упало на её оливкового цвета тунику.
— Сына бы тебе. Стэлл… Если так не получится, может, подумаете о том, чтобы взять ребёнка из детского дома? У тебя есть Надия, да, но ведь…
Я замолчала, стоило подруге повернуться ко мне. Хрустнув второй половинкой печенья, она собрала осыпавшиеся крошки в ладонь и стряхнула их на блюдечко. В радужке зелёных глаз сверкали янтарные искорки.
— Ты… — если бы я не сидела, точно плюхнулась бы на табуретку.
Улыбка Стэллы была смущённой.
— А Алекс… Ты ему сказала?
Она отрицательно качнула головой.
— В Испании скажу. Три дня осталось. Там яхта, море…
— Стэлла, — я подалась вперёд и обняла её. Вздохнула. – Вот видишь. А ты говорила…
— Милана… — она вдруг судорожно, со свистом, втянула воздух.
Я чувствовала, как дрожат её плечи, услышала тихий, похожий на поскуливание всхлип и поспешила обнять крепче.
Моя сильная, несгибаемая подруга потихоньку плакала у меня в руках, и сама я тоже не могла сдержать слёзы. Я понимала её, как не смог бы понять никто, и всё равно до конца не представляла, что она чувствует. Прошедшая даже не через все круги ада – через пустоту, мёртвую безысходность, она стала той, кем была сейчас. Не сдалась, не потеряла себя.
Прошло не меньше минуты, прежде чем я разжала руки. Кончик носа у Стэллы покраснел, на щеках остались следы от слёз. Она снова шмыгнула носом, и обе мы засмеялись сквозь слёзы.
— Я так рада за тебя, за вас, — взяла её за руки. Она в ответ сжала мои. – Скажи ему, Стэлла. Он ведь так ждёт. Так на Вандора смотрит.
— Скажу. Только не факт, что сын будет.
— Ты ведь знаешь, что ему не важно.
— Знаю, — шёпотом ответила она. – Конечно, знаю.
Вандор
— Повезло тебе, — хмыкнул Алекс. – Отделался малой кровью.
Сидя в саду в тени раскидистой яблони, мы обсуждали текучку. Я повертел только что всученного мне Марком дятла и кинул его на лавку рядом с собой. Надо было избавиться от этого урода сразу,