— Штурман, в общем, — хмыкнул Артур. — Нет, я сам.
— Надо же. В первый раз и сам.
Спутник помолчал в ответ, пожевав губами. Видимо, хотел колкость мне сказать, стерпел.
— Ну и как? Понравилось?
— Мне или ей?
— Сантехнику!
— Эм… ну, никак было. Я толком ничего не ощутил, она тоже. Вот когда второй раз…
— Ну, хватит уже половых воспоминаний, — сказала я. — Поздно, пора в купе возвращаться.
Когда Артур вставал, я ненароком бросила заинтересованный взгляд на его ширинку. Но не заметила того, чего мне так захотелось увидеть — внушительного бугра под тканью. Увы, мой спутник совсем не возбудился. Видимо, воспоминания оказались недостаточно горячи. Ну вот же какой невозмутимый! Я тут, понимаешь, сижу мокрая, мечтая переодеть трусики, а он со спокойной совестью шагает обратно.
Когда проходим наше купе, замечаю мужчину лет тридцати, стоящего в тамбуре. Он курит, распространяя вокруг густой, но приятный аромат вишневого табака. Я глубоко вдыхаю его, бросаю на попутчика взгляд: а ведь хорош, черт побери! Роста чуть среднего, крепко сложен, хотя и коренастый, но самое главное — ох ты ж, милый мой! — он в военно-морской форме! Офицер! Вон, по крупной звездочке на погонах золотом отливают.
Тут-то у меня в голове и рождается спонтанная идея. Показать Артуру, что нельзя так с девушками поступать. То есть возбуждать и оставлять неудовлетворенными. Нет, я понимаю, мы только коллеги, и между нами ничего не должно быть. Карьера прежде всего. Но как же хочется щелкнуть моего спутника по высоко задранному носу! Подумаешь, Ловелас какой выискался. Знаем, как укрощать таких.
— Доброй ночи, — говорю моряку, улыбаясь так и произнося это мягким тоном, словно готова отдаться ему прямо тут, на затоптанном полу.
— Здравствуйте, — улыбается он.
Артур, видя это, притормаживает.
— Простите, а у вас не найдется закурить?
— Извините, но у меня только трубка.
— Очень жаль, — поджимаю нижнюю губу. — Хотела постоять тут с вами, покурить немножечко.
— Так я могу принести, — вспыхивает морячок румянцем.
— Правда? Будет чудесно, — улыбаюсь ему.
Офицер упорхнул, Артур с ухмылкой посмотрел на меня.
— А ты куришь? Не знал.
— Ну, редко. Сейчас шампанское в голову ударило, вот и захотелось. Тем более такой мальчик красивый.
— Вот оно что, — опять эта ироничная улыбочка. — Ну, не смею вам мешать наслаждаться никотином.
Что я слышу, Артур? В голосе затаенная ревность?! Значит, я почти у цели!
— Правильно, — отвечаю жеманно. — Третий лишний, сам понимаешь.
Спутник уходит, и закрывает за собой дверь, как мне показалось, нервно. «Всё-таки я тебя заставлю психовать», — думаю с удовлетворением. Возвращается моряк. Приносит пачку сигарет. Кручу её в руках и возвращаю — «простите, я такие не курю». Потом мы болтаем минут десять о разном. Обычный светский трёп. Я тяну время, чтобы Артур напридумал себе всякого о том, чем я тут могу заниматься.
Через полчаса, когда дышать уже трудно от дыма, прощаюсь с офицером и возвращаюсь в купе. Открываю дверь. Артур делает вид, что спит. «Ну-ну, давай, притворяйся дальше», — улыбаюсь в темноте. Раздеваюсь, а сама поглядываю: смотрит или нет? В какой-то момент во мраке блеснули его глаза. Ха-ха! Ну держись теперь! И устраиваю форменный стриптиз, оказываясь в нижнем белье. Затем ухожу в ванную — надо освежиться. Смыть с себя вишнево-табачный запах и постараться, чтобы шампанское выветрилось. Голова ещё кружится.
В таком состоянии, как известно, пьяная зайка норке не хозяйка. Очень не хотелось бы наделать глупостей в таком виде. Тем более рядом спит брутальный красавец, которого я, кажется, очень хочу. Но ему знать об этом не положено.
Глава 9
Первая ночь во время пути ознаменовалась происшествием. Просыпаюсь из-за того, что кто-то водит рукой по моей ноге. Прямо от лодыжки ведет пальцами всё выше и выше. Не лапает, а будто погладить хочет, но сильно стесняется. Сначала мне страшно становится: вдруг это вор прокрался?! Приоткрываю глаза. В купе темно, как в одном месте у слона. Но постепенно глаза привыкают, да ещё мелькающие огни за окнами помогают, и я вдруг вижу: Артур это. И его ладонь уже почти добралась до того места, где мое бедро плавно перетекает в талию. А дальше у меня что? Правильно: нижнее белье. Когда я ложилась, спутник мой уже спал (или делал вид), и в купе было жарко. Решила лечь в трусиках и футболке. И получается, что прямо сейчас эти похотливые пальчики заберутся туда, куда я пускаю только избранных!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я лежу на правом боку, правая рука под подушкой. Зато левая вполне свободна, я согнула её в локте и положила себе под щеку — так приятнее. Да ещё от кожи увлажняющим кремом пахнет, миндальным. Но когда пальцы Артура пересекли невидимую границу, я резко выкинула левую руку и врезала кулаком в темнеющее лицо. От неожиданности спутник охнул, схватился за физиономию ладонями и отпрянул. Раздался гулкий удар — кажется, ещё и головой приложился об стенку, короткий стон.
Включаю свет над головой — там маленький ночник. Картина впечатляющая! Сидит на своей койке Артур, потирает руками дважды ушибленный орган. Кажется, я крепко ему влепила прямо в глазницу. Потому одной рукой потирает глаз, второй — затылок.
Тут мой взгляд обращается на собственное тело. Ох, ты ж! Футболка задрана так высоко, что того и гляди близняшки покажутся наружу, чем очень обрадуют бабника в моём купе. А уж трусишки мои он точно общупал. И ногу!
— Извращенец хренов! — выпаливаю, лихорадочно пытаясь набросить на себя одеяло. Но его нет. Куда делось?!
— Да я укрыть тебя хотел! — говорит Артур извиняющимся тоном. — Честное слово! Ты дрожала во сне.
— Нечего было на меня пялиться!
— Да я не пялился! Проснулся от того, что ты зубами клацаешь, как волчонок. Встал, а ты дрожишь, свернулась клубочком. Вот, захотел накрыть. Получил, ёперный театр! — он прикоснулся к ударенному глазу и зашипел от боли. Крепко досталось.
Я растерянно смотрю по сторонам. Вижу: одеяло валяется на полу. Блин! Выходит, он правда хотел как лучше.
— Надо было сначала сказать, а потом лезть куда не просили!
— Ты же спала.
— Всё равно!
Поднимаю одеяло, отворачиваюсь к стене. Вот зараза! И смех, и грех! Выключаю свет. Пусть знает в следующий раз: ко мне без спроса не приближаться.
Утром, стоит мне кинуть на Артура взгляд, как не могу сдержать улыбку: у него под глазом очаровательный такой лиловый фингал. Очень хочется заржать в голос, но я сдерживаюсь. Всё-таки изуродовала красавчика. Хотя и сам виноват. Чтобы загладить свою вину, предлагаю сходить позавтракать за мой счёт.
Спутник нехотя соглашается. Одеваемся и идем в вагон-ресторан. Но когда проходим тамбур, там опять этот морской офицер. Ух, до чего меня заводит эта черная военная форма с позолоченными пуговицами и знаками отличия!
— Доброе утро, капитан, — говорю мужчине, дурашливо вскидывая руку ладонью к виску.
— К пустой голове руку не прикалывают, — ворчит рядом Артур, заметив мой жест.
— Доброе утро! — радостно отвечает моряк. — Как спалось?
— Благодарю, отлично. А вам?
— Тоже. Вы завтракать?
— Да.
— Хотите составить нам компанию? Мы вот с коллегой, — киваю на Артура. — Собираемся основательно подкрепиться.
Офицер смотрит на Артура. Замечает его фингал. Делает какой-то вывод и смущённо говорит:
— Спасибо, всё своё ношу с собой. Походная привычка.
— Ну, как хотите, офицер, — и снова делаю ему ручкой.
Когда отходим, я отвечаю Артуру на его давешнюю колкость:
— У кого голова пустая, тот вообще честь отдавать не умеет.
— Честь, Ликуся, ты отдала, когда позволила сорвать свой цветочек аленький, а этот жест называется отдача воинского приветствия, — звучит в ответ. Я аж вспыхиваю от гнева, но стараюсь держать себя в руках. Иначе Артур с двумя фингалами будет до конца поездки сидеть в купе, а мне одной скучно в ресторан ходить.