Читать интересную книгу Астрель и Хранитель Леса - Софья Прокофьева

– Отец! Отец! Боже мой… Что с тобой сегодня? – с ужасом позвала Астрель. – Отец, слышишь, мне страшно, я боюсь. Король грозит заточить меня в подземелье. Там темно и холодно. Там тихо. Там не слышно шума дождя. Я там умру…

Астрель потянула Ренгиста Беспамятного за руку, он качнулся, как кукла, и снова застыл, далекий, чужой.

Отчаяние навалилось на девушку каменной плитой. Она скорчилась на скамейке. Все пропало… Дождь, дождь, живительный, смывающий печаль и усталость. Стук капель по крыше усыпительно-добрый. Никогда больше она не услышит голоса дождя.

– Прощай, отец…

Она обняла Ренгиста Беспамятного, и ее слеза, тяжелая и горячая, упала на висок старика, сбежала по его щеке к уголку губ.

Ренгист Беспамятный вздрогнул.

– Слеза! Какая горькая! Кто плачет так горько? – дико озираясь, проговорил Ренгист Беспамятный. Глаза его вдруг ожили, и все лицо сразу просветлело.

– Отец! – вскрикнула Астрель. – Это я, принцесса Сумерки!

– Сумерки… – затихающим голосом, полусонно проговорил старик.

– Только не уходи опять туда, отец. Туда, где ты забыл меня, – торопливо и бессвязно заговорила девушка. – Подожди! Не бросай меня тут одну. Дай я согрею дыханием твои руки. Отец! Вспомни, вспомни какое-нибудь заклинание. Ведь ты знал их без счета. Вдруг оно спасет меня!

– Знал, знал, – как эхо, повторил старик. – Все рассыпалось… Я все забыл. А-а! Вот какие-то слова. Или это стая журавлей? Они кружатся надо мной. Последние… Треугольник журавлей. Не улетайте! Слова… Треугольник…

Ренгист Беспамятный со стоном стиснул лоб рукой, стараясь удержать ускользающие слова. Он заговорил, напрягая голос:

Ивер и авер, венли и вемли,Силе волшебной, тайное, внемли!Острое, звонкое, в стены вонзись!Тайна, откройся, тайна, явись!

Астрель глотнула воздуха, замерла в ожидании. Вдруг мимо ее щеки пролетел сверкающий кинжал и вонзился в стену между камнями. И в тот же миг воздух наполнился звоном и блеском.

Со всех сторон, легко проникая сквозь толстые камни стен, в зал влетело множество ножей, кинжалов, стрел с цветным оперением. Со свистом рассекая воздух, они проносились мимо старика и испуганно прильнувшей к нему девушки. Втыкались в щели между камнями и замирали, дрожа. Со звоном сталкивались в воздухе. Впивались в закопченные балки потолка.

Из камина вылетела старинная шпага, покрытая рыжими пятнами ржавчины, волоча за собой ветхие ножны. Воткнулась в пол прямо у ног Ренгиста Беспамятного.

Дверь заскрипела, и вошла тетушка Черепаха с подносом в руках. На подносе стояли две чашки и медный кофейник.

– Тетушка Черепаха! Скорее уходите! – со страхом вскрикнула Астрель.

Но тетушка Черепаха все так же неспешно пересекла зал, будто не сыпались вокруг нее стрелы, не сверкали клинки мечей и кинжалов.

– Ваш кофе, господин Ренгист, – медленно проговорила она и принялась расставлять чашки на столике.

Широкий нож мясника ударил ее прямо в грудь и отскочил, как от крепкого щита. Стрела со скрежетом скользнула по ее переднику.

– Ты наколдовал ножи и кинжалы, отец, – шепнула Астрель скорее самой себе, чем вновь погрузившемуся в свое дремотное забытье Ренгисту Беспамятному. – Но они меня не спасут.

Над ее головой пролетел тонкий отточенный кинжал и глубоко ушел в высокую спинку кресла. Астрель успела разглядеть крошечные золотые буквы вокруг рукояти.

«Лучше бы он вонзился в мое сердце…» – подумала Астрель.

Ей показалось, что замшелые камни подземелья неумолимо надвигаются на нее, смыкаются над головой. Все кончено.

Астрель с трудом встала. Какая слабость…

И вдруг… Что-то на миг заслонило свет. Через зал пролетел тяжелый топор, сверкнув в блеске огня. За ним – человек, крепко ухватившийся за топорище. Острый топор так и рвался из рук, но человек не выпускал его.

Пролетая над низеньким столиком, он смахнул ногой кофейник и чашки. Тонкий звон разбитой посуды потонул в железном лязге и грохоте. Топор с силой врубился в дубовую скамью. Человек рухнул перед скамьей на колени. Он мгновенно вскочил на ноги, вырвал туго заклинившийся топор и с изумлением огляделся.

Он был совсем юн. Сероглаз и высок. Светлые волосы путано падали на лоб. На юноше была простая холщовая куртка с широким кожаным поясом, какие носят мастеровые. Он отлепил от щеки влажный дубовый листок.

– Лес так и хлестал меня ветками. Я пролетал между деревьями… – словно оправдываясь, сбивчиво проговорил юноша. Похоже, он и сам не очень-то понимал, что говорит.

– Ах ты бессовестный! – набросилась на него тетушка Черепаха. – Где это видано без спросу влетать сквозь стены в чужой дом? Заявился без приглашения да еще перебил дорогую посуду моего господина!

Но юноша, казалось, не слышал ее. Остановившимся, полным изумления взглядом он смотрел на Астрель. Словно глазам не верил.

Астрель стояла, держась за плечо Ренгиста Беспамятного. Ее волосы с серебристо-зеленым отливом упали на выцветший камзол старого волшебника.

Между тем пронзительный свист ножей и кинжалов становился все тише и реже. Да и с самими ножами и шпагами творилось что-то странное. Они медленно уходили в стены, в балки потолка, постепенно исчезали между камнями. Старая ржавая шпага по рукоять ушла в пол и вдруг рассыпалась в прах вместе со своими источенными временем ножнами.

Только остро отточенный топор в руках юноши блестел, отражая игру огня в камине. И все глубже уходил в спинку кресла Ренгиста Беспамятного тонкий кинжал с золотой надписью вокруг рукояти.

– А ну убирайся отсюда, чтоб духу твоего здесь не было! – в сердцах проговорила тетушка Черепаха и со скрипом наклонилась, чтобы подобрать осколки посуды.

Юноша, не отводя взгляда от Астрель, как во сне, попятился к двери.

Вдруг из кармана его куртки выпорхнула юркая птичка с хохолком на макушке и уселась у него на плече.

– Ну уж это чересчур! – затараторила птичка Чересчур, ибо это была именно она. – Знаете ли вы, с кем говорите? Это же Гвен Хранитель Леса! Собственной персоной. Извольте говорить с ним повежливей!

– Гвен Хранитель Леса… – еле слышно прошептала Астрель, и голос ее был как шелест тихого дождя.

– Гвен строил мне такой хороший домик! – гневливо тараща круглые глазки, не умолкала птичка Чересчур. – С башенкой и балконом. Да, да, с балконом, обратите внимание. Я тем временем шмыг к нему в карман. Там попадаются иногда превкусные крошки. И вдруг что-то налетело, закружило. И вот те на! Нас куда-то несет. Летать на собственных крыльях – с удовольствием! Но летать в чужом кармане – это уж, согласитесь, чересчур!

– Это правда, – еще задыхаясь, проговорят юноша. – Я мастерил домик для птички Чересчур. Вдруг топор рванулся из моих рук. Это топор моего отца, а ему он достался еще от деда. Я сжал его изо всех сил. Вдруг я почувствовал – ноги мои отрываются от земли и я куда-то лечу. Ветки, деревья, потом, кажется, я летел над городом. И вот я тут. Я не знаю, где я и кто вы.

– Он сказал, что не знает господина Ренгиста! – Тетушка Черепаха обомлела от возмущения. – Вот до чего я дожила. Ну и времена! Не знать господина Ренгиста и Астрель, принцессу Сумерки! Ведь это свету конец!

– Астрель… – дрогнувшим голосом проговорил Гвен. – Так звенит ручей на камнях в глубине леса поздно вечером, в темноте.

– В темноте! – вскрикнула Астрель.

Она подбежала к окошку. В густой синеве вечернего неба уже зашевелились первые звезды.

– Я погибла! – Астрель посмотрела на Гвена прощальным взглядом, полным боли и недосказанности, и бросилась к двери.

– Астрель! – крикнул юноша.

Она остановилась, оглянулась через плечо.

– Кто бы ты ни была, Астрель, я пойду за тобой. Клянусь, я защищу тебя от любого врага! – торопливо шагнув к ней, проговорил юноша.

Астрель благодарно улыбнулась Гвену и покачала головой. Мудрой и горькой не по годам была ее улыбка.

– Ты не сможешь идти туда, куда я иду, и никогда не найдешь меня.

– Поторопись, девочка, – позвала тетушка Черепаха, и столько нежности было в ее глухом голосе! Она стояла в распахнутых дверях с горящей свечой. – Скоро ночь. Как бы тебя не хватились. Поторопись. Терпеть не могу это слово, да делать нечего.

Астрель побежала вниз по уходящим в темноту ступеням. Гвен опрометью бросился за ней.

Птичка Чересчур уселась на каминную доску, недовольно переступая лапками: слишком жарко. Потом перепорхнула на спинку кресла.

– Глупо, очень глупо, – недовольно прочирикала она. – Не знаю, как у вас, у людей, но у нас, у птиц, это называется любовь с первого взгляда. А потом, глядишь, все не то и не так. Чересчур поспешно!

Птичка Чересчур сорвалась с места, покружилась немного и уселась на плечо Ренгиста Беспамятного.

– А все равно она мне понравилась, эта Астрель, – с вызовом вскинула голову птичка Чересчур. – Да! Очень мила и такая легкая. Ей бы немного перышков, пару крыльев, и я бы научила ее летать. Вот что я вам скажу, и не пытайтесь меня переубедить!