меня за язык? Всевышний должен лишить меня возможности говорить хоть что-то за такие слова и возражения мужу. Скорее всего, я пожалею о сказанном. Я уже о них жалею. Эмоции никогда не должны властвовать над личностью. Я упустила этот момент.
Шейх резко преодолел расстояние между нами и буквально вжал меня в стену, нависнув надо мной высокой скалой.
— Хочешь, чтобы я проверил твою девственность? Чтобы я взял тебя прямо здесь и сейчас? Ты хочешь этого, Амина?
Я вздрогнула от резкости его слов, от нарастающей властной энергии, наполнившей каждый квадратный метр огромной комнаты. Он слишком близко ко мне. Его дыхание резкое, глубокое, а голос низкий, более хриплый, чем обычно. Моя тонкая сорочка хоть и была длинной и прикрывала все части тела, однако ткань была практически полупрозрачной и тонкой.
И я чувствовала мужскую близость слишком явно.
— Я… не…
Ответ утонул в голове, в горле. Он не слетел с моих губ четко и ясно, как обычно. Вместо этого мой голос дрожал, я замерла под уверенными пальцами, скользящими по моему левому бедру сквозь тонкую ткань. Это единственная сорочка, которую Назира положила мне. Сказала, что так я могу соблазнить мужа. Однако этой ночью я хотела просто поспать, а другой одежды для сна в чемодане не оказалось.
Я буквально чувствовала его прикосновения на коже. Они поднимались по бедру все выше и выше, заставив задержать дыхание и заглушит стыд, врывающийся в мой разум.
— Тебя никто не касался там, да, Амина? Отвечай.
Никто. Абсолютно никто. Даже Шахир касался исключительно моих ладоней. Я не позволяла обнимать себя или что-то большее. А сейчас меня касался мужчина. Касался там, где я сама себе не позволяла ни разу в жизни…
Но я не могла ответить. Снова.
Я стояла с приоткрытым ртом, глядя в его сумасшедшие глаза-воронки, уносящие меня в долину неизвестности и страха. Даже его темные кудряшки не прерывали зрительный контакт между нами. Я не понимала, что он предпримет через минуту, через десять секунд, и как мое сознание и коктейль эмоций отреагируют на это. Он оставит меня, как я мысленно молила Аллаха, или продолжит пытку, от которой у меня почему-то бежали мурашки по коже?
— Ай…
Пальцы скользнули между моих ног. Я инстинктивно сжала их. От страха. От скованности. Это странное колкое ощущение пронеслось словно ток по моему телу, начиная от его пальцев и заканчивая кончиками моих. Что он творил со мной? Я не могла оттолкнуть его, словно мне связали руки, не могла сказать «уйди», словно мне отрезали язык. Я скована, я растеряна. Беспомощна…
— Девственница.
Мужчина довольно приподнял уголки губ и, убрав руки, отошел на пару шагов от меня, зачесав пятерней свои длинные волосы назад. Я едва пришла в себя, но не могла оторвать глаз от его самодовольного выражения лица.
— Зачем? — задала единственный вопрос, который остался в моей голове.
— Я твой муж и могу делать с тобой что угодно. Касаться, где захочу, говорить, что захочу, трахать, как захочу. Я могу взять тебя прямо сейчас и сделать так, чтобы ты кончила в свой первый раз. Так поступил бы любой мужчина, наделенный властью. Так поступил бы любой, завидев тебя в одной сорочке со спущенной лямкой, — заявил он твердо.
Он все-таки меня увидел…
— Но я не из таких. Я не зверь с недотрахом и не юный мальчишка. Я уважаю женщин и уважаю свою жену. Я хочу, чтобы ты говорила мне правду. Я в ответственности за тебя, и тебе необходимо полагаться на мои решения и на мою власть. В Коране сказано, что мы должны оберегать женщин, даже если они сами этого не хотят. Я пытаюсь тебя уберечь от позора и от косых взглядов. Завтра к тебе придет доктор и подтвердит мои догадки. Собирайся завтракать, я познакомлю тебя с семьей. Мы будем на террасе.
Мужчина развернулся, чтобы покинуть мою комнаты, но я должна кое-что спросить:
— Карим, я…
— Слушай, если снова будешь спорить, я найду причину, чтобы признать наш брак недействительным.
Я вдохнула воздух и ощутила отвратительный привкус обиды. Обиды не только на его грубость, но и на обещанное действие. Я всего лишь хотела поинтересоваться:
— Где я могу помолиться?
— Справа по коридору, вторая дверь. Женская молитвенная. Не задерживайся.
И я не задержалась, сразу же пошла в душ в попытке смыть с себя пот и волнение после встречи с моим мужем. Почему я чувствовала себя такой грязной, словно мне приснился кошмарный сон, а я только от него очнулась? Это странное ощущение не оставляло меня в покое даже после того, как я приняла душ. В чем именно дело? В его грязных действиях или грязных словах?
После омывания и принятия водных процедур, я заколола хиджаб и надела абайю из чемодана, приготовленного для переезда в дом мужа, вышла из комнаты. Он говорил, что женская молитвенная находится недалеко. Надо успеть совершить намаз и поближе познакомиться с семьей мужа, пока…
— Осторожнее! — испуганно выкрикнули сверху, когда я врезалась в твердое и теплое мужское тело…
Глава 12
Аллах, помилуй!
Мне на сегодня хватит эмоциональных потрясений в виде полуобнаженного мужа, дерзкого кота и… неважно.
— Простите, — пролепетала я и прошла к заветной двери в молитвенную.
Надеюсь, шейх Карим не узнает о моем неловком столкновении с незнакомцем и не станет задавать лишние вопросы. Мне и без того придется замолить много грехов, не только столкновение с чужим мужчиной. Наверное, слуга или помощник мужа, но я даже не разглядела его лицо, только почувствовала запах бахура, который исходил от него и пропитал легкие.
Что-то мне подсказывало, что сегодня придется замолить много грехов, и не только за утро, но и за свои поступки в прошлом. За препирательство с мужем, за обнаженную грудь, которую мог увидеть любой. За сестру. Хайя никогда не простит, как бы я не пыталась попросить у нее прощения и поступить правильно в данной ситуации. Но не я приняла решение, его приняли за меня обстоятельства, о которых Хайя наверняка не подозревала.
— Ты долго, — заметил мой муж, когда я спустилась вниз после утренней молитвы.
Я легко нашла террасу в этих хоромах, но чуть не заблудилась, пока искала молитвенную. За круглым столиком, расположенным среди пальм и ярких экзотических цветов, Карим сидел один, не отрывая взгляд от планшета, и пил маленькую чашку кофе, придерживая ее не за ручку, а сверху тремя пальцами. Удивительно. В детстве я тоже так пила