Читать интересную книгу Белая гардения - Белинда Александра

Сергей Николаевич взглянул на меня поверх бокала с шампанским и весело подмигнул. Он поднял бокал И провозгласил тост, назвав меня по имени и отчеству:

— За прекрасную Анну Викторовну Козлову! Пусть она под моей опекой расцветет так же, как Дмитрий.

— Разумеется, она расцветет, — отозвалась Люба. — Ты такой великодушный человек, что все, кто находится рядом с тобой, рано или поздно расцветают.

Она еще хотела что-то добавить, но тут Амелия постучала ложкой по бокалу с вином. Из-за платья, которое было сейчас на ней, глаза молодой женщины казались глубже и темней, и, если бы не легкая рассеянность взгляда от выпитого вина, ее можно было бы назвать удивительно красивой.

— Если вы не прекратите говорить по-русски, — поджав губы, капризно произнесла она, — я запрещу вам встречаться у нас дома. Говорите по-английски, я же вас просила.

Сергей Николаевич захохотал. Он попытался накрыть ладонью сжатую в кулак руку жены, но она оттолкнула его и холодно посмотрела на меня.

— Так вот зачем ты им понадобилась! — прошипела Амелия. — Чтобы шпионить за мной! Когда они переходят на русский, я никому не могу доверять.

Она швырнула ложку, и та, ударившись о край стола, полетела на пол. Сергей Николаевич побледнел. Алексей смущенно посмотрел на жену, а Дмитрий сидел, опустив глаза. Служанка подняла ложку и бросилась с ней в кухню, как будто, убрав ложку, она могла избавить гостей от гнева хозяйки.

Только у Любы хватило смелости как-то разрядить обстановку.

— Мы просто имели в виду, что Шанхай — это город, который полон возможностей, — спокойно сказала она. — Ты сама это всегда повторяешь.

Глаза Амелии сузились, и она напряглась подобно змее, приготовившейся к смертоносному броску. Однако в следующее мгновение лицо женщины расплылось в улыбке, плечи расслабились, и она откинулась на спинку стула, нетвердой рукой поднимая бокал.

— Да, — подтвердила Амелия. — В этой комнате собрались те, кто сумел уцелеть. «Москва — Шанхай» пережил войну и через пару месяцев снова будет открыт.

Все гости подняли бокалы и сдвинули их над столом. Вернулась служанка, неся второе, и как-то сразу внимание всех переключилось на утку по-пекински; послышались восхищенные восклицания, словно еще секунду назад не было никакой неловкости. Кажется, только у меня осталось неприятное ощущение, что минуту назад мы стали свидетелями скандальной семейной сцены. После ужина мы отправились с Сергеем Николаевичем и Амелией в библиотеку, по пути пройдя через небольшой танцевальный зал. Мне приходилось сдерживать себя, чтобы не начать, как турист, рассматривать превосходные гобелены и вымпелы, которые украшали стены.

— Какой замечательный дом! — тихонько призналась я Любе. — У жены Сергея Николаевича прекрасный вкус.

На лице женщины появилось неприкрытое удивление.

— Дорогуша, — зашептала она в ответ, — это у его первой жены был прекрасный вкус. Замечательный дом Сергея был построен еще в те времена, когда он торговал чаем.

Меня поразило то, как она произнесла слово «первая». Мне стало одновременно и ужасно любопытно, и страшно. Что могло случиться с женщиной, создавшей всю эту красоту, которую я видела перед собой? Почему ее место заняла Амелия? Но я постеснялась спросить, а Любе, похоже, интереснее было говорить о других вещах.

— А ты знаешь, что Сергей был самым известным поставщиком чая в Россию? Но революция и война все изменили. Впрочем, никто не посмеет сказать, что он сдался. «Москва — Шанхай» — самый известный клуб в этом городе.

Библиотекой служила уютная комната в задней части дома. На полках от стенки до стенки стояли тома Гоголя, Пушкина, Толстого, все в кожаных переплетах. Я не могла себе представить, что Сергей Николаевич или Амелия когда-нибудь читали эти книги. Я провела пальцами по корешкам в надежде почувствовать дух первой жены Сергея Николаевича. Теперь мне казалось, что ее присутствие ощущается в оттенках и материалах, которые я видела вокруг себя.

Мы уселись на большой мягкий кожаный диван, а Сергей Николаевич достал бокалы и еще одну бутылку портвейна. Дмитрий вручил мне бокал и пристроился рядом.

— Скажи, что ты думаешь об этом безумном и прекрасном городе, — обратился он ко мне, — об этом Париже Востока?

— Я еще не успела его увидеть, поскольку только сегодня приехала, — ответила я.

— Ах да, прошу прощения… Я забыл, — сказал он и улыбнулся. — Может быть, позже, когда ты освоишься, я покажу тебе парк Юйюань.

Я отодвинулась на край дивана, потому что он сел так близко ко мне, что мы почти соприкасались лицами. У него были поразительные глаза, глубокие и загадочные, как дремучий лес. Он был молод, но производил впечатление человека с богатым жизненным опытом. Несмотря на превосходный костюм и внешний лоск, в его манерах была какая-то напускная важность и осторожность, как будто юноша в этой обстановке не очень уютно себя чувствовал.

Вдруг прямо между нами что-то упало. Дмитрий нагнулся за черной туфлей на шпильке. Подняв глаза, я увидела Амелию, которая стояла, прислонившись к одной из книжных полок. Одна ее нога была обнажена, симметрично сочетаясь с голым плечом.

— О чем вы там шепчетесь? — зашипела она. — Как это подло! Все вы только и делаете, что разговариваете по-русски и секретничаете.

Хозяин дома и его спутники не обратили внимания на эту новую вспышку. Сергей Николаевич, Алексей и Люба стояли у открытого окна и были заняты разговором о скачках. Только Дмитрий поднялся со своего места и, смеясь, передал Амелии ее туфлю. Она вскинула голову и бросила на него взгляд, полный ненависти.

— Я расспрашивал Аню о коммунистах, — солгал он. — Видите ли, она оказалась здесь именно из-за них.

— Теперь ей не стоит бояться коммунистов, — сказал Сергей Николаевич, отвернувшись от своей компании. — Европейцы превратили Шанхай в гигантскую машину по зарабатыванию денег для Китая. Они не станут разрушать ее в угоду идеологии. Мы пережили войну и это переживем.

Позже, вечером, когда гости разошлись, а Амелия уснула на диване, я спросила Сергея Николаевича, сообщил ли он Борису и Ольге Померанцевым, что я благополучно доехала.

— Ну разумеется, дитя мое, — ответил он, укрывая супругу пледом и выключая в библиотеке свет. — Борис и Ольга просто души в тебе не чают.

Служанка ждала нас у лестницы и, как только мы спустились вниз, сразу же включила свет.

— А о матери ничего не известно? — с надеждой в голосе осведомилась я. — Вы их не спрашивали, может, они что-то узнали?

Глаза Сергея Николаевича были полны сочувствия, когда он сказал:

— Будем надеяться на лучшее, Аня. Но тебе теперь, пожалуй, следует считать нас своей семьей.

На следующее утро я проснулась поздно. Свернувшись калачиком на мягких простынях и укутавшись в воздушное одеяло, я слушала, как в саду переговариваются слуги, как в кухне моют посуду, гремя тарелками, а внизу, в одной из комнат, переставляют с места на место кресло. Пятна солнечного света красиво играли на занавеске, но от этого мне не становилось веселее. Каждый новый день все больше отдалял меня от матери. А мысль о том, что придется прожить еще один день в обществе Амелии, приводила меня в уныние.

— А ты хорошо спишь, — такими словами приветствовала меня американка, когда я спустилась по лестнице. Сегодня на ней было белое платье с поясом. Кроме едва заметной припухлости под глазами, ничто в ней не напоминало о вчерашнем вечере. — Смотри, чтобы у тебя не вошло в привычку опаздывать, Аня. Не люблю, когда меня заставляют ждать. Я беру тебя с собой в магазин только потому, что меня попросил Сергей. — Она вручила мне большой кошелек. Открыв его, я увидела, что он набит стодолларовыми купюрами. — А ты, Аня, умеешь с деньгами обращаться? Считаешь хорошо? — Ее голос дрожал, и говорила она как-то торопливо, как будто находилась на грани срыва.

— Да, мадам, — ответила я. — Вы можете доверить мне деньги.

Она пронзительно рассмеялась.

— Что ж, посмотрим.

Амелия распахнула входную дверь и зашагала через сад. Мне пришлось почти бежать, чтобы не отстать от нее. У ворот один из слуг чинил петлю; его глаза округлились от удивления, когда он увидел нас.

— Позови рикшу. Немедленно! — крикнула ему Амелия.

Он перевел взгляд с хозяйки на меня, будто пытаясь понять, чем вызвана такая спешка, но Амелия схватила его за плечо и вытолкала за ворота.

— Ты что, забыл, что меня всегда должна ждать готовая рикша? Сегодня не исключение. Я и так уже опаздываю.

Как только мы уселись в повозку, Амелия успокоилась. Собственная нетерпеливость теперь почти вызывала у нее смех.

— Знаешь, — заговорила она, подергивая шнурок на шляпе, — мой муж сегодня утром не переставая восторгался тобой и говорил, как ты прекрасна. Настоящая русская красавица! — Она положила мне на колено руку. Рука была холодная, как у мертвеца, словно в ее жилах текла не кровь, а вода. — Что ты об этом думаешь, Аня? Ты в Шанхае всего день, а уже успела произвести сильное впечатление на мужчину, которого до сих пор никому не удавалось удивить!