Я вырвала их у него и стала промокать странички.
— Отлично. Просто отлично, — бормотала я. Эта книга стоила мне более сотни долларов.
— Не волнуйся, Эмма, я всё приберу. Иди и приведи себя в порядок, — произнесла бариста Андреа из-за стойки.
— Спасибо! — ответила я и одарила ее сдержанной улыбкой, выбегая из холла.
— Эмма, — я услышала голос мистера Грейсона, когда шла быстрым шагом через лобби, с моей книги до сих пор капал латте. — Ты позволишь мне извиниться перед тобой?
— Нет, — мои каблуки громко стучали по мраморному полу, пока я удалялась от него.
— Почему нет?
Я резко повернулась к нему.
— Вы действительно хотите знать это, мистер Грейсон? Хм-м? Потому что, могу Вас заверить, у меня достаточно боеприпасов, чтобы швырнуть в Вас.
Развернувшись, я вошла в дверь, ведущую в служебные помещения, и двигалась с максимальной скоростью. Меня поглощал стресс. Но все же я слышала его шаги позади меня.
— Эмма, остановись. Пожалуйста.
— Убирайтесь! — выкрикнула я. Слезы жгли глаза — последнее, что ему нужно видеть. Разве он не может оставить меня в покое? Почему он постоянно придирается ко мне?
Он схватил мою руку и потянул, на моей коже чувствовались покалывания. Мои ноги потеряли опору, и я рухнула ему на грудь. Книга упала на пол, и его руки обняли меня, когда сила инерции развернула нас и прижала к стене. Воздух вылетел из легких, когда спиной я врезалась в бетонную стену, мужчина упал на меня.
Мы замерли, и он отпрянул, а из моих глаз полились слезы, стекая по щекам. Грудь сжимало от сдерживаемых рыданий, но я не могла их допустить. В чертах мужчины отразилась паника: глаза расширились, а рот приоткрылся.
— Почему Вы не оставите меня в покое? — спросила я. Он истязал меня различными способами с того самого момента, как вошел в отель. Изменил всё, о чем я мечтала.
— Пожалуйста, не плачь, — умолял он. Он взял в ладони мое лицо, большими пальцами стирая слезы.
— Что я Вам сделала? — спросила я, нуждаясь в ответе. — Почему Вы продолжаете делать это со мной?
— Ты мне нравишься, — ответил он, легко и просто, и я видела в его глазах, что это правда. Рыдания исчезли, оставив только бегущие по щекам слезы. И я смотрела на него так, будто он сошел с ума. — Я проявлял это по-детски, признаю.
— Это как?
Уголки его губ приподнялись.
— Разве маленькие мальчики не дразнят девочек, которые им нравятся?
Я уставилась на него.
— Вы взрослый человек, знаете ли. Если Вам кто-то нравится, Вы не унижаете этого человека и не заставляете чувствовать его неполноценным. Это называется ухаживание. У меня есть словарь, можете проверить значение этого слова.
Он усмехнулся, вытирая остатки моих слез, и я, не сумев с собой справиться, прильнула к его ладони. Это намного больше, чем я могла себе представить. Столь незначительный жест, и каждая моя клеточка просила большего. Больше прикосновений, больше губ. Больше всего его. Может, прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то подобным образом прикасался ко мне, или дело во влечении, которое я к нему испытывала, не знаю.
— Мне нужно переодеться, — произнесла я, заставляя себя вырваться из его тепла.
Кивнув, он сделал шаг назад, отпуская меня.
— Позволь мне оплатить замену твоей книги.
Я посмотрела на харизматичную личность, который раскачивал наш отель на протяжении нескольких недель, в его красивые разные глаза. В них не было ни злости, ни гнева, ни тех эмоций, к которым я привыкла.
— Ладно, — произнесла я, не зная, что еще ответить.
— Доброй ночи, Эмма, — низким голосом скачал он.
Мое сердце бешено колотилось в груди.
— Вам тоже, мистер Грейсон.
Этаж 6
После нашей встречи в холле всё изменилось. Он по-прежнему жаловался на всё и даже написал гневное письмо Алане, горничной, которую для него назначила Валерия. Очевидно, ему не понравилось, каким образом она сворачивала полотенца.
Его пребывание в отеле было продлено, чему персонал не очень обрадовался. Я, с другой стороны, после его признания, наконец, начала понимать мужчину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Серьезно? — спросила я, изогнув бровь, когда он показывал причину своего сегодняшнего раздражения. Мое обычное поведение с ним стало немного более расслабленным.
— Там пятна. Внутри.
И он не ошибался, и, учитывая слой пыли вокруг окон, они там уже давно. На внешней стороне стекол были пятнышки из-за дождя, но мойщики окон часто протирали их. Я не знала, как часто горничные протирают стекла изнутри и входит ли это вообще в список их обязанностей.
— Завтра окна помоют, — произнесла я.
Его бровь изогнулась.
— Завтра?
— Может, хватит?
Его губы изогнулись в улыбке.
— Ладно, завтра.
От его улыбки мое сердце билось чаще.
— О, кстати, — я достала из кармана свернутый листочек бумаги и протянула его мужчине.
— Что это? — спросил он, когда я отдала ему описание необходимой книги. Я терзала себя сомнениями, попросить ли его заплатить, но книга уничтожена, а мой бюджет не может позволить себе такие большие траты.
— Книга.
— Точно, — он достал бумажник из кармана, вынул несколько чеков и протянул их мне.
Между его большим и указательным пальцами были два чека по сто долларов.
— Мне надо только сто пятьдесят, — указала я.
— Остальное оставь себе, — произнес он. — У меня все равно нет чеков на меньшую сумму.
Я не была уверена насчет этого и стояла на своем.
— Я не могу их принять.
— Почему нет?
Я резко выдохнула.
— Потому что мне тяжело далось решение, стоит ли просить у Вас деньги.
— Почему? Из-за моих действий твоя книга оказалась уничтожена.
— Потому что Вы гость, и это была случайность, — произнесла я, забирая у него чеки. А потом один отдала обратно. — Вот.
Он одарил чек нехорошим взглядом, а потом покачал головой.
— Бери.
— Мистер Грейсон, я не могу. Это как чаевые или взятка, я не могу их принять, — почему мне с ним так тяжело?
— Если ты не заткнешься, я тебя поцелую, чтобы остановить все дальнейшие разговоры.
Мой рот приоткрылся, когда я уставилась на него.
— Вы этого не сделаете.
Он сделал шаг вперед, протянул руку и положил мне на бедро, а потом приобнял за спину. Резким движением притянул меня к своей груди.
— О, Эмма, ты даже не представляешь, что я сделаю с тобой, — то, как он произнес мое имя, отличалось от прежнего. Сейчас оно прозвучало практически с нежностью.
Мои руки опустились на его грудь, разговор про чеки был забыт, когда я задрожала от ощущения его тела. Каждый сантиметр наших соприкасающихся тел пульсировал от потребности, о которой я никогда ранее не знала. Я не отрывала взгляда от ворота его рубашки, зная, что не смогу контролировать себя, если взгляну выше.
— Почему ты так тяжело дышишь? — спросил он.
Да? Я наклонилась вперед, уткнувшись лбом в его ключицу, пальцы впились в его грудь. Мои чувства от одного его взгляда были несравнимы с тем, что я испытывала от его прикосновения. Каждая частичка меня давала ему самую сильную, наполненную страстью реакцию. Ее сила ошеломляла.
— Тебе стоит уйти, — его голос был хриплым и грубым, разжигал пламя внутри меня. Его рука опустилась на мою, и я неохотно отпрянула.
Слова были так похожи на предыдущие, но в отличие от прошлого опыта, когда я взглянула на мужчину, он смотрел на меня. На его лице все так же было нейтральное выражение, но его глаза… его глаза посылали дрожь по моей коже.
— Доброй ночи, мистер Грейсон, — прошептала я, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Эмма, — позвал он.
Я моргнула.
— Да? — он жестом показал на пол и упавшие чеки. — Ой.
Как только я начинала наклоняться, он сделал шаг вперед, рывком поднял чеки и протянул их мне.
— Я не могу позволить тебе наклоняться передо мной прямо сейчас.