помнил, – устало улыбнулась Лариса. – Он однажды оказал вам услугу. У вас с ним не было договора, что вы вернете долг, вы даже, может, не знаете о ней. Но я не буду ничего требовать, я продолжу просить. Мой муж оказал вам ту услугу как раз потому, что считал вас хорошим человеком, Михаил.
Вести себя осторожно и сдержанно Михаил Эйлер научился годам к сорока. До этого его подводила та же горячность, которую он позже пытался погасить в Александре. Он задерживал тех, кто этого заслуживал, игнорируя любые связи и громкие имена. Иногда это било по нему, оборачиваясь выговорами и карьерными пробуксовками. Пару раз он даже оказывался на грани увольнения – когда бросался на особо крупную добычу.
Вот на одной из таких граней его и поддержал Константин Вишняков. У очередного обнаглевшего малолетки, которого Эйлер чуть ли не за руку поймал, были очень непростые родители, которые требовали, чтобы назойливого следователя послали куда подальше. Вишняков же оказался человеком еще более непростым. Не безгрешным, но не утратившим принципы.
– Он считал, что в полиции нужны такие люди, как вы… честные. Даже если упрямые и твердолобые, – тихо рассмеялась Лариса. – Костя сам натворил всякого… А что делать? Чтобы сохранить такие позиции, иногда нужно идти на компромисс. Но по сути своей он был честным человеком. И он решил помочь другому честному человеку просто так, ничего не требуя взамен. Еще раз повторю, я не давлю на чувство долга, потому что никакого долга за вами нет. Но я прошу вас – именно как честного человека, которого разглядел в вас мой муж. Я больше не могу видеть, как этот урод наживается на смерти моей дочери… Вы не представляете, каково это – потерять собственного ребенка!
И снова она мелькнула рядом – его Александра. Не настоящая, а отражение в окне его кабинета. Ускользающий образ с кровавыми потеками из пустых глазниц.
Образ, который он создал.
– Я ничего не могу вам обещать, – указал Михаил. – И я не знаю, получится ли у меня разобраться с этим. Но я хотя бы попытаюсь…
…Океан снова подхватил его, утащил, заставил забыть то, что приносило боль. Михаил даже не знал, почему его унесло на тот берег. Это Ян ему что-то сказал, что-то такое упомянул, что заставило его вспомнить о встрече с Ларисой Вишняковой. С чего бы вдруг?
Не важно. Теперь уже все не важно.
Он надеялся, что океан снова утащит его на глубину, где не нужно ни думать, ни помнить. Но на этот раз не повезло, там он пробыл недолго, его снова выбросило на берег, на этот раз – на знакомый.
Получается, сегодня ему достался один из тех моментов, которые его сиделки звали просветлением. Иногда это случалось просто так, без особой причины, и Михаил понятия не имел, почему его мозг вдруг решил заработать, когда он просто пил чай или пялился на лужайку.
Но сегодня причина все же была – в гостиной напротив него сидел его сын. Не Ян, к счастью. Павел. Тоже сложно, однако не так, как общаться с близнецами.
Павел выглядел паршиво – он заметно похудел, взгляд потерянный. Михаил попытался вспомнить, почему это произошло, и не смог, хотя ему наверняка рассказывали. Пришлось слушать.
– Похоже, разведут нас с Жанной еще до конца года, – криво усмехнулся Павел. – Самому не верится, да и не хочется иногда… Но только иногда. Потому что я думал, что уж мой-то брак навсегда, как у вас с мамой было. Человек, как говорится, предполагает…
Вот это «как у вас с мамой» очень многое говорило о его старшем сыне. Если Ян был похож на Михаила просто потому, что таким родился, то Павел сделал это целью, к которой шел с завидным упрямством. Он чаще планировал свою жизнь, чем просто жил, и это приводило к серьезным ошибкам. Но Михаил ничего ему не советовал, даже когда мог. Он знал, что его советы будут восприняты как единственно правильный вариант, а он в собственной мудрости как раз уверен не был.
Когда болезнь окончательно утащила его на глубину, Павлу пришлось жить без прежнего авторитета. Долгое время Михаилу казалось, что у него получается, а теперь вот эта уверенность исчезла.
– Мы с Жанной никогда не вели себя, как влюбленные малолетки, всегда умели все проговаривать, – продолжил Павел. – Думаю, это нас и спасало в первые годы. Но после того, что случилось с Кириллом, все как-то быстро, разом, посыпалось… Представляешь? Оказывается, можно прожить с человеком два десятка лет – и совсем не знать его. Да у нас общего почти нет!
– А что случилось с Кириллом? – встрепенулся Михаил.
На Жанну ему, откровенно говоря, было плевать. Он прекрасно знал, что его сын женился на циничной малоэмоциональной девице, которая с годами логично превратилась в совсем уж холодную, расчетливую тетку. Эта из-за развода терзаться не будет, она сосредоточит все усилия на том, чтобы оттягать у бывшего побольше.
Кирилл – совсем другое дело. В нем Михаил чувствовал свою породу, те пылающие страсти, которые сгубили не одного представителя семьи Эйлеров. Сколько же лет сейчас этому мальчишке? Он еще ребенок или уже нет?
– Папа, я тебе рассказывал, – укоризненно заметил Павел.
– Расскажешь еще раз, не развалишься.
Михаил всегда теперь так общался – со всеми. Резко и грубо. Его за это называли капризным стариком, а он не обижался и ничего не пояснял. Его замысел был прост: сделать так, чтобы его не особо оплакивали, когда он все-таки отправится на тот свет. Он попросту не заслужил этих слез.
Павел, конечно же, не отказал ему. Он так и не научился отказывать отцу.
– Кирилл, он… он связался с дурной компанией. Там и наркотики были, и оргии какие-то, ты не представляешь… Они еще и на видео это снимали! Потом его порезали, так это предсказуемо: иначе такое не заканчивается. А ведь мы с Жанной его по-другому воспитывали! Я же его учил, я его предупреждал, а он все равно вляпался так глупо…
Он многое недоговаривал, это чувствовалось. Тайна, уродливая и страшная, таилась где-то за словами «оргии», «наркотики» и «порезали». Словами жуткими сами по себе – и совсем уж ужасающими, когда их выбирают, чтобы сгладить острые углы.
– Его порезали – и что? – поторопил Михаил.
– Чуть не умер он… Ты не представляешь, насколько мне тогда было страшно! Если такое случится еще раз, я сам просто сдохну, папа… Я хотел преподать ему урок. Не сюсюкать с ним, а сделать так, чтобы он все понял, чтобы такого больше не было… Так Ян и Сашка не позволили мне! Они настроили Кирилла против меня, сказали, чтобы я не смел его трогать…
– Ты бил