Потом повела плечом и усмехнулась, словно отгоняя печальные мысли, но всё равно внутри неё ведьма чувствовала тоску.
— Помню Миргана знаешь, как взяла? На кострах благости Изара, приперла его к стенке и говорю — Мирган, миленький, не могу больше, или ты или пойду кого в городе искать. Он протрезвел моментом. Ух, самый шикарный из всех моих мужиков. Клянусь тебе, Хэла, — они захихикали. — Я даже подумала, когда мой мне заявил, что бросит теперь — а иди! А я пойду Миргана ухвачу, и он от меня никуда не денется. Надо было тогда хватать. Но я дура была. Струсила. Мирган такой настоящий. А я за красотой потянулась. На зависть девкам. Мой красавец знаешь какой был? Краше Роара. А потом вот… видно с семенем вышел весь.
Женщины переглянулись и прыснули со смеху.
Хэла видела, что Эка словно исповедуется ей, она говорит то, о чём никогда никому не говорила, и её хотелось слушать, потому что это было важно.
А ещё всё это больное, что ведьма никогда не полезет узнавать. Про Тейту. Ведь это так звали доселе безымянную супругу Рэтара?
— И ладно Тейта была с великим эла, — это хозяйка прошептала, словно кто мог подслушать и случилось бы что плохое. — Но Шерга…
Хэлу, как ударило, она с трудом сдержалась, чтобы не показать эмоций.
— Вот же дура, а? — фыркнула Эка. — Вот кого надо лиргой или миртой обходить стороной! А она — Рэтара она боялась, а этого изувера нет. Дура, вот дура! А ведь эта тварь её любил. По-настоящему любил.
И хозяйка повела в воздухе указательным пальцем, словно подтверждая свои слова.
— Он, когда узнал, что она погибла, я тебе клянусь Хэла, хоть режь меня, он плакал. Я видела, — и Эка отвела взгляд от Хэлы, стала такой суровой, злой. — И мне так отрадно было. Я думала — плачь, мразь, плачь. Сколько из-за тебя людей рыдало? Вот и тебе пусть больно будет, чтобы вывернуло наизнанку. Не жалко было, Хэла, не жалко. И её тоже. Только Итру. Такой мальчик был хрупкий.
И женщина всхлипнула, отпила отвар.
— Она хорошая мать была. Она его всегда так оберегала, потому что наверное боялась страшно, что люди его не пощадят, — экономка стала мягче. — Ведь он маленький был на неё похож, а потом, как расти стал, и прям сразу было понятно чей он. И если бы она сказала Рэтару. Я знаю, что он бы ей ничего не сделал. Он бы её защитил. И мальчишку.
Эка вздохнула.
— И вот Рэтара было жалко, — проговорила женщина так же шёпотом. — Я знаю, что ему до моей жалости дела нет. Она ему не нужна. Но, знаешь, Хэла, я думаю, что он шрам оставил, чтобы не лезли к нему, в жизнь не лезли, в душу. Потому что достаточно больно сделали.
К Эке подошёл старший сын, неся в руках завёрнутую в пелёнки и тёплую шаль новорожденную дочку.
— Плачет? — спросила у него женщина. — Кушать пора.
Мальчик подождал пока мать расшнурует платье так, чтобы можно было приложить ребёнка к груди и отдал ей сестру, кивнул ведьме.
— Иди, мой хороший, — погладила его по руке Эка. — Я сама отнесу в дом, пусть на воздухе побудет.
Хэла улыбаясь смотрела на кормление. Внутри всё рвалось и рыдало. Грудь тоже начало тянуть, словно у неё тоже есть новорожденный.
— Какое имя дала? — спросила ведьма, чтобы отвлечь себя от тяжких мыслей.
— Пока не назвала, — покачала головой экономка. — У меня давно мысли закончились. Скажи ты.
— Я? — удивилась ведьма. — Ты что?
— Слышала ты сегодня птицу Брока назвала.
— Так то птица, а это ребенок! — проговорила Хэла.
— А ты давай, предлагай, — попросила её Эка.
— Любава, — выдала она сходу.
— Это как любовь? — уточнила экономка.
— Да, — кивнула ведьма и улыбнулась.
— Вот видишь, неплохо, — отозвалась Эка. — А между прочим у нас говорят, что коли имя ведьма дала в благости ребёнок будет расти. Правда у неё точно всё в благости будет, потому что ей ведьма не только имя дала, но и жизнь.
— Эка, — та покачала головой и смущённо повела плечом.
— Сколько у тебя детей, Хэла? — внезапно спросила хозяйка.
— Трое, — по привычке отозвалась ведьма, но поправляться было поздно, да и не нужно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прости, Хэла, — покачала головой Эка. — Выдернули тебя призывом…
— Не надо. Не переживай. Они достаточно взрослые все. Я кажется уже смирилась, — чего там, Хэла, к сожалению действительно смирилась и очень давно.
— Эка? — хозяйку позвала подошедшая неслышно Анья.
— Да, хорошая моя? — отозвалась та.
— Мы убрали гостевую часть дома, что теперь? — девочка улыбнулась Хэле.
— Не надо ничего, Анья, идите отдыхать, — повела головой женщина. — Я бы и не настаивала на том, чтобы вы так срочно там убирали, если бы хозяев дома не было, а коли уж все тут, не дело это, чтобы грязь была. Хотя им может и наплевать, раз гостей нет.
Анья кивнула и убежала.
— А где феран-то? — вдруг спросила Эка.
— В корту скотоводов срочно позвали, — ответила Хэла.
— Фу, — скривилась экономка. — Не люблю я их старосту. Мерзкий. От него помыться хочется. Ненавижу с ним разговаривать. Обычно Миту прошу, она на него не реагирует что ли, или не знаю.
Хэла улыбнулась.
— Ты не серчай на Миту, Хэла, — вдруг попросила Эка. — Она хорошая, но порой такая глупая и упрямая. Она вот вроде и понимает, что нечего злиться на тебя, но прощения просить боится, стыдно ей, а просто так общаться снова начать не может.
И ведьма снова улыбнулась, кивая.
— Я не серчаю.
— Знаю. Ты добрая потому что. Хорошая, — и женщина снова сжала руку ведьмы. — И ты, Хэла, Рэтара береги. Он заслужил.
Они ещё немного посидели молча, потом Эку позвали дети и она, снова пожав руку Хэле, отправилась в дом. А ведьма пересекла двор, посмеялась с детьми чему-то, потом нарисовала угольком на камнях по просьбе одной из девочек алагана.
— Хэла? — позвала её Томика. — Ты в дом? Можешь сходить в гостевую и позвать Куну, а то потерялась она, а мы хотели вместе все поесть. Ты не придёшь, кстати?
— Спасибо, лапушка, но есть не хочу. А Куну позову, конечно.
Хэла поднялась на второй этаж по главной лестнице, что была в переднем, гостевом зале, пройдя по коридору, в одной из комнат наткнулась на Куну.
— Эй, куропатка моя! — позвала ведьма серую.
— Хэла! — воскликнула радостно девушка.
— Чего ты тут застряла, девочки тебя ищут, кушать зовут. Эка вас на сегодня отпустила отдыхать.
— Правда, вот красота, бегу!
Куна на бегу подскочила к Хэле и, обняв её, убежала вниз.
Оставшись одна, ведьма прислушалась. С секунду было тихо и мирно, но когда она собиралась идти в сторону покоев Рэтара, в неё ударило чьими-то сильными, неподъёмными, дикими в своей необузданности эмоциями.
Она развернулась и перед глазами так ясно возник образ хрупкой красивой блондинки. Она стояла возле стены, целуясь с мужчиной, который стоял к Хэле спиной. Спина эта была невыносимо знакомой, до безумия. Мужчина что-то прошептал, блондинка застонала, потом он развернул её к себе спиной, вжал в стену с силой и страстью. И Хэлу затошнило.
Она видела Шерга. Его огонь горел на этом этаже, он был где-то здесь, в одной из гостевых комнат и то, что она видела, было его воспоминанием.
Ведьма с трудом стряхнула с себя непрошеное наваждение и попыталась пойти в сторону покоев Рэтара, чтобы хоть как-то закрыться, спастись от тех эмоций, которые смели её безжалостным ураганом. Но, попав в крыло ферана, услышала, как тот поднимается по лестнице, видимо вернувшись из корты.
И меньше всего ей сейчас хотелось столкнуться именно с Рэтаром. Кто угодно, даже Шерга — она бы тогда натворила ему чего-нибудь, потому что разъедала злость и обида.
Хэла вернулась и спустившись в зал наткнулась на Тёрка, который отдавал приказ, чтобы на главном столе накрыли уже поесть ему и ферану, а ещё Броку, и как оказалось Миргану тоже.
Мужчина поднял на неё взгляд и уйти от него она не успела.
— Хэла? — наверное пары шагов ему хватило, чтобы до неё добраться.
Через сколько ступеней он переступал — через четыре, пять?