Читать интересную книгу Цицерон и его время - Сергей Утченко

Что касается прямого грабежа побежденных, то Полибий рассказывает об этом с эпическим спокойствием и простотой. «По взятии города римляне поступают примерно так: для совершения грабежа выделяется из каждого манипула известное число воинов… или воины идут на грабеж манипулами. Но для этой цели никогда не назначают более половины войска, остальные остаются на месте… Все воины, выделенные для грабежа, сносят добычу в лагерь. После этого трибуны делят добычу поровну между всеми, причем не только между теми, которые оставались в строю для прикрытия, но и теми, кто стерег палатки, а также больными и выполняющими какие–либо дела и поручения». В заключение Полибий весьма похвально отзывается об этой столь четко и беспощадно разработанной системе грабежа, ибо здесь никто не опасается потерять добычу, все получают поровну, «по справедливости»; у других же народов, подчеркивает наш историк, «нарушение этих правил бывает источником величайших бедствий».

Завоеванные римлянами страны превращались в провинции и облагались налогами. В Риме возникают крупные объединения, компании откупщиков (societas publicanorum), которые берут на откуп сбор налогов в провинциях, а также подряды на различные виды общественных работ в самой Италии. Публиканы отнюдь не пренебрегали и кредитно–ростовщическими операциями, причем опять–таки в первую очередь в провинциях, где еще практиковалась продажа в рабство за долги и где ссудный процент был фактически ничем не ограничен, доходя до 48 — 50%.

Наряду с компаниями публиканов существовали и были довольно широко распространены в Риме меняльные конторы. Они занимались не только своей непосредственной обязанностью, т.е. обменом денег, но и некоторыми, как бы «банковскими», операциями. Они принимали денежные суммы на хранение, давали ссуды под проценты и даже занимались переводом денег одного вкладчика на счет другого. Владельцы этих контор, т.е. фактически римские ростовщики, назывались аргентариями. Однако этот род деятельности не считался в Риме почетным — полноправные римские граждане избегали заниматься подобными операциями, поэтому аргентариями, как правило, были вольноотпущенники или иностранцы (довольно часто — греки).

Поскольку Италия даже в эпоху превращения Рима в мировую державу оставалась аграрной страной, чрезвычайно важно проследить основные сдвиги в области сельского хозяйства.

До II в. до н. э. в Италии преобладали мелкие и средние крестьянские хозяйства, отличавшиеся своим натуральным характером. В таких хозяйствах использовался труд самого землевладельца — главы семьи (pater familias), членов этой семьи и спорадически, т.е., как правило, в страдную пору, труд наемных сельскохозяйственных рабочих. Вся или почти вся производимая в этих хозяйствах продукция шла на удовлетворение нужд самой семьи. Но по мере развития товарно–денежных отношений и роста рабовладения подобные хозяйства начинают постепенно вытесняться и возникают совсем иные формы сельскохозяйственного производства, формы, рассчитанные уже не только на эксплуатацию труда членов самой семьи, но и труда рабов, не только на производство для удовлетворения собственных нужд, но и на сбыт, продажу, т.е. на рынок.

Вот как описывал этот процесс Аппиан, один из древних историков: «Дело в том, что богатые, захватив себе большую часть не разделенной на участки земли, с течением времени пришли к уверенности, что никто ее никогда у них не отнимет. Расположенные поблизости от принадлежащих им земель небольшие участки бедняков богатые отчасти скупали за деньги, отчасти отнимали силой. Таким образом, богатые стали возделывать огромные пространства земли на равнинах вместо участков, входивших в состав их поместий. При этом богатые пользовались покупными рабами как рабочей силой в качестве земледельцев и пастухов… Все это приводило к чрезмерному обогащению богатых, к увеличению в стране числа рабов, тогда как число италиков уменьшалось и они теряли энергию, настолько их угнетали бедность, налоги, военная служба».

Примерно такую же картину рисует нам и другой историк, Плутарх: «Богатые стали переводить на себя аренду с помощью подставных лиц и в конце концов открыто закрепили за собой большую часть земель. Вытесненные с участков бедняки не хотели нести военную службу, не могли растить своих детей, так что скоро в Италии стало заметно, как уменьшается число свободных граждан и, напротив, растет число рабов–варваров, которые обрабатывали для богатых отнятую у граждан землю».

И хотя оба историка, и Плутарх и Аппиан, жили значительно позже описываемых здесь событий, общий характер изображенной ими картины безусловно достоверен. Мелкие и средние крестьянские хозяйства гибли не столько в результате экономической конкуренции, сколько в результате прямых захватов земли владельцами крупных поместий. Кроме того, крестьянские хозяйства Италии весьма заметно пострадали за время почти непрерывных войн на территории самого Апеннинского полуострова, особенно за время нашествия Ганнибала, когда погибло около 50% всех крестьянских хозяйств в Средней и Южной Италии. Наконец, дальние походы в Испанию, Македонию, Африку, Малую Азию, надолго отрывая крестьян от земли, также содействовали упадку мелкого и среднего землевладения.

Что касается новых форм и методов ведения сельского хозяйства, то следует сказать, что огромные латифундии (поместья), насчитывающие много сотен и тысяч югеров (1 югер = 0,25 га.) земли, возникали или на юге Италии, или в Сицилии и даже в Африке. Латифундии, как правило, были слабо связаны с рынком, ибо все необходимое, включая и ремесленные изделия, производилось в них руками рабов, клиентов, должников. В таких имениях часть земель подвергалась обработке, часть использовалась под обширные пастбища для скота и, наконец, какая–то часть раздавалась небольшими участками клиентам.

Для самой Италии характерны поместья более скромных размеров, рассчитанные, однако, на развитие в них товарного производства и использование труда рабов. Такое образцовое поместье, или виллу, описывает уже известный нам римский политический деятель Катон Старший в своем сохранившемся до нашего времени труде «О земледелии» («De agri cultura»). Образцовая вилла Катона представляла собой поместье, имевшее комплексное хозяйство: оливковую рощу в 240 югеров, виноградник в 100 югеров, а также зерновое хозяйство и пастбище для скота. В таком поместье применялся преимущественно труд рабов. Kaтон указывает, что для ухода за масличной рощей требовалось 13 работников, за виноградником — не менее 16 человек.

Он дает детально разработанные советы относительно рациональной эксплуатации рабов, рекомендуя занимать их делом и в дождливые дни, когда нельзя работать на поле, и даже в дни религиозных праздников. Раба, по мнению Катона, следует держать до тех пор, пока он способен работать, когда же он состарится или заболеет, от него желательно избавиться наряду с другими ненужными в хозяйстве вещами: порченой скотиной, железным ломом и старыми телегами. Во главе имения ставится управляющий, или вилик, назначенный, как правило, из наиболее преданных и сведущих в сельском хозяйстве рабов; жена вилика выполняет обязанности ключницы и кухарки. Катона весьма интересует проблема рентабельности сельского хозяйства. Не случайно, разбирая вопрос о покупке имения, он прежде всего советует обращать внимание не только на плодородие почвы, но и на то, чтобы «поблизости был значительный город, море, судоходная река или хорошая дорога», имея в виду перевозку и продажу продукции. «Хозяин должен стремиться к тому, — говорит Катон, — чтобы поменьше покупать и побольше продавать».

В трактате Катона есть одно чрезвычайно интересное место, которое вызвало многочисленные комментарии еще у самых древних авторов. «Если ты меня спросишь, — пишет Катон, — какое имение самое лучшее, то я отвечу тебе так: сто югеров с самой разнообразной почвой, в самом лучшем месте; во–первых, с виноградником, если вино хорошее и его много; во–вторых, с поливным огородом; в третьих, с ивняком; в–четвертых, с масличным садом; в–пятых, с лугом; в–шестых, с хлебной нивой; в–седьмых, с лесом, где можно резать листья на корм скоту; в–восьмых, с виноградником, где лозы вьются по деревьям; в–девятых, лес с деревьями, которые дают желуди».

Римские писатели Варрон и Плиний считали, что перечисленные здесь Катоном различные имения и отрасли сельского хозяйства расположены не случайно, но в определенном порядке, представляя собой некую «шкалу доходности». Такого же мнения придерживается и подавляющее большинство современных исследователей. Однако в последние годы — и, кстати говоря, в историографии советской — были выдвинуты убедительные возражения против этой общепринятой точки зрения. Советский исследователь М. Е. Сергеенко считает, что различные отрасли сельского хозяйства перечислены Катоном произвольно и порядок перечисления никак не связан с вопросом о рентабельности этих отраслей.