Читать интересную книгу Назло (СИ) - Сурмина Ольга

Обхватив руками ноги, Хел отсутствующим, пустым взглядом уставилась в окно. Ничего в ее жизни не изменилось. Тикали стрелки часов в тихой, слишком тихой комнате. И никакой музыки.

День 14 (Special)

— Хелен, ты задумалась?

— А, да, на минутку. Я, наверное, позже перезвоню, хорошо?

— Хорошо, договорились. — Я не видела лица Эми, но она точно улыбалась. Помолчав еще секунду, трубка в скайпе была повешена. На самом деле, довольно легко почувствовать выражение лица собеседника просто по интонации в голосе. Легко почувствовать улыбку, грусть, сожаление, даже фальш. Не нужно видеть лицо. Те или иные ноты в голосе сами расскажут обо всем. Ее вопросы всегда вводили меня в ступор, особенно: «О чем ты мечтаешь, Хел?» или «Ты так часто задумываешься… Что-то случилось?»

Я отодвинулась от ноутбука и продышалась. Хрень, которая творилась в моей жизни, начинала с новой силой набирать обороты. Настолько не по себе, что даже выходить из комнаты не хочется. Хочется помыться. И, может быть, чаю выпить. Но нежелание выходить все перечеркивает.

Мой сосед, судя по всему, не пошел никуда, и сидит в соседней комнате. От этого мне еще более не по себе. В прошлом приходилось спать с одним парнем, так что ничего, так сказать, нового он не сделал со мной, но отчего-то хотелось залезть куда-нибуь, продышаться. Не могу понять почему… мне странно даже трогать его. Он высок, красив… В конце концов взрослый, сформировавшийся мужчина, но. Почему тогда, почему в нем столько отторгающего?

Отторгающего. Неадекватные прикосновения до сих пор ощущаются на коже, должно быть, психосоматика. Остаточные воспоминания. Самообман. Нет, это не было мерзко. И неприятно тоже не было. Напротив, кажется, он хороший любовник, сильный, уверенный. До сих пор стоит перед глазами, как напрягаются его мышцы, как меняется столь каменное выражение лица. Его бесконтрольная нежность очень тяжелая, ровно как и дыхание. Сухое, прохладное, хотя должно быть горячим. Испытывать одновременно отторжение и удовольствие мне не доводилось, хотя сейчас, задаваясь вопросом…

Я влюбилась?

Нет. Определенно нет. Вроде нет…

Интересно, какой была его бывшая, раз они столько были вместе? Обычной, наверно. Такой же как он. Обычной. Красивая, с хорошей работой, приветливая, и по любому брюнетка, точно. Его одиночество… Может оно было еще до разрыва с ней? Немного жаль, но это был его выбор. Я же ничего не скажу, ну поимел по пьяни молодую соседку, ладно, черт с ним. Пусть все идет, как идет. Может, ему от этого будет легче. Отчего-то мне хотелось, чтобы ему стало легче.

Я вздохнула. Мое детство… Любая другая, знающая себе цену девушка, после той ночи обратилась бы в полицию. Но только не я, и эти мысли, как ни странно, поднимают мне настроение. В детстве иногда не хватало места, еды, но сейчас это тоже мелочь. Родители не просыхали, и бабушка всеми силами стремилась защищать меня от них. Я занималась сексом с соседним парнем за еду, и была рада такому раскладу. Так продолжалось до моего четырнадцатилетия, до момента, пока бабушка скончалась. Она скопила мне сумму денег, и, в тайне от родителей, я уехала в город. Там меня подобрал молодой парень, и, предложил жить у него в доме за небольшую, символическую плату — регулярные интим-услуги, и я согласилась. Продавать тело для меня было не в первой, особенно при том, что я не могла иметь детей. Так уж вышло. Сейчас все это вспоминается как сон, и не вызывает никаких эмоций. Поступить в колледж в тот год я не смогла, а на этот год вообще забила. Но пусть, у моего правильного соседа будет причина моего проживания здесь. Я же не обязана говорить правду, верно?

Жизнь на всем этом не заканчивается. Здесь, в квартире мне тепло, светло, уютно, и что самое главное — я нашла постоянный источник доходов — рисовать странные скетчи для детских журналов. В детстве был большой талант, но может ли самоучка далеко шагнуть? Поживем — увидим. Пока мои каракули пользуются популярностью — все хорошо. Я же всеми силами пробьюсь к жизни, у меня будет большой дом, и… собака. Овчарка. Да, точно, овчарка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С мечтой об огромной семье и переезде за границу пришлось распрощаться. Пришлось простить всех, кто мешал мне, смеялся надо мной. Когда кроме неощутимых радостей ничего не остается, начинаешь ценить душевное спокойствие. С улыбкой смотришь на грозовое небо, когда идет дождь. Я люблю дождь, как и вообще, любую погоду. Нельзя жить с грузом, можно только… существовать? Меня веселит моя же вспыльчивость. Буду беречь чувство юмора, ведь с годами оно у многих уходит.

Я люблю мир, в котором живу.

Надеюсь все будет так, как сказал Тед. Я не потеряю свою уникальность и останусь такой, какая есть сейчас минуя возраст, ведь мне так нравится сильно фантазировать и есть клубничное мороженое.

Все не по себе от поведения моего соседа. Даже внутри странных флешбеков и попыток отвлечься. Он что, стремиться сблизиться со мной? Ну, обоюдного желания не испытываю. Если он начнет давить, то я даже не знаю, как буду бороться с этим странным, непредсказуемым поведением. Похоже, он никого на мне не проецирует, а просто делает, что хочет. Такой правильный человек делает такие грязные вещи, ух. Ему бы… Вернуть ту девушку, и все бы стало на свои места, мне так кажется. Легкие наполнились теплым воздухом, и я резко выдохнула. Отчего-то я хочу, чтобы он был счастлив. Чтоб ему стало легче. А тут, с такой как я, это вряд ли возможно. Вообще мне не хотелось бы оказаться с ним в интимной близости снова, даже не знаю, почему. Отчего-то нервничала, отчего-то стыдилась. Возможно, смущалась. Смущалась себя. Возможно, злилась. Уже не помню, что чувствовала той ночью. Он такой… Пошлый? Неприятный? или же нет, не важно. И как бы легко я к сексу не относилась, мне не хотелось бы его повторять с ним. Казалось, что, в этот момент, смотря мне в глаза, он заглядывал мне прямо в душу, прижимал так, словно хотел съесть. Никогда такого не было. Ни с кем.

Я поежилась и накинула плед. Действительно. Надеюсь, это был единичный случай. Иначе я правда начну его бояться. С его путанными мыслями и действиями. Может он вообще способен на убийство? Причем на расчетливое, врач же. Или я уже просто утрирую, потому что нервничаю.

Скорей бы его бывшая вернулась. А, может… мне помочь ей?

День 15

— На работу? Рано ты. — Хел качалась на кухонном стуле и пила чай.

— Да, именно. Должен же кто-то платить за квартиру и содержать нас. — На лице Хоффмана пронеслась отстраненная ухмылка. — Ты же не зарабатываешь. С чего ты вообще платишь за квартиру? Родители?

— Да, именно. Помогают… — Хелен сконфуженно улыбнулась, ей явно была неприятна эта тема.

— Мм, ну ладно. Останешься сегодня дома? — Райт стоял у зеркала и поправлял ворот рубашки. Отглаженные манжеты элегантно покрывали запястья бледных рук.

— А это вопрос?

— Ну, скорее просьба. Просто хочу, чтобы ты была дома. Я, вообще, люблю, когда кто-то ждет меня дома. — мужчина улыбнулся. Странно так, неприятно.

— Тебе… это так важно? — девушка не понимала, почему врач так настаивает, хоть и довольно мягко, на ее пребывании в доме в этот день, но спорить не хотелось, и она кивнула. Проще уж так. Его чувства она не совсем понимала, но нарываться не хотела.

— Именно. Так что, будешь дома? Можем что-нибудь заказать на ужин. Что-то особенное. Хм. Какую еду ты любишь?

— Огурцы. — Хел отвела довольно глупый взгляд в сторону, а Хоффман посмеялся себе под нос, после чего кивнул, и вышел из квартиры. Девушка шумно выдохнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ушел. Он ушел. Когда Райт находился рядом с ней, ей было немного не по себе. Но приходилось улыбаться, чтобы не разжигать новый конфликт. Его моральная близость ее угнетала. Девушка медленно прошла на кухню и рухнула на стул. Ну и что дальше?

Неприятно и все тут. Очень странная, порченная неприязнь. Идл закусила губу и задумалась: не замечала ли она за собой каких-либо мазохистических наклонностей? Его голос, мягкий, низкий, холодный… вызывал легкую дрожь и странное напряжение в животе. От этого напряжения хотелось бежать, несмотря на то, что оно находилось глубоко внутри.