— Я, строго говоря, не собираюсь бродить, — сказала она. — Я тороплюсь, так что…
— Мечтаете скорей освободиться и уйти домой?
— Не совсем так. Я буду здесь до закрытия, как всегда в это время года. Но у меня много дел. Так что, поскольку я ни в коем случае не хочу торопить вас и мешать смотреть по сторонам, сколько вашей душе угодно…
Зак прислонился к стойке перил и скрестил руки на груди.
— Надо думать, вы-то уже закупили все подарки к Рождеству? — поддел он ее.
— Вы совершенно правы.
— В вашем рождественском списке не осталось ничего, что бы вы еще не нашли, ни одной мелочи? — Он восхищенно присвистнул. — Знаете, я был уверен, что человек с таким мрачным взглядом на праздник, как у вас, будет откладывать покупку подарков до последней минуты. Но вы — чудо предусмотрительности, Брэнди.
— Что ж, я рада, что эта тема вас развлекла, но…
— Не пойму, как я мог так заблуждаться на ваш счет. Если только… Понял! Держу пари, вы приготовили всем родственникам и знакомым из вашего рождественского списка подарочные сертификаты «Тайлер-Ройал»[2].
На самом деле он был абсолютно прав, и Брэнди занервничала. Как он угадал?
— Ну и что, если так? Что плохого в подарочных сертификатах?
— Да ничего, наверное, — сказал Зак. Сам он явно думал иначе. — Остановиться на минутку возле бюро обслуживания покупателей — и все, дело сделано. Каждый получает то, что хочет, «Тайлер-Ройал» подсчитывает выручку, и даже после Рождества меньше будет людей, желающих вернуть вам или обменять то, что им подарили. Идеальное решение — обо всех вы позаботились!
— Не надо изображать дело так, будто это дурной тон. — Брэнди шагнула прочь от ограды. — Приятно было с вами поговорить, Зак, но, поскольку мы идем в разные стороны…
Она пошла по широкому проходу в сторону хозяйственного отдела.
Зак пристроился рядом.
— Почему вы так настроены против праздника? Я правда хочу понять. Если вас угнетает рождественская торговля — на свете есть другие занятия, знаете ли.
— Я надеюсь, что не останусь навсегда на этой ступеньке карьеры, так что не вечно мне придется иметь дело с рождественской паникой. Но пока что остальные одиннадцать месяцев в году я живу ради своей работы, а Рождество научилась просто терпеть.
— Работа — то, ради чего вы живете?
В его голосе звучало недоверие.
— Что вас так удивляет? У меня есть и другие интересы, конечно, но в это время года не до них. Работа прежде всего. Или вы не считаете, что женщины должны интересоваться прежде всего своим делом, а потом уже всем остальным? — резким тоном спросила Брэнди.
— Я бы не осмелился указывать всем женщинам, что им делать. Я только имел в виду, что раз у вас дело обстоит так, очевидно, мистера Огилви все-таки не существует.
Он не задал вопроса, но, поскольку после такого прямого утверждения увертываться было бессмысленно, Брэнди ответила:
— Нет, не существует.
— А был когда-нибудь?
Она остановилась около высокого стеллажа с мелкими кухонными принадлежностями — миксерами, тостерами, кофемолками.
— Простите?..
— Я только спросил…
— Я знаю, что вы спросили. Моя личная жизнь — не ваше дело.
Зак пожал плечами.
— Хорошо. Как скажете.
Он взял со стеллажа коробку.
— Как вы думаете, моей сестре понравится пароварка для овощей?
— Я не знаю вашу сестру, так что понятия не имею, — отрывисто бросила Брэнди.
Зак не обиделся.
— Видите ли, одну я ей уже купил, но сейчас, подумав, понял, что купил не ту.
Глаза его загорелись.
— А то, знаете, давайте я вам ее подарю — вы ведь из тех, кто ценит по-настоящему полезные подарки… Ну ладно, у меня еще будет время подумать. До работы все еще больше часа.
Это напомнило Брэнди о проклятом расписании. Единственное, что она знала точно, — это то, что со временем оно должно было становиться все хуже. То есть этот день был еще из неплохих, хотя распределение рабочих часов Зака было достаточно отвратительным и могло довести до истерики почти любого из ее работников. Ей придется отступить, и чем быстрее она это сделает, тем безболезненнее все пройдет.
Она набрала воздуху:
— Послушайте, Зак… Если вы хотите упростить расписание, которое я вам дала, я не против. На самом деле нам не нужен Санта во время обеденного перерыва, и вам неудобно часами ждать, чтобы полчаса поработать.
Он не кивнул, не улыбнулся, не нахмурился. Он вообще не реагировал. Это озадачило Брэнди.
— Или вечером, в последний час перед закрытием, — торопливо продолжила она. — В это время Санта-Клаус совсем ни к чему.
Зак по-прежнему ничем не показывал, что слышит ее, хотя она знала — он должен был слышать. Она попыталась обратить все в шутку:
— Все хорошие девочки и мальчики в это время все равно уже спят. Так что, если вы хотите освободиться прямо сейчас…
— Вы урезаете мое рабочее время?
— Я пытаюсь дать вам перерыв для отдыха!
Зак слегка покачал головой, как будто был разочарован. Или, может, он просто не верил своим ушам.
— О нет, Брэнди. Я и мечтать не посмел бы о каком-то особом отношении. Вы назначили мне определенные рабочие часы, и я не жалуюсь.
Брэнди заморгала от изумления.
— Ладно, — огрызнулась она. — Хотите так — валяйте, вперед!
Зак улыбнулся, мелькнула ямочка на щеке.
— В конце концов, вы не требуете от меня ничего такого уж необычного. Я уверен, сами вы будете здесь столько же, сколько и я, до последней минуты. Не так ли?
Ямочка была на левой щеке. Брэнди чуть не взвыла, поняв, что обратила на это внимание.
Приближалось время закрытия; она чувствовала, как меняется ритм жизни магазина. Даже не выходя из кабинета, не видя торговых залов, она почти слышала попискивание очищаемых кассовых аппаратов, гудение выключаемых компьютеров, щелканье кнопок — это гасят свет.
Брэнди подписала стопку писем и отложила на утро для Доры — она отправит. Потом отстегнула свою белую гвоздику, слегка замызганную теперь, через двенадцать часов после начала дня, и отправила ее в корзину для бумаг.
Во всех кабинетах администрации было темно, только по соседству, в комнате отдыха персонала, несколько человек надевали пальто и обувались, собираясь домой.
Сам магазин никогда не остается неосвещенным: включенный свет — лучшая мера безопасности. Но торговые залы выглядели совсем иначе теперь, когда погасли сверкающие огни витрин. И звучал магазин по-другому. Безжалостно-бодрые звуки рождественской музыки, не смолкавшие весь день, наконец-то затихли, утонув в благословенной тишине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});