– Просто я знаю, что мой чай будет вкуснее, – заявил он. – Так что давай оставим формальности. Где у тебя кухня?
– Пойдем, – засмеялась она и повела его в кухню.
Войдя в кухню, он деловито огляделся. Быстро заметил на полке небольшую кастрюльку, снял ее и повернулся к Кристине.
– В этой можно?
Она улыбнулась.
– Конечно.
– Теперь покажи мне, где у тебя чай, сахар и молоко, – сказал он, направляясь к плите. – И можешь отдыхать.
Ей нравилось, что он ведет себя так свободно, абсолютно не смущаясь. Она сняла с полки банку с сахаром и пакет чая, потом достала из холодильника молоко и поставила все на стол.
– Вот.
– Спасибо. А теперь можешь идти.
Его непринужденность и естественность очаровывали. Увидев, что он сосредоточенно занялся приготовлением чая, она безропотно покинула кухню. Не прошло и десяти минут, как он появился в гостиной с чаем и тарелкой, наполненной печеньем и пакорой.
– Признаться, я ужасно волнуюсь, – сказал он, когда они уже сидели за столом и пили чай. – Как перед экзаменом. Меня еще никогда не рисовали.
– По тебе этого не скажешь, – заметила она. – По-моему, ты спокоен как скала.
– Это только снаружи.
– Знаешь, я тоже волнуюсь, – призналась она.
– Это мое волнение передается тебе. Думаю, что мы сможем его преодолеть. Как ты считаешь?
Она кивнула, опустила глаза в чашку и вдруг почувствовала, как он накрыл ладонью ее руку. По телу разлилась теплая волна. Она вздохнула, потом осторожно подняла голову. И встретилась с двумя тихими и глубокими турмалиново-зелеными озерами.
– Жаль, что я не умею рисовать, – сказал он. – Потому что, глядя на тебя, очень хочется увековечить твою красоту.
Кристина содрогнулась. Эти слова говорили ей все ее мужчины. Они все стремились любыми известными им способами увековечить ее красоту, но ни один из них не стремился по-настоящему полюбить ее, связать с ней жизнь. Неужели мужчинам нужно от нее только одно – вдохновение?
Она отняла у него свою руку.
– Хорошо, что ты не умеешь рисовать. Я предпочитаю просто жить, чем быть увековеченной на мертвом холсте, – проговорила она с досадой. – Кстати, если ты готов, то давай лучше начнем увековечивать тебя.
Он непринужденно рассмеялся.
– Я готов.
Стоило Кристине сделать первые штрихи карандашом на холсте, как она мгновенно погрузилась в привычное состояние творческой сосредоточенности. Живописное лицо Риши быстро возрождалось на холсте. В какой-то момент ей даже стало казаться, что их стало двое, и оба были реально-живыми. Наконец, заметив, что он все чаще вздыхает, она заставила себя прервать работу.
– Ну вот, думаю, что на сегодня хватит, – сказала она и отложила на столик палитру. – Вижу, что ты устал, и уверена, что смогу дописать портрет без тебя. Должна признать, что ты довольно усидчивый натурщик.
– Профессиональные навыки водителя пришли на службу искусству, – ответил он, и на его лице расцвела улыбка, которую он, видимо, непривычно долго сдерживал.
Он встал с кресла, потянулся, потом подошел к ней.
– Можно взглянуть?
Кристина окинула портрет профессиональным взглядом.
– Вообще-то нежелательно. Пока работа слишком сырая. Над ней еще нужно потрудиться.
– Пожалуйста. Очень хочется взглянуть, – неожиданно произнес он голосом пытающегося задобрить родителей ребенка.
– Ладно, – сказала она снисходительным тоном строгой матери и искоса глянула на него.
В его глазах блеснули искорки радости. Он встал за ее спиной. И в тот же миг для нее в целом мире ничего, кроме его присутствия, не осталось. Исчезли и портрет, и краски, и мысли. Было только море тепла, окутывающее ее, ласкающее, проникающее в каждую клетку, пробуждающее желание жить и быть любимой. Она прикрыла глаза и вдруг почувствовала, как его теплые, тяжелые ладони накрыли ей плечи.
Нет, ей совсем не хочется сейчас слышать похвалу в адрес своего искусства! Ей хочется, чтобы эти теплые добрые руки ласкали ее! Ей хочется забыть обо всем на свете и утонуть в объятиях мужчины, который…
– Неужели у меня такие выразительные глаза?
Мягкий голос за спиной заставил ее вернуться в реальность. Она открыла глаза и повела плечами, давая ему понять, что ей хочется, чтобы он убрал с них свои руки. Нет, она не поддастся на любовные чары, потому что хорошо знает, что впереди ее ждет очередное разочарование и опустошение.
– В жизни они еще выразительнее, – дрогнувшим голосом проговорила она, чувствуя, как его ладони соскользнули с ее плеч.
Она встала из-за мольберта, и он, вежливо посторонившись, помог ей освободиться от плена его близости.
– Ты талантливая художница, Кристина, – продолжая смотреть на портрет, сказал он. – Ты сумела не только точно отобразить мои черты, но и привнесла в портрет свое восприятие меня, уловила мой характер. Я смотрю на него как в волшебное зеркало, которое не только отражает, но и подсказывает мне что-то, помогает лучше понять себя, открывает нечто новое во мне.
Его искренность растрогала ее. Она села в кресло и тепло улыбнулась.
– И что же нового ты увидел в себе благодаря портрету?
– Страсть, – просто ответил он. – Много страсти. Я и не подозревал, что она полыхает в моих глазах и это так видно. Хотя… Мне кажется, что это появилось во мне совсем недавно. С тех пор, как я встретил тебя.
Кристина опустила глаза и почувствовала, как улыбка сползла с ее лица. От его слов ей стало жарко. Он откровенно признался ей в том, что она пробуждает в нем страсть. Но ведь он то же самое делает с ней! И наверняка чувствует это!
– Не знаю, что сказать… – Она потупила взгляд и растерянно пожала плечами. – Просто…
– Просто между нами что-то происходит, – договорил он.
Она попыталась усмехнуться.
– Возможно.
Он прошел по комнате и опустился в кресло напротив нее.
– Тогда скажи мне честно, Кристина, – заговорил он, пытаясь поймать ее взгляд, – ты готова пойти дальше и увидеть, что между нами происходит?
Взволнованная его словами, она с усилием сглотнула слюну. Ее сердце заколотилось с такой бешеной скоростью, будто ему стало невыносимо тесно в груди и оно пыталось вырваться на свободу.
– Не знаю, – пробормотала она.
Он заметил, что она покраснела и смутилась.
– Кристина, прошу тебя, не надумывай себе ничего, – мягко сказал он. – Внутри нас есть то, что поможет нам разобраться в себе.
А что будет дальше? – скептически подумала она, но не отважилась задать этот вопрос вслух.
– Что ж, подождем и узнаем, – ответила она.
Он встал с кресла.
– Если ты завтра днем свободна, можем прокатиться в древний храм Шивы в Кханьяре, – легко предложил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});